Исчезнувшие близнецы - Рональд Х. Бэлсон

– У меня его пока нет. – Моя тревога нарастала.

– Нет адреса? Где же ты живешь?

– На улице.

Солдата разозлил мой ответ, он раздраженно покачал головой.

– Nein, nein…[25]

Но товарищ поторопил его:

– Брось, Йозеф, мы опаздываем. Нас ждут в ресторане. Наплевать на эту еврейку!

Солдат отдал мое удостоверение и отпустил меня. Я облегченно вздохнула. По дороге в гетто я встретила еще нескольких человек, в основном возвращающихся с работы женщин. Некоторых я останавливала, расспрашивала о Шейнманах. Как я уже говорила, почти все знали Капитана. Он был уважаемым человеком. Но встреченные мною люди отвечали, что, насколько им известно, в гетто Капитан не появлялся. Его никто не видел. Ни его, ни мою маму, ни Милоша.

В поисках свободной комнаты я обошла пару переполненных многоквартирных домов, но все было занято. Ситуация в гетто была безрадостной. Такое даже представить трудно: на площади, где раньше жили несколько сотен бедных семей, сейчас разместились почти десять тысяч евреев. Если раньше, до войны, семья жила в добротном двухэтажном доме, то теперь она ютилась в ветхом здании в комнатушке три на три метра.

Я переходила от дома к дому. Было уже поздно, а для апрельского вечера темно и невероятно холодно. Возле железнодорожного полотна располагалось четырехэтажное кирпичное здание, где на каждом этаже было по две квартиры. Теперь в каждой из них ютилось по нескольку семей и свободной комнатушки не было. Я уже собралась уходить, как меня остановил какой-то старик.

– Ты что-то хотела?

– Мне негде ночевать. Похоже, все занято. Вы не знаете, есть ли где свободные комнаты?

– Уже почти полночь. Сегодня ты ничего не найдешь. Большинство людей спят, если могут, конечно. У меня есть маленькая комнатка, можешь остаться. Я для тебя опасности не представляю. – Он тепло улыбнулся. – Меня зовут Йосси.

Он жил в подвале котельной. Там была большая печь, которой предполагалось отапливать здание, но отопление не работало, потому что угля не было. Мы жили в стране, где добывают уголь, но в гетто его никто не завозил. Йосси сказал, что я могу постелить в углу коврик и спать на нем. Я с благодарностью приняла это предложение и протянула несколько рейхсмарок, но он отказался. Я села на коврик, открыла пакет, который дал мне Давид, и вытащила хлеб с мясом. Я умирала с голоду, но тут заметила, что Йосси не сводит с меня глаз.

– Есть хотите? – спросила я.

Он пожал плечами, потом кивнул. Я поделилась с ним тем немногим, что у меня было, – он был тронут до слез. Я подумала: а как же этот старик достает себе еду? Было видно, что он слишком слаб, чтобы стоять в очереди за продуктами. И, разумеется, он был нездоров, чтобы работать. Оставалось надеяться, что у Йосси есть семья, которая о нем позаботится. В противном случае он так и умрет в этом холодном подвале. В потертом, изношенном пальто и разваливающихся туфлях.

– Вы знаете Якова Шейнмана? – спросила я, пока мы ели.

Он кивнул:

– Я знаю Якова. Капитана. – Он улыбнулся. Зубы у него были желтыми, некоторых уже не хватало. Уверена, что зубная паста – роскошь, которую он уже давно не видел. – Я знаю Якова с юношества. Я был учителем.

– Он мой отец. Его арестовали немцы вместе с моей мамой и маленьким братом. Я думаю, они могли поселиться где-то в гетто. Вы их не видели?

Он печально покачал головой:

– Мне очень жаль. Я мало где бываю, почти не могу передвигаться. Я хожу в синагогу, если кто-то поможет мне туда дойти. Если нет – сижу в своей комнате и читаю. Но Якова я не встречал. – Он поднял вверх сучковатый указательный палец. – Ты должна спросить в юденрате. У них все списки: они точно знают, кто здесь, а кого нет.

– Юденрат?

– Это Еврейский совет. В его обязанности входит ведение всей документации, поэтому они знают, кто здесь живет, кого выслали, кого отправили на работы, а кто так и не вернулся. Каждый день они подают немцам списки и такие же вывешивают у Городского совета. Ты смотришь этот список и если находишь там свою фамилию, то наутро являешься на городскую площадь, чтобы отправиться на работы. Иногда в конце дня ты возвращаешься домой, иногда отсутствуешь целую неделю, но бывало, что люди вообще больше не появлялись.

От его рассказа у меня мурашки побежали по коже.

– В юденрате, в этом Еврейском совете, сознательно составляют эти списки для немцев?

– Нельзя винить членов юденрата, у них нет выбора. Не они дергают за веревочки. Мне кажется, что они в общем и целом хорошие люди и стараются, как могут. Они – наше связующее звено с нацистским командованием. Если бы не они, не было бы гражданской организации, некому было бы общаться с нацистами. Но, по большому счету, ты права: они помогают нацистам насаждать свои приказы. Когда будешь наводить в юденрате справки о своей семье, проси встречи с Мейером Капинским.

Йосси дал мне адрес и сказал, что вероятнее всего застать Капинского перед обедом.

– Обычно днем у них собрание, которое длится до захода солнца. Они не хотят нарушать комендантский час.

Я покачала головой:

– Днем я не могу, я должна быть в Цеху. Вы не могли бы поспрашивать для меня? Если не трудно, просто спросите у пана Капинского о Якове и Ханне Шейнман и маленьком мальчике-инвалиде по имени Милош. А я вернусь завтра вечером, и вы мне все расскажете.

Йосси погладил меня по голове:

– Конечно, конечно. Возвращайся завтра, и я расскажу тебе все, что удастся узнать. И можешь жить в этом уголке сколько пожелаешь. – Он засмеялся. – Или пока не найдешь место, где переночевать. Место, которое не придется делить с мышами. Будь осторожна.

Я искренне поблагодарила его, сунула вещмешок под голову вместо подушки и заснула.

На следующее утро я проснулась от резкого тычка в бок. Надо мной стоял Йосси. В комнате было темно, только тонкая полоска света просачивалась со стороны лестницы.

– Просыпайся давай, – сказал старик. – Солнце уже встало. Нельзя опаздывать в Цех. За опоздание тебя накажут.

– А здесь есть где умыться?

Он покачал головой:

– Пойдешь по улице, там фонтан. В доме воды нет. Только в фонтане.

Я помчалась в Цех и в семь часов уже сидела за швейной машинкой. К моему рабочему месту поднесли рулон материи, и я начала работу. В полдень объявили перерыв, дали краюху хлеба с сыром и маленький кусочек колбасы – я уже проголодалась не на шутку. Еще я познакомилась с сидящей рядом молодой женщиной. Марця, худенькая невысокая девушка с тонкими белокурыми волосами и высокими скулами, была родом из городка Тшебиня, что в пяти километрах от Хшанува. Я знала этот городок, там находился железнодорожный вокзал.

В первый день войны немцы бомбили Тшебиню, уничтожили и вокзал, и бóльшую часть города. Она рассказала, что ее семью раскидало по миру, – кто-то оказался в России, кто-то отправился на север, – но ее мама осталась в Тшебине. Марця пришла в Хшанув в поисках работы. Она каждое воскресенье шла домой пешком и возвращалась назад. Даже несмотря на снегопад. А в будние дни она снимала комнату в гетто.

– А я потеряла следы своей семьи, – пожаловалась я. – Их забрали прямо из дома. Я надеялась, что мама работает здесь, но Давид сказал, что не видел ее.

– Людей забирают из дому, хватают прямо на улицах, даже из Цеха уводят, – вздохнула Марця. – Я слышала, что по всей Польше и Германии настроили трудовых лагерей, туда-то всех и отсылают. Больше домой они не возвращаются. Наверное, там и твоя семья.

Марця стала неисчерпаемым кладезем информации о Цехе, о повседневной жизни, которой она с радостью со мной делилась. Это она рассказала мне, что за день у нас есть возможность три раза сходить в туалет, но только на десять минут, а мыться лучше всего в женском туалете, хотя вода там течет ледяная. Еще она посоветовала мне пару магазинов, которые открываются очень рано, до восхода солнца, и подсказала, где очереди меньше и где с большей долей вероятности можно отоварить продовольственные карточки.

Настал вечер, и я поспешила к Йосси, чтобы узнать новости о своей семье. Он мягко положил руку мне на плечо.

– Этель Гудман помогла мне дойти до синагоги, и я побеседовал с паном Капинским. – Он кивнул мне. – Хорошие новости! Капинский уверяет, будто знает, что случилось с твоей семьей. Он хочет увидеть тебя лично и все тебе рассказать.

– Отлично! Как мне с ним встретиться? Днем из-за работы я не могу.

– Пану Капинскому об этом известно. Он готов встретиться с тобой сегодня вечером. В десять. Будет ждать тебя в старой синагоге на улице Горской. – Йосси широко улыбнулся, гордый тем, что удалось мне помочь. – Капинский. Он располагает информацией.

Я была вне себя от радости. Капинский знает, где мои родные! Я поблагодарила Йосси, обняла и поделилась с ним своим скудным ужином. Около десяти я отправилась в старую синагогу.

На улицах в гетто царила темень. Фонарей или не было вообще, или они не работали: никто не заправлял газовые фонари, а электричество было редкостью. Я пришла в синагогу и открыла тяжелую дверь. В коридорах стояли кромешная темнота и тишина. В самом святилище горела пара свечей, и вместе с лампадкой они тускло освещали помещение. Я никого не увидела и отправилась дальше по коридору к биме – возвышению, где обычно лежит Тора.