Сталинград - Андрей Иванович Еременко

Наша беседа сразу же, естественно, сосредоточилась на положении, сложившемся на фронте. Никита Сергеевич кратко, но с глубоким знанием действительной обстановки рассказал о поездке, о тяжелом положении, создавшемся на участках обеих армий. Он подчеркнул:

– Положение на участках 62‑й и 64‑й армий требует форсировать оборонительное строительство с максимальной энергией. Противник нас теснит, а причина этого, к сожалению, не только в превосходстве его сил, но и в недостаточной организованности среди части наших войск, в неумении отдельных командиров и политработников привить каждому солдату упорство и стойкость в бою. Не все обстоит благополучно и в отношении руководства войсками со стороны командования фронтом, я имею в виду товарища Гордова. Полагаю, что эти недостатки нам удастся изжить в самое ближайшее время. Уверен, что в Сталинграде мы расквитаемся с фашистами за Харьков и Крым.

С первого взгляда Н.С. Хрущев показался мне утомленным, усталым, но озабоченность, взволнованность, с которыми он вел беседу, говорили о другом, о том, что он полон энергии: его голос, жесты были исполнены бодрости и решительности. Рабочая простота, душевность сразу же располагали к нему собеседника. Он производил впечатление человека одаренного, человека большого ума, который знает что-то такое, особенно важное, что дает ему возможность решать самые трудные задачи.

По всем четырем комнатам квартиры неутомимо носилась Мария Ивановна, присматривавшая за несложным «домашним хозяйством» командующего и члена Военного совета. Сейчас она хлопотала по поводу чая, которым собиралась угостить и хозяев, и гостя.

Никита Сергеевич с весьма серьезным видом подзадоривал ее:

– Смотрите не ударьте лицом в грязь перед московским гостем, а то опозорите сталинградцев, будут думать, что мы народ сухой и негостеприимный.

Мария Ивановна, принимая шутки за чистую монету, молчала к с еще большим рвением гремела посудой.

Никита Сергеевич сказал, что ему вчера позвонили из Москвы и сообщили о цели моего приезда.

– Но пока об этом ничего определенного я никому не говорил, – добавил он. – Правда, штаб сейчас готовит необходимые материалы для осуществления организационных мероприятий, анализирует и обобщает обстановку на всех участках фронта, обрабатывает данные разведки о силах противника и его намерениях.

– Пока эта работа будет сделана, мы подкрепимся, побалуемся, по русскому обычаю, чайком.

Я с удовольствием принял приглашение к чаю. Все прошли в соседнюю комнату, кабинет товарища Хрущева, превращенный хлопотами Марии Ивановны в домашнюю столовую. Меня Никита Сергеевич посадил рядом с собой; за стол также сели генерал Гордов, помощник Никиты Сергеевича полковой комиссар Тапочка и его порученец полковник Сычев.

За столом завязалась оживленная беседа, главным в которой оставалось положение на участках 62‑й и 64‑й армий; делились свежими впечатлениями о поездке в Калач. Я внимательно прислушивался к товарищу Гордову, у которого, как мне показалось, в результате этой поездки поколебалась уверенность в возможности остановить наступление противника; некоторая растерянность и нервозность в его поведении насторожили меня. Его дальнейшее поведение удивило меня еще больше. Бегло ознакомившись с привезенной мной директивой о разделении фронтов, он молча возвратил ее и, сославшись на усталость, ушел к себе. Он даже не спросил, какая помощь потребуется с его стороны для осуществления очень большого срочного организационного мероприятия.

Командный пункт, где были оперативная группа и узел связи, размещался в подземелье, вырытом в виде штольни, вблизи от дома, в котором мы жили. Вход в нее находился со стороны русла Царицы. В штольне, приготовленной под командный пункт заранее, свободно размещались главные узлы управления штаба фронта. Все это сооружение было устроено в виде буквы «П» и имело два выхода, оба в сторону реки Царицы. К подземному сооружению имелось также два подхода; один из них – пеший – шел прямо от домика, где находились мы, и представлял собой многоколенчатую деревянную лестницу, примерно с двумя сотнями ступеней, укрепленную на почти отвесном скате оврага; второй, служивший подъездом, вел кружным путем, начинаясь там, где более пологие берега оврага позволяли постепенно свернуть к ровному и широкому дну этой громадной балки. Так как с больной ногой трудно было преодолеть почти отвесную дорогу, я воспользовался машиной, а Никита Сергеевич спустился по лестнице.

Придя на командный пункт, я прежде всего с разрешения Гордова заслушал начальника штаба генерал-майора Д.Н. Никишева об обстановке на фронте.

Доклад товарища Никишева ввел меня в курс дела, но не удовлетворил, во многих вопросах, затронутых им, не было необходимой конкретности и ясности, что следовало отнести за счет недостаточно четкой работы нашей разведки. Чувствовалось, что начальник штаба недостаточно изучил войска, его штаб не сумел наладить четкого управления. Прежде я не знал генерал-майора Никишева, а наша первая беседа оставила у меня, к сожалению, неблагоприятное впечатление.

Из доклада начальника штаба я мог почерпнуть лишь самые общие сведения о силах фронта и развитии боевой обстановки. Поэтому, чтобы составить более полное представление о происходящем, пришлось поработать дополнительно.

Постараюсь коротко изложить ход событий, относящихся к первому этапу обороны Сталинграда, с учетом и тех данных, которых я тогда не мог знать в полном объеме.

В начале июля, как отмечалось выше, Ставка Верховного Главнокомандования спешно выдвинула из своего резерва три армии (62, 63 и 64‑ю) в составе четырех-пяти стрелковых дивизий каждая. В целях координации их действий 12 июля был создан Сталинградский фронт. Его оборонительная линия проходила по рубежу Павловск, Серафимович, Суровикино, Верхне-Курмоярская. В конце июля фронт был пополнен еще рядом соединений, в том числе вновь формируемыми танковыми армиями.

В 20‑х числах июля войска фронта развернулись и заняли оборону по левому берегу Дона от населенного пункта Бабка до станиц Цимлянская, Константиновская. В Сталинграде сосредоточились небольшие оперативные резервы.

В это же время развернулось строительство оборонительных рубежей – обводов. Немалую помощь в этом деле оказали Сталинградский областной комитет ВКП(б) и городской комитет обороны, по призыву которых на помощь 5‑й саперной армии в строительстве оборонительных рубежей ежедневно выходило от 100 до 180 тысяч человек гражданского населения города и области. Тем не менее к началу боев в излучине Дона сооружение их было произведено лишь на 50 %, а в их расположении на местности были допущены, к сожалению, ошибки, о чем подробнее скажу ниже.

Когда вражеские войска вышли в район Кантемировки (9 июля), их основной дальнейшей задачей было концентрическими ударами в направлении Сталинграда уничтожить наши войска и захватить город.

Боевые действия на сталинградском направлении открылись 17 июля выходом гитлеровцев на рубеж реки Чир.

В результате героических действий передовых отрядов 62‑й и 64‑й армий на реках Чир, Цимла и ударов нашей