От имени Земли - Майк Манс

около полутора по короткому. Глубина где-то метр семьдесят. Койка слегка неправильной формы тянулась вдоль длинной стороны трапеции, дверь – вдоль короткой. У основания кровати стояла небольшая тумба, над кроватью с двух сторон крепились полки. Справа от двери притаился небольшой шкаф для одежды. Вот и всё. Ах, нет, не всё. В виде роскоши над кроватью располагался небольшой круглый иллюминатор в каждом из шести помещений. Чжоу его комната особенно нравилась именно благодаря окошку. Нет, окна имели все спальни, они вообще были идентичны. Кроме того, что оказались направлены в разные стороны модуля. Так вот, в его комнате иллюминатор смотрел на север, на далекие отвесные стены долины Маринер, а не в середину лагеря.

Шан скинул одежду и остался в нижнем белье. Вынул из тумбы небольшое зеркало и посмотрел на себя. Самый низкорослый из всех мужчин экспедиции – метр семьдесят пять от пола до макушки, короткая стрижка, выдающиеся скулы – признак наличия маньчжурского ДНК в его крови. Чжоу знал, что он силён, просто у него сухие мышцы, не такие, как у Волкова или Кинга. Но из-за этого его фигура выглядела более юношеской. Хотя лучше считать, что он просто более стройный. Шан представил рядом с собой Мари Нойманн. Пусть немного, но он выше её и шире в плечах. Достойно ли они бы смотрелись рядом? Несомненно. Он переключил освещение на ночник, положил зеркало в тумбочку и достал из неё бумажную книжку. Было непросто взять с собой такую вещь, но это был вопрос принципа, он очень просил, и ему разрешили. Рэй Брэдбери в оригинале. Интересно было улучшать свой английский. А ещё забавно читать фантаста, сидя в спальне на Марсе. За «окном» в небе плыла мелкая яркая точка – марсианская луна Деймос. Фобос сейчас не виден, потому что находится с другой стороны планеты. Что ж, двадцать минут Брэдбери перед сном.

* * *

Шан уже прикрутил все четыре троса со своей стороны, но только верхние были должным образом натянуты, а нижние до сих пор сильно провисали. С той стороны Дима и Мичико возились над автолебёдкой.

– Ну вот что они там тянут время вместо того, чтобы тянуть трос? – проговорил он с выключенной рацией, а потом переключил на общий канал и спросил: – Дима, что у вас?

Для того, чтобы говорить по общему каналу, требовалось переключить режим шлема. Было всего три канала связи. Первый оставили как экстренный, он связывал одновременно со всем людьми, на планшетах или в скафандрах. Второй – по всем скафандрам. Третий ловил на небольшом расстоянии, метров на пять, удобно, чтобы общаться лишь с теми, кто рядом. А ещё можно было выключить передачу вовсе и бубнить себе под нос. Что Шан и делал до тех пор, пока не вызвал Диму.

– Мы тут натягиваем, пытаемся, но возникла проблема, – ответил Волков. – Та опора третьего, на которую он вначале криво сел, прогнулась. И мешает нормально тянуть, поэтому травим медленно, чтобы не зацепить.

Вот чертовщина. Кто же мог подумать, что погнутая опора может мешать натяжке тросов? Шан, ругаясь на очередную помеху, подошёл к ним. Сразу после посадки модуль выпрямился за счет пневморычагов – это делалось автоматически, для выравнивания пола по горизонту. Так что никто и не обратил внимания на погнутость. Чжоу согнулся и обошёл опору с тыла, под дном модуля. Вот это да.

– Дима, ты не увидел главного. Она не прогнулась, она вот-вот лопнет. Мари, иди быстрее во второй блок, тащи оттуда сварной лист, будем укреплять, – сказал он, уже глядя в сторону немки, которая привычно монтировала кабель. Та отсалютовала и скрылась в шлюзе.

– Ого, чёрт. И правда, как я не заметил? – Дима спустился и, сгорбившись, подошёл к Шану, пока Мичико продолжала тянуть лебедкой, поправляя трос руками, чтоб он не зацепился за изогнутую дугой опору модуля.

Они стояли и смотрели на огромную трещину, примерно на две трети толщины опоры. Из-за неё она и погнулась. Когда монтировали коридор к первому модулю, её не было видно, и сейчас бы тоже не заметили, для этого и в самом деле надо было подлезть под модуль, а кому охота в неуклюжем скафандре протискиваться под многотонную махину?

Ага, вот и Мари. Выкинула из шлюза тяжеленную пластину с такой легкостью, будто она весила килограмм пять от силы. А на деле-то все пятнадцать. А потом вылезла сама, с терморезаком наперевес. Вот она, мисс Марс. Сила, ум, красота. Шан залюбовался. Когда-нибудь он и она… Впрочем, нет. Прочь такие мысли.

Вдруг опора заскрипела, начав сгибаться дальше в районе трещины, и модуль задрожал. Шан, стоя прямо под опорой, за мгновенье осознал то, что сейчас произойдёт. Разрыв. Падение модуля. Даже низкая сила тяжести не спасёт его. Перед ним, сбоку от опоры стоял русский, уже повернувшийся к шедшей к ним Мари. Он мог бы спастись, но почему-то замер под нависшей тушей модуля. Прощай, слава, окончена борьба Чжоу Шана. Это всё, что он успел подумать в тот момент, когда ударом ноги вытолкнул Диму из-под рушащегося модуля. Потом он услышал дикий крик Мари «Шааан!», что-то сильно ударило по стеклу шлема, разбив его, и китаец упал, мгновенно потеряв сознание.

* * *

Перед самым разгоном «Одиссея» ему позвонила мама. Разговор шёл по видео, и он видел, какое у неё счастливое лицо. Как приятно видеть мать счастливой.

– Шан, Лин родила дочку! – сообщила новость она, и из глаз Шана потекли слёзы.

Когда сестра родилась, ему исполнилось одиннадцать. Да, точно, он помнил, что только что сняли запрет иметь более одного ребёнка в семье, и родители не стали ждать – через год после этого в их доме появилась Чжоу Лин. Девочка была такой смешной. И такой слабой. Тот момент стал мигом необычайного счастья для юного Шана – мало у кого вообще была сестра. Это уже потом братья и сестры появились у многих, а встречались даже семьи с тремя детьми, но первые годы, пока он ещё был маленьким, иметь сестру считалось круче, чем иметь велосипед. Он сам ходил с ней гулять, катал в коляске и давал бутылочку со смесью. Это было приятно и почётно.

– Как они себя чувствуют, мама? Девочка в порядке? Лин в порядке? Можно ей позвонить? – спросил он.

Ах, Лин. О ней нужно было заботиться и тогда, когда она подросла. Родители работали и работали много, ведь содержать двоих детей было непросто. По законам только один ребёнок получал бесплатное образование и медицину, а на второго нужно