Путешествия и приключения капитана Гаттераса - Жюль Верн

– Нет! – в один голос ответили матросы.

– Говорю вам: в одно прекрасное утро он очутится у себя в каюте, и никто не узнает, откуда и как он явился.

– Полно вздор-то молоть! – ответил Болтон. – Уж не думаешь ли ты, Клифтон, что капитан – какой-нибудь домовой или леший, каких немало в горах Шотландии?

– Смейся, сколько твоей душе угодно, а я все-таки останусь при своем. Всякий день, проходя мимо каюты, я заглядываю в замочную скважину и на этих днях наверняка расскажу вам, на кого похож капитан и каков он из себя.

– Черт побери! – буркнул Пэн. – Уж наверное он такой же, как и все. И если ему вздумается тащить нас невесть куда, то мы выложим ему правду в лучшем виде.

– Вот это здорово! Пэн еще и в глаза не видал капитана, а уж хочет с ним поссориться, – сказал Болтон.

– Кто это капитана не видал? – спросил Клифтон с видом человека, которому что-то известно. – Это еще вопрос, знают его или нет!

– Что ты хочешь сказать, черт побери? – спросил Гриппер.

– Ладно! Всяк про себя разумей.

– Да мы-то тебя не разумеем.

– А разве Пэн уже не повздорил с ним?

– С капитаном?

– Ну да! С собакой, которую сами же мы и назвали Капитаном. Ведь это одно и то же.

Матросы переглянулись, но ничего не ответили.

– Человек он или собака, – пробормотал сквозь зубы Пэн, – а уж будьте спокойны, на днях с ним расправятся!

– Слушай, Клифтон, – серьезно проговорил Болтон, – ведь Джонсон пошутил. Неужели ты думаешь, что эта собака – и в самом деле наш капитан?

– А то как же! – убежденно ответил Клифтон. – Будь у вас столько же смекалки, как у меня, вы заметили бы чудны́е привычки этой собаки.

– Какие такие привычки? Да ну же, говори!

– Разве вы не приметили, с каким строгим видом она расхаживает на юте да посматривает на паруса, как какой-нибудь вахтенный?

– Это правда, – подтвердил Гриппер. – Я своими глазами видел, как однажды вечером проклятый дог опирался лапами на штурвал!

– Быть того не может! – вырвалось у Болтона.

– Опять же… – продолжал Клифтон. – Разве по ночам он не уходит с брига и не рыщет по льду, не обращая ни на стужу, ни на медведей?

– Это верно, – подтвердил Болтон.

– Видал кто-нибудь, что этот пес, как всякая добрая собака, трется около человека, бродит возле кухни или пожирает глазами Стронга, когда тот тащит Шандону лакомый кусок? По ночам, когда дог уходит на две или на три мили от брига, разве вы не слышите его воя? От звуков этих дрожь пробирает, точно стоишь на ледяном ветру… Наконец, видал ли кто-нибудь из вас, чтоб эта собака ела? Она ни от кого не возьмет ни куска, корм ее остается нетронутым, и если только кто-нибудь не кормит ее тайком, то я честно могу сказать, что она ничего не жрет. Назовите меня набитым дураком, если этот пес не водит родни с самим сатаной.

– Очень может быть, – согласился плотник Бэлл, убежденный аргументами Клифтона.

Остальные матросы молчали.

– А все-таки, – спросил Болтон, – куда идет «Вперед»?

– Не знаю, – ответил Бэлл. – В свое время Ричард Шандон получит дополнительный приказ.

– Но через кого?

– Да, через кого же?

– И каким образом? – допытывался Болтон.

– Да отвечай же, Бэлл! – приставали остальные матросы.

– Через кого и каким образом… Да я откуда знаю?! – ответил припертый к стене плотник.

– Через собаку-капитана! – крикнул Клифтон. – Он уже один раз написал письмо, так может и еще написать. Если бы я знал хоть половину того, что знает этот пес, – для меня стало бы плевым делом выйти в первые лорды адмиралтейства!

– Так, значит, – начал снова Болтон, – ты стоишь на своем? По-твоему, этот пес и есть капитан?

– Да, так оно и есть.

– В таком случае, – вполголоса сказал Пэн, – если он не хочет издохнуть в собачьей шкуре, то пусть поторопится обернуться человеком, потому что, клянусь вам, я сверну ему шею.

– Но зачем? – спросил Гарри.

– Затем, что так мне угодно, – грубо ответил Пэн. – Не желаю никому давать отчета!

– Полно вам, ребята! – крикнул Джонсон как раз в ту минуту, когда разговор начал принимать дурной оборот. – За работу! Живо готовьте пилы! Надо пройти через ледяной затор.

– Чего захотел! Нынче пятница – тяжелый день! – буркнул Клифтон, пожимая плечами. – Помяните мое слово, пройти полярный круг – дело непростое!

Однако в этот день труды экипажа так и остались втуне: «Вперед», на всех парах устремлявшийся на ледяное поле, не мог его разбить. На ночь пришлось встать на якорь.

В субботу при восточном ветре температура снизилась еще заметнее, однако небо прояснилось: куда ни посмотри, везде расстилались необъятные равнины, ослепительно сверкавшие в лучах полярного солнца. В семь часов утра термометр опустился до –8 F[6].

Доктору очень хотелось спокойно посидеть у себя в каюте, погрузившись в чтение истории арктических путешествий, но, по своему обыкновению, он задал себе вопрос: что в данный момент для него было бы неприятнее всего? И тут же ответил себе: подняться при такой температуре на палубу и принять участие в работе экипажа – перспектива не самая заманчивая. Вот поэтому верный раз и навсегда усвоенной системе, Клоубонни вышел из теплой каюты и стал помогать матросам тянуть судно.

Зеленые очки, защищавшие глаза доктора от вредного действия отраженных лучей, придавали ему чрезвычайно благодушный вид. В дальнейших во время своих исследований он всегда носил защитные снежные очки, спасавшие глаза от воспаления, которое так легко получить в полярных широтах.

К вечеру, благодаря усилиям экипажа и искусству, с каким Шандон пользовался малейшим благоприятным обстоятельством, «Вперед» на несколько миль продвинулся к северу. В полночь бриг прошел шестьдесят шестую параллель. Лот показал двадцать три сажени глубины, из этого помощник капитана заключил, что «Вперед» находится вблизи мели, на которую в свое время села «Победа», корабль ее величества. Берег находился в тридцати милях к востоку.

Внезапно масса льдов, до тех пор неподвижных, с оглушительным грохотом раскололась на части и пришла в движение, и вскоре айсберги обступили «Вперед» со всех сторон – бриг очутился среди плавучих гор, грозивших его раздавить. Управлять кораблем стало настолько трудно, что у штурвала поставили Гарри, лучшего рулевого. Ледяные горы, казалось, немедленно смыкались за бригом. Необходимо было прорваться через этот лабиринт льдов, благоразумие и долг требовали одного – идти вперед! Положение осложнялось также невозможностью определить направление движения корабля среди движущихся ледяных масс, по которым трудно было ориентироваться.