Гузи-гузи - Наталья Никольская

– Максим, – позвала я сына, войдя в прихожую.

– Иду, мам, – Максим вышел из комнаты. – Как дела?

– Нормально. Ты ужинал? – Сидя на пуфике, я стягивала сапоги.

– Тебя дожидаюсь.

– Что нового у поколения next? – шутливо обратилась я к нему.

– Ты имеешь в виду школу? – он плутовато улыбался.

– А что это у тебя такой хитрый вид? – я пристально посмотрела на сына.

– Мам, ты не поверишь, четверть только началась, а у меня уже вторая пятерка по английскому.

– О-о-о, – удовлетворенно протянула я, – гигант! Только хочу тебя предупредить – не зазнавайся! Я скоро приступлю к изучению французского. Кстати, может быть, мне придется пользоваться твоим компьютером.

Покончив с мытьем рук, я прошла на кухню.

– Ты будешь заниматься французским? – Максим присел на табуретку и недоуменно смотрел на меня. – Во-первых, зачем тебе это нужно и, во-вторых, – строго продолжил он, явно пародируя мою манеру говорить, когда речь шла о вещах серьезных, – где ты возьмешь для этого время?

– Зря ты так недоверчиво улыбаешься, сынуля, – помяни мое слово, через год я буду читать моралистов в подлиннике.

– Я отмечу на компьютере, пятое апреля двухтысячного года, – ехидно улыбнулся Максим.

– Пожалуйста, – великодушно разрешила я.

Пока мы переговаривались, я разогрела в глубокой сковороде рис и бараньи почки. Налила чай.

– Порежь хлеб, мужчинка, – кивнула я Максиму».

Вершинина отложила тетрадь с рукописью в сторону, посмотрела на часы: скоро одиннадцать.

«Получилось немного суховато, особенно в начале, – слегка покритиковала себя Валандра, – завтра, на свежую голову, можно будет чуть-чуть подредактировать».

Она встала, чтобы открыть форточку: батареи палили нещадно. Разобрав постель, она включила бра, висевшее в изголовье кровати, и взяла с полки томик Ларошфуко, но читать не могла: строчки расплывались перед глазами, и в голове маячила надпись «gouzi-gouzis».

Вершинина чертыхнулась про себя, и тут раздался телефонный звонок.

– Алло.

– Валентина Андреевна, – узнала она голос Толкушкина, – вы извините, что так поздно, но здесь разговорчик один записался…

– Не извиняйся, я не спала, – успокоила она Валеру, – что еще за разговорчик?

– В общем-то, это по большому счету даже разговором назвать нельзя, но качество очень хорошее.

– Ну что ты тянешь кота за… Суть-то в чем?

– Короче, к Теме завалил какой-то дядечка. Ну, поговорили они о том о сем, а потом судя по всему, занялись… э-э-э…

– Что ты, Толкушкин, замялся? Если они трахались, то ты так и скажи, – подбодрила его начальница.

– Ну, в общем, так все и было, как вы говорите.

– Что за дядечка?

– Я не знаю, Тема называл его Веней, хотя, судя по голосу, он раза в три старше него.

– Темпераментный дядечка. Значит, Тема у нас бисексуал. Ну, это его личное дело. Они еще там?

– Были там, когда я вас набирал.

– Ладно, тогда отбой.

Вершинина торопливо набрала номер Маркелова.

– Вадик, ты где?

– Тему сторожу, – коротко ответил Маркелов, который, похоже, уже утомился на своем дежурстве.

– К твоему клиенту пришел гость. Видел его?

– Я не знал, что это к нему. Примерно около часа назад во двор въехал черный «Мерседес» двести тридцать, из него вышел солидный мужик в темном костюме и вошел в Темин подъезд.

– Проследи его до дома.

– О`кей.

– Ну, не грусти, скоро лето… – пошутила Вершинина, которая хорошо знала, какое это нудное занятие – неусыпная слежка.

Положив книгу на прикроватную тумбочку, она уже было хотела вытянуться в постели и обо всем неторопливо поразмышлять, как под самым ее ухом опять затренькал телефон.

– Алло.

– Валентина Андреевна, – радостный голос Толкушкина свидетельствовал о том, что он услышал что-то важное.

– Говори, Валера.

– Наш друг Тема забросил удочку по поводу кассеты.

– Конкретнее.

– Он сказал Вене, что имеется некая кассета, которая может обеспечить тому безоблачное будущее.

– Тема предложил своему френду купить ее?

– По большому счету – да. Он несколько минут осторожно прощупывал того на предмет возможного приобретения им кассеты и предполагаемой цены за нее.

– Интересно… – Вершинина на секунду задумалась. – Счастливо отдежурить, Валера.

– Нелегкий вчера денек выдался, – сказал Мамедов, качая головой, – и, главное, все бес толку.

– Такова уж наша работа, – философски заметила Валандра, наливая чай себе и Алискеру, – отрицательный результат – тоже результат. – Можно пока Буторина-младшего оставить в покое, сегодня нам следует сосредоточить наши усилия на Ворониной и на Теме. Если нужно, поставь следить за ними по два человека.

– Хорошо.

– Пригласи-ка мне Маркелова.

Мамедов надел куртку и стремительно вышел из кабинета. Через минуту его место за столом занял Маркелов.

– Рассказывай, Вадик, – Вершинина достала сигарету и прикурила от своего «дракоши». – Кури, если хочешь.

– Мой новый клиент вышел из дома примерно через полчаса после нашего с вами разговора, сел в машину и погнал домой.

– Ты узнал, что это за субъект?

Маркелов замялся.

– Ну, что замолчал? – поторопила его Вершинина.

– Я проследил его до подъезда, но в дом войти не смог, там кодовый замок стоит. Ну, я подождал немного, на окна посмотрел. Прикинул, что обычно такие VIP-персоны живут на третьем или четвертом этаже, и квартира должна быть как минимум трехкомнатная. Планировку в этих домах я знаю, сигнализацию не раз сам устанавливал. Стою – жду. Точно. На третьем этаже свет загорелся. Сто пятьдесят вторая квартира. Я со списком на подъезде сверился, там проживает некий В.И.Морозов.

– В-э и-и, – задумчиво протянула Вершинина, – похоже, что это Веня и есть. Молодец, Вадик! Котелок у тебя варит.

– Веня? – непонимающе посмотрел на нее Маркелов.

– Так называл твоего клиента Артем.

– Какой Артем? – снова не въехал Маркелов.

– Артем, – медленно и спокойно произнесла Вершинина, это полное имя Темы. Ну да тебе простительно – ты до ночи вчера в дозоре просидел. Давай-ка мне сюда Шурика.

Вскоре в дверях появился Антонов-старший. Он выглядел усталым и озабоченным.

– Что-то вид у тебя не свежий какой-то? – Вершинина пристально посмотрела на Шурика.

– Да просто я всю ночь сегодня роды принимал.

– ???

– Кошка у нас котилась, черт бы ее побрал, устроила нам Варфоломеевскую ночь. И всего-то пара котят, а возни и шума было… – он глубоко вздохнул.

Валандра с любопытством посмотрела на его широкое курносое лицо.

– Значит, в вашем семействе прибыло? – улыбнулась она, – А я уж думала, ты от работы загибаешься.

– Нет, с работой все в порядке.

– Тогда, акушер-гинеколог, выкладывай все по порядку.

– Я домой вернулся, а Катька не спит, Муську караулит…

– Стоп, стоп, – Вершинина покатилась со смеху, – про Муську ты мне после расскажешь, давай сначала о деле.

Антонов заморгал своими большими синими плошками и тоже рассмеялся.

– Ага, значит, дождался я, пока Анна с Темой вышли после репетиции, она отвезла своего любовника домой, это было около двадцати двух часов, и поехала к себе. По дороге никуда не заезжала, ни с кем не встречалась. Вот и все. Я посидел еще в машине минут пятнадцать и тоже отправился спать. Только вот с этим у меня получился напряг.

– Хорошо, Шурик, – Валандра откинулась на спинку кресла, – иди, инструкции получишь у Мамедова.

«Я частенько спрашиваю себя: правильно ли веду себя с моими подчиненными, не слишком ли я с ними демократична, а иногда даже фамильярна? Как в делах людских определить ту самую золотую середину, усердно отыскивать которую призывали древние греки?

Где кончается, например, храбрость, и начинается безрассудство, где та тонкая грань, которая отделяет элементарную осторожность от трусливой дрожи за свою шкуру? Для того, чтобы быть моралистом, нужна изрядная доля смелости, я бы даже сказала, авантюризма, а может даже и… аморализма…

Ну вот, договорилась! И все-таки, брать на себя обязанность критиковать безнравственные поступки людей – дело весьма рискованное. Оно требует от моралиста мужества следовать тем нравственным нормам, поборником которых он выступает.

Ну-ка, вспомним Лабрюйера: «Чтобы управлять людьми, нужна голова: для игры в шахматы мало одного добросердечия». Я лишена ложной скромности и считаю, что обладаю незаурядным умом, но как же быть с этой проклятой разделительной гранью?

Мои моральные коллизии были прерваны появлением на пороге Толкушкина».

– Валентина Андреевна, мы зафиксировали кое-что интересное…