Солнце, грузчик и вор - Наталья Бочка

говоришь? — она беспомощно стала озираться на охранника.

— Хватит ныть ты уже достала меня. Достала! Убирайся! И что бы я тебя не видел больше!

Он распалялся всё сильнее и казалось цель достигнута и уже никак эти полицейские не смогут повлиять на него.

— Я беременна, — вдруг сказала она.

На одно мгновение лицо его преобразилось, но только на мгновение.

— Ты мне не нужна! Забудь меня! Живи, как хочешь. Всё! Пока!

И он пошел к двери.

Глава 4

Домой Лена пришла в состоянии подавленном, если не сказать совсем плохом. В комнате упала на кровать и лежала так пока мама не постучала:

— Доченька, что ты? Тебе плохо?

— Мне плохо, — она посмотрела на маму и отвернулась к стене, — я не хочу, ничего. Я избавлюсь от ребёнка. Он сказал, что не желает меня видеть больше никогда.

Мама подсела на кровать и погладила Лену по спине.

— Солнышко моё, не волнуйся мы справимся. Не нужно торопиться. Ребёночек ни в чём не виноват.

Прошла пара недель. В кондитерской Солнцевых что-то витало в воздухе. Что-то задумывалось. Ещё ни кто из них не знал этого наверняка, но уже каждый имел в уме выход из сложившейся ситуации.

Первым заговорил Гришка.

Как-то так получилось, что оказались все в зале в одно время Лена, мама, отец и Гришка, в какой-то момент всеобщего обсуждения ассортимента Гришка вдруг спросил, как будто сразу у всех:

— Я хочу жениться на Лене. Будете вы, портив? — он обернулся к родителям, которые замерли и переглянулись.

Лена за прилавком медленно опустила взгляд, словно давая позволение говорить о себе и решать за себя. Будто перекладывала на других ответственность за свою жизнь и будущее.

— Мы не против, — сказал Антон Лукич.

Все повернулись и посмотрели на Лену. Она молчала, а потом, как будто дело касалось совсем простого вопроса — кивнула. Все заулыбались, начали поздравлять друг друга. Отец развеселился, хлопал Гришку по плечу и тряс ему руку. Мама кинулась к Лене и громко целовала её в щёки. Лена улыбалась и поглядывала на глупо улыбающегося Гришку. А он, словно не верил, что слова его произвели такой эффект оглядывался по сторонам и казалось, хотел ещё что-то добавить.

Так, в один момент всё стало налаживаться. Сами собой потекли дни приготовления к свадьбе. И хоть звать гостей и родственников ни кто не собирался, но всё же нужно было соблюсти некоторые законы приличия.

Лена была в состоянии, как будто не своего тела и разума. Делала всё правильно и так как нужно, но только под влиянием общей цели. Она старалась не останавливаться и не задумываться. Не цепляться за прошлые дни и начинать выстраивать планы. Старалась вспомнить то чувство, которое вызывал в ней Гришка в те дни, когда только, только пришел к ним работать. Когда она влюбилась в него.

Заменить одно чувство на другое и поменять местами разные понятия в своём сознании, вот что пыталась она делать. Одно — назвать ошибкой, а другое определить как — верное. И вот что странно, это неплохо получалось. Иногда правда в памяти проскакивали удивительные моменты Мишкиной любви, тогда Лена вспоминала комнату в полиции и слова — «Ты мне не нужна».

Глава 5

Каждый раз перед сном он думал о том, что теперь любой день и час приближает его к тюрьме. Всякий разговор со следователем оканчивался одинаково, Миша понимал — назад дороги нет. Теперь он должен думать о другом, о том как будет жить — там. Что делать. Время, это единственное, что у него есть. Время подумать.

Всё, за спиной ничего нет. Оставил, там в прошлом. За стеной этого здания. Теперь только это и ничего больше. Лишь стены и люди. Другие люди. Не такие, как там, за стеной. И нужно думать, как он будет жить среди других.

Сосед по камере много рассказывал, но он и сам не знал как — там. Только предполагал. Они оба, предполагали. И свыкались. Странно. Отчего-то Мишка быстро смирился. Он не пытался, не наедятся. Зачем? Ведь вину его всё равно докажут, как бы он не старался, как бы не сопротивлялся. Всё равно в один из дней, следователь поставит точку в его деле. И всё. Всё.

— Корякин, на выход!

Мишка сонно посмотрел по сторонам, будто не понял где находится. Потом вспомнил, камера. Сосед. Но почему так рано. Быстро натянул кроссовки.

— С вещами!

Сосед закряхтел, повернулся:

— Всё, пацан. Кончено твоё дело. Давай. Встретимся небось. Удачи.

Испуганный такими словами Мишка сощурился от света лампы в коридоре и судорожно застегнул молнию на куртке.

Коридоры, решетки, коридоры. Маленькое оконце. Паспорт, ключи, брелок, зажигалка. В чём дело?

— Пошел. Свободен.

Что? Свободен? Кто свободен?

Солнце ударило в лицо ярким лучом. Мишка зажмурился и с минуту стоял с закрытыми глазами. Свободен. Но почему? Почему? Он обернулся, чтобы задать этот вопрос хоть кому-то, но дверь отделения закрыта, а открывать её снова он уже никак не хотел. Вернуться и узнать почему? Что за глупость. Несколько шагов он сделал несмело и обернулся на окна участка, вдруг там кто-то стоит и смотрит. Но никого не было у окон. Никто не следил за тем как Мишка уходит.

Улица, вторая, третья. Куда теперь? Идти на рынок. Нет. Всё. Туда он больше никогда не пойдёт. Никогда.

Лена!

Ещё улица, другая, третья и вот он уже стоит на пороге кондитерской, но на двери надпись — Закрыто. Он отошел, глянул на окна второго этажа. На окне Лены решетка. Кинул несколько камешков. Но ