Темное сердце Лондона - Саймон Грин

Я бросил взгляд через плечо, прикидывая, нельзя ли добежать до «Странных парней». Проскочить через бар, потом — в заднюю дверь, потом — в старый погреб, и… Нет! Они добрались и туда. Еще шестеро стояли у дверей бара, отрезая мне путь к надежде и спасению, отнимая последний шанс на побег. Я даже не почувствовал, когда они появились. Я слишком много времени провел в обычном мире, потерял форму, стал неосторожным.

Тяжело дыша, беспомощно сжимая и разжимая кулаки, я снова взглянул на шестерых приближающихся монстров.

— Кто они? — спросила Джоанна, вцепившись в мой локоть.

Она перепугалась не меньше моего.

— Косильщики, — ответил я шепотом. Мне трудно было говорить: во рту пересохло, горло сжалось, словно его сдавила петля. — Те, что все время меня искали. Воплощение смерти, убийство во плоти…

— Те самые злые люди, о которых нас предупреждал Эдди?

— Нет, только их посланцы. Их посылают, чтобы убить кого-нибудь. Меня кто-то предал. Они не могли выследить меня так быстро, не могли так проворно приготовить изощренную ловушку. Какой-то ублюдок сказал им, где и когда меня можно найти. Кто-то меня продал. Продал Косильщикам.

Я говорил и в то же время лихорадочно думал. Должен быть выход из этой передряги. Обязательно должен! Не может все закончиться так просто, так глупо — кишками, выпущенными в темном переулке во время самого простого расследования.

— Вы можете с ними сразиться? — Голос женщины дрожал, она была на грани истерики.

— Нет. Мой арсенал почти пуст, слишком долго меня здесь не было.

— Но вы же крепкий орешек, не забывайте!

— Они крепче.

— Разве вы не можете свалить их взглядом? Как Ффинч-Томаса? — Ее голос уже срывался на визг, теперь она лучше разглядела Косильщиков.

— У них нет глаз! — У меня тоже начиналась истерика. — Их нельзя ранить, они ничего не чувствуют, они неживые!

Я призвал на помощь все свои способности. Большая их часть дремала где-то в глубине сознания, заброшенная на целых пять лет, и я грубо разбудил все свои таланты до единого, зная, что потом расплачусь за их применение болью и кровью. Если, конечно, у меня вообще будет какое-то «потом». Я шагнул за пределы своих возможностей, пытаясь прощупать заклятье и найти его слабые места. Вперед и назад хода нет. Может, проверить стены переулка? Они были кирпичными, но на Темной Стороне даже в обычных стенах может быть скрыто очень многое.

Так и есть! Мой «третий глаз» обнаружил справа очертания старой двери, запрятанной под кирпичами и штукатуркой стены. Дверь была надежно сокрыта от взглядов всех, кто не имел того особого дара, каким обладал я. Судя по тому, как она выглядела, ее не открывали годами, но в моем отчаянном положении раздумывать было некогда. Я ударил в дверь, собрав все свои магические силы, и стена вздрогнула.

Косильщики подняли головы, все разом, — они что-то почувствовали. Я ударил еще раз, дверь заскрипела и приоткрылась, совсем чуть-чуть. Из щели хлынул яркий свет, сразу затмивший неестественную кровавую подсветку переулка. Это был солнечный свет, обычные прямые лучи. Косильщики отпрянули, правда, лишь на пару шагов. Я услышал шум ветра за стеной, резкий, порывистый, — то был гимн победы.

— Что это? — спросила Джоанна.

— Наш путь отсюда. — Теперь мой голос звучал уверенно и твердо. — На Темной Стороне немало таких уязвимых мест, если знаешь, где и как искать. Пошли. Мы уходим.

— Я не могу.

— Что?

— Я не могу сдвинуться с места!

Я посмотрел на нее. Она не шутила. Лицо ее было белым, как череп, глаза — огромными, как у коровы на бойне. Она до боли вцепилась в мою руку.

— Я боюсь, Джон! Я их боюсь!!! Я не могу, не могу пошевелиться. Я даже дышать не могу. Я не могу думать!

Она была в панике, почти в истерике. Темная Сторона добралась-таки до нее. Мне приходилось такое видеть. Придется действовать за двоих.

Я потащил Джоанну к приоткрытой двери, но ноги ее не слушались, и женщина свалилась, неуклюже растянувшись на булыжной мостовой, увлекая меня за собой. Я оторвал от себя ее руки, и она скорчилась на земле, сотрясаясь от беспомощных рыданий. Я посмотрел на открытую дверь, потом — на приближающихся Косильщиков. Дверь далеко, а они совсем близко. Мне не дотащить ее. Но я еще успею сбежать. Я смогу добежать до двери, распахнуть ее, прыгнуть внутрь, захлопнуть ее за собой и спастись. Но тогда я брошу Джоанну. Косильщики убьют ее. Зверски убьют. Во-первых, потому что никогда не оставляют живых свидетелей, а во-вторых, чтобы припугнуть меня и остальных. Они уже и раньше так поступали. Эта женщина для меня — никто. Чертова Джоанна Барретт, сплошные деньги и гордость, наглые манеры. Это она затащила меня на Темную Сторону, хоть я и не хотел сюда возвращаться. Она разжалобила меня историей про свою дурацкую пропавшую дочку. Я ничего ей не должен, ничего такого, за что стоило бы рисковать жизнью. Она не смогла бежать, упала — значит, сама виновата! Чтобы спастись, мне просто надо бросить ее Косильщикам.

Я повернулся к двери в стене и перестал ее держать. Дверь моментально захлопнулась, солнечный свет погас, и противный красноватый свет снова озарил переулок. Я встал над Джоанной и сжал кулаки. Да, она мне не подружка, даже не союзник, но она мой клиент. Я не раз попадал в трудные ситуации, но всегда старался не подводить своих клиентов. Мужчина должен иметь самоуважение.

Я отбросил остатки гордости и послал последний призыв о помощи. Немногие на Темной Стороне откликнулись бы, даже если бы его услышали, но Алекс мог услышать и попытаться что-нибудь предпринять. Как только я приоткрыл свое сознание, в него ворвались мысли Косильщиков, оглушительная какофония чужих несмолкающих голосов, совершенно нечеловеческих; они попытались заполнить мою голову, вытеснив мои собственные мысли. Пришлось снова закрыть сознание, иначе мне было бы несдобровать. Помощи я не дождусь, никто не явится спасать меня в последнюю минуту. Как всегда, я один-одинешенек в бесконечной ночи. Один против врагов, которым на сей раз удалось взять меня за глотку.

Косильщики приблизились с двух сторон: шестеро — спереди, шестеро — сзади. Теперь, когда мне некуда было бежать, они не торопились. Они двигались бесшумно, как призраки или тени или как беспощадные мысли. Их гладкие «лица» были куда страшней любой самой зверской рожи. Их движения были отточены и абсолютно синхронны, их намерения были предельно ясны. Они не отличались грацией, и неудивительно: они ведь не были людьми.

Я поднял сжатые кулаки, готовясь к последней битве. Косильщики в ответ сделали то же самое. И только тут я заметил, что их длинные пальцы заканчиваются иглами для инъекций длиной в несколько дюймов. С тонких игл капала бледно-зеленая жидкость.