Смерть в Занзибаре - Мэри Кей

Гасси Бингхем сказала:

– Как вы думаете, это все, что есть в Найроби? Наверное, мне нужно было согласиться с приглашением мистера Понтинга показать нам город. Это секретарь моего брата, вы, наверное, знаете. Он встречал меня и забрал нас на ленч в какой-то клуб. Это действительно было очень мило. Но поскольку бедняга провел чуть ли не все утро в кресле у зубного врача, я посоветовала ему выпить аспирина и лечь в постель до вечера, а мы с Миллисент справимся и сами. Я уверена, что он был благодарен за это. Вы наверняка встречались с ним, когда он был в Штатах вместе с моим братом. Как вы его находите?

Сердце Дэни подскочило дюймов на шесть, а затем упало по меньшей мере на вдвое большее расстояние. Встречалась ли Ада Китчелл с этим мистером Понтингом, когда Тайсон был в Штатах? Лэш наверняка виделся с ним, так что, по-видимому, Ада тоже. Почему Лэш не предупредил ее? Почему она не подумала спросить его об этом? Почему оба они позабыли о таком повороте, и что, ради всего святого, она будет делать, если встретится с этим человеком и он откажется узнать в ней Аду Китчелл?

По счастью Гасси Бингхем и не ждала ответа.

– Он у моего брата уже несколько лет, но я до сих пор не встречалась с ним, хотя он, конечно, бывал в доме. Но это было, когда Тайсон год или два тому назад приезжал в Англию, а мы с Миллисент ненадолго уезжали отдыхать в Джерси. Тем не менее, Тайсон неплохо придумал поручить ему встретить меня. Хотя я думаю, что на самом деле он приехал встречать Дэни Эштон – это приемная дочь моего брата. Она тоже должна была прилететь этим самолетом, но ее не было в аэропорту, а когда мы стали расспрашивать, нам сказали, что она отказалась от билета. Очень странно. Ветрянка или корь, или что-то еще в этом роде, как я полагаю.

Было ясно, что в этом отношении Огеста Бингхем рассуждает точно так же, как и Ларри Даулинг: какая-нибудь подростковая болезнь. Однако, к счастью для нервной системы Дэни, миссис Бингхем оставила тему отсутствия мисс Эштон и перешла к менее опасному предмету:

– У нас будет совсем неплохая компания в «Кайвулими», не правда ли? Знаете, я там не была с тех пор, как умер мой отец. Должно быть, прошло страшно много времени. Мы провели там целый год, когда были детьми. Но отцу это место никогда как следует не нравилось. В отличие от его старшего брата, старого дяди Баркли, который был от него совершенно без ума. У него был просто пунктик на этом доме – да и вообще на Занзибаре. Он любил это место и почти никогда не уезжал из него. Думаю, что именно поэтому он никогда не женился.

– Он был старшим сыном Эмори – первого Фроста? – спросил Ларри Даулинг.

– Первого Фроста, приехавшего в Занзибар, – мягко поправила миссис Бингхем. – Да. Сама семья, разумеется, из Кента. Теперь я там живу, поскольку Тайсон так редко приезжает в Англию. Мы с Миллисент держим дом в тепле для него, как мы говорим. Не знаю, что бы я делала без Миллисент. Она приехала ко мне, когда умер мой муж, и практически все в доме ведет она.

– А ваш брат много времени проводит в Занзибаре? – спросил Ларри, упрямо возвращая беседу к Тайсону Фросту.

– Не очень. Он довольно беспокойная душа. Всегда в движении. Он живет там только периодами. Пригласит туда нескольких друзей, а потом его только там и видели. Я всегда думала, что это так романтично – иметь дом в Занзибаре, но Тайсон практически никогда не остается там надолго.

– По всей видимости, считает его ужасно нецивилизованным, – сказала мисс Бейтс. – Романтика – это очень хорошо, но я желаю, чтобы горячая вода была в любое время!

– Боюсь, что Миллисент не очень-то любит заграничные вояжи, – понизив голос, сообщила Дэни Гасси Бингхем. – Восток ее не привлекает. И ей постоянно не хватает ее Института, девочек-скаутов и тому подобных вещей. У нее такие широкие интересы; она просто олицетворение силы. Наш викарий часто говорит, что он не представляет себе, как Маркет-Лайдон мог бы существовать без нее, и я уверена, что она с ним согласна. О! Я не имела в виду… я к ней несправедлива. Я хотела сказать…

Но Дэни уже не слушала ее, потому что от слов «Маркет-Лайдон» повеяло холодом в жаркий день. «Убийство мужчины в Маркет-Лайдоне»… Но ведь это был не просто «мужчина». Это был старенький, педантичный, вечно недовольный мистер Хонивуд. А поскольку мистер Хонивуд был адвокатом семьи Фростов по меньшей мере на протяжении двух поколений, он, без сомнения, был и адвокатом миссис Бингхем. Она наверняка его хорошо знала. А знает ли она, что он мертв? Даже если она знает, весть о его смерти и наполовину не стала для нее таким потрясением, как для Дэни, которая встречалась с ним всего один раз, да и то очень коротко.

