Невольница - Разия Захир

— И не стыдно тебе, Салман, так пугать? Подвесили! Он снова первый. Посмотри, мама! — И она протянула газету матери.

— Я и сказал «подвесили», — заметил Салман. — Когда подвесят, человек находится где-то вверху. Да ведь ты училась в английской школе, где тебе понимать урду.

Он встал, взял со стола сумочку тети и подал ей. Она вытащила оттуда очки, не спеша надела их и стала читать.

Джавид подвинул свой стул поближе к Нафис.

— Когда я входил сюда, то слышал, что тетушка послала Гафура за врачом. Тебе стало хуже? — спросил он вполголоса.

— Нет, это Нилам. Она ходила в Брукхилл передать приглашение миссис Тандан, вернулась и плачет не переставая. Мама боится, что она вывихнула или сломала ногу.

— При чем тут ноги, — сказал Салман. — Просто испортилось настроение. Она ведь такая: поссорится с поваром — и тут же у нее лихорадка, повздорит с мунши — сразу болит голова, поцапается со сторожем — подхватывает ангину. А на этот раз у нее, кажется, болит сердце.

Он повернулся к Джавиду, хотел что-то сказать, но, увидев, как тот побледнел, замолчал.

— Вывих — очень болезненная штука, — пролепетал Джавид, пряча от собеседника глаза. Он подумал, что спасется от разоблачения, если отвернется от Салмана.

Нафис с откровенным удивлением смотрела на Джавида. Что с ним?

— Да нет у нее никакого вывиха, — заверил Салман. — Вот я притащу ее сейчас сюда.

— Оставь ее, Салман. Я сама пойду к ней, — сказала госпожа и поднялась.

Как только она ушла, Нафис достала из-под подушки две колоды карт и предложила сыграть. Джавид отказался. Он тоже встал и торопливо распрощался с ними.

— Я пойду. Мне надо успеть к четырехчасовому автобусу в Лакнау, — сказал он.

8

Кто не видел сезона дождей в Лакнау, тот не видел ничего.

Серые, черные, багровые тучи медленно надвигаются с востока и приносят с собой прохладу — это еще совсем слабый, чуть ощутимый ветерок. Он нарастает, крепнет, и уже слышится предгрозовой трепет листвы в могучих кронах деревьев ашоки, эвкалиптов, горькоплодных ним и манго; потом падают редкие, чуть заметные капельки дождя, переходящие в сплошные нити, свисающие с неба до земли и питающие веселые, бурлящие ручейки, и вот уже вода, драгоценный дар божий, начинает метаться и биться под ногами человека…

И теперь порывы ветра несут густой аромат плодов манго и запах омытой дождем зелени, и воздух наполнен песней, и все это приглушается идущими от самого сердца земли томными вздохами — будто кто-то очень большой и сильный спокойно и удовлетворенно вздыхает, получив долгожданное свидание с любимой после многих дней разлуки, словно кто-то тихонько бредет в объятия сна, чтобы увидеть грезы о творении, о зарождающейся жизни.

Был последний день июня. Облака стали собираться еще с ночи. Утром солнце уже не показалось, подул ветер. Женщины, делавшие в Хазратгандже закупки, и мужчины, слонявшиеся там, чтобы поглазеть на женщин, в панике побросали свои дела и бросились искать укрытия. Но все были рады, и как не радоваться? Не страшно, если и вымокнешь, зато они не пропустят величественного зрелища начала барсата, великолепного зрелища начала сезона дождей. Все с нетерпением ждали дождя, от молитв о дожде уже высохли языки, и вот он пошел…

На веранде старенького кафе собрался чуть не весь поселок. Те, кто успел захватить столики, смотрели на толпившихся в проходе, так же, как удобно расположившиеся в общем вагоне пассажиры взирают на своих менее удачливых сограждан, оставшихся на перроне без надежды уехать.

Но и те, кому не досталось столика, не убывали. Они стряхивали сбегавшую по головам воду, отжимали шаровары и брюки. У какой-то девушки насквозь промокла белая муслиновая кофточка, нескромно обрисовав округлости, кто-то башмаками оставил на веранде длинную полосу следов и теперь размазывал их к стене, и лужа расплывалась по полу замысловатой картой Америки и Великобритании. Продавец манго с полной корзиной знаменитых лакнауских плодов бесстрашно шагал под дождем и выкрикивал: «Вкуснее меда, слаще, чем сахар, приятнее мороженого. Подходите, берите лакнауское манго, золотистое манго из Лакнау!» Озабоченный клерк, зажав под мышкой папки с бумагами, старался любой ценой спасти их от дождя, даже если б ему самому пришлось вымокнуть до нитки.

В углу веранды, ближе к улице Хазратганджи, прижалась к колонне молодая женщина. Она с головой укуталась в полосатое полотенце, закрывавшее ей грудь и спину. Свисающие вниз мокрые волосы говорили о том, что она не сразу нашла укрытие. В руках у женщины была сумка, которую она заботливо оберегала от дождя. Вымокший конец сари тяжело колыхался на сквозняке, женщина шевелила тонкими нежными пальцами ног в красных резиновых сандалиях.

Со стороны переулка Пяти особняков подкатила коляска рикши и остановилась напротив кафе. Из коляски вышел Юсуф, взял лежавшую на сиденье кожаную папку, медленно раскрыл ее, достал деньги, внимательно сосчитал их и расплатился. Он делал это так спокойно и неторопливо, будто с неба низвергалась не вода, а цветы жасмина. Но как только рикша тронулся с места, Юсуф бегом поднялся на веранду и стал пробираться в самый дальний угол. Капли дождя оставили следы на его старой рубашке из искусственного шелка. Брызги блестели на волосах, а манжеты брюк успели вымокнуть основательно. Он заметил женщину, прятавшуюся в полосатое полотенце, и остановился. Он отступил назад, еще раз внимательно посмотрел на нее, будто желая удостовериться, что не ошибся, и только тогда окликнул ее.

— Суман!

Он так произнес ее имя, что если это была Суман, то она непременно услышала бы, а если б он обознался, то женщина даже не заподозрила бы, что обращаются именно к ней.

Суман резко обернулась, полотенце соскользнуло у нее с головы, ярко заблестели огромные глаза, и в улыбке раскрылись ярко-красные, как сок граната, губы.

— Почему ты стоишь здесь, Суман? Позвать рикшу? Я позову, — предложил Юсуф.

— Нет, — ответила Суман, отодвигая сумку в сторону. — Я пережду здесь. Спасибо.

Юсуф подумал, что у Суман, очевидно, нет денег на рикшу, а спросить ее об этом и тем более предложить ей деньги он бы ни за что не решился. Он с минуту поколебался, открыл папку и заговорил о том, что он купил новый роман. Прекрасно написанный.

Суман вытерла свою мокрую руку о сухой конец сари и потянулась за книгой.

— На урду?

— Конечно, — ответил он. Достал книгу из папки и протянул ей. — Купил на прошлой неделе. Вот так… Может быть, пойдем посидим где-нибудь… Стоять здесь неуютно и неудобно.

На них уже стали обращать внимание. Высокий господин, по виду чиновник, с лицом, обезображенным оспой, уже несколько раз прошел мимо. Он что-то насвистывал с независимым видом, но Суман показалось, что он пытается разглядеть ее лицо.