Ларри Даулинг спросил:

– А ваш брат часто организует подобные мероприятия, когда он в Занзибаре, миссис Бингхем? Или это ради какой-то специальной оказии?

– О, я вообще не думаю, что это идея моего брата. На самом деле, он не очень-то компанейский, когда пишет, а я слышала, что он вроде бы работает сейчас над книгой. Но его жена любит, чтобы дом был полон гостей. Полагаю, что ее раздражает, когда он пишет целый день. Ну, и, конечно…

Голос миссис Бингхем звучал и звучал, а Ларри Даулинг слушал с льстивым вниманием, время от времени издавая звуки, выражающие интерес, недоверие или подтверждение, как только источник демонстрировал намерение иссякнуть. Он явно был столь же хорошим слушателем, как и собеседником, неуверенно подумала Дэни. Очень приятный мужчина, но очень опасный…

Она сказала с деланной легкостью, прервав журчащий поток откровения:

– Вы ведь знаете, мистер Даулинг газетчик.

Однако если она имела в виду, что это прозвучит как предупреждение, то она явно просчиталась.

Ларри Даулинг послал ей мимолетную насмешливую улыбку, странно смущающую, и, хотя мисс Бейтс резко обернулась и одарила его таким взглядом, словно он был чем-то, что она неожиданно откопала садовой лопатой, Гасси Бингхем была отнюдь не ошеломлена, а, напротив, просто очарована.

– Репортер? Как интересно!

– Обозреватель, – терпеливо поправил мистер Даулинг.

– Но это ведь почти то же самое, разумеется? – беспечно сказала Гасси Бингхем. – Вы, наверное, живете такой восхитительной жизнью. Пожары, убийства, и кинозвезды. Сегодня – Париж, завтра – Бангкок. Как я вам завидую! Конечно, Тайсон – мой брат – знает очень много газетчиков. Он говорит, что они принадлежат к самому низшему сорту людей… О, простите! Это было очень грубо с моей стороны. Я совершенно не имела в виду… Уверена, что вы бы ему понравились, мистер Даулинг.

Мисс Бейтс сердито фыркнула и пробормотала что-то об отвратительных воронах, сующих повсюду свой нос и вынюхивающих, а миссис Бингхем демонстративно отвернулась от нее и пошла вперед, продолжая энергично болтать и оставив мисс Бейтс позади в компании с Дэни.

– Я уверена, что где-то видела раньше этого парня, – сказала мисс Бейтс, адресуя злой взгляд ничего не подозревающей спине мистера Даулинга. – Я никогда не забываю лица. Наверное, в газетах: он обвинялся в клевете и диффамации, если хотите знать. Я еще вспомню. Знаю я этих типов. Сплошное очарование и доброжелательность, но им абсолютно нельзя доверять. Только и ждут, на чем бы вас поймать. Не лучше, чем профессиональные обманщики и мошенники. На самом деле, он, видимо, тоже из их числа! Ведь это только он говорит, что он обозреватель, что бы это там ни значило! – Мисс Бейтс снова энергично фыркнула. – Знаете ли, – продолжала она, – Гасси хороший человек, и у нее в голове действительно кое-что есть. Но бывают моменты, когда вы никогда бы так не подумали. Вы только посмотрите, как она позволяет этому репортеру выкачивать из нее все о Тайсоне. Каждому ясно, что он едва ли задумал что-то хорошее. Если он не обманщик, то, значит, собирает материал на статью, желательно – с как можно большим количеством грязного белья. Газеты – это всегда опасно. Мусор и отбросы – вот что их интересует. Отбросы и убийства.

Убийства!… Да, убийства – это что-то такое, о чем вы читаете в газетах. Это не реальная жизнь. Люди, с которыми вы знакомы, умирают, но их никогда не убивают…

Дэни выпила чай на веранде отеля, все еще в компании Огесты Бингхем и Миллисент Бейтс, ну и прессы, представленной Ларри Даулингом. Это Ларри с неожиданной робостью пригласил ее, и она уже была готова отказаться, когда вид Лэша Холдена заставил ее передумать. Ибо Лэш также пил чай на веранде – с Амальфи Гордон. Он был одет в серый костюм, и по нему не было заметно никаких следов похмелья, а Амальфи выглядела мягкой и нежной, и невероятно красивой в чем-то таком, что несомненно выражалось тремя цифрами в чековой книжке, а простота этого наряда заставляла любую женщину вокруг выглядеть (и чувствовать себя), как черный номер в «Хоум Чет».

Зато маркиза Эдуардо ди Кьяго вообще не было видно, Амальфи же говорила серьезно и очень тихо, с таким выражением на красивом лице, в котором восхитительно сочетались нежно сочувствующий ангел и ребенок, просящий прощения за маленькую шалость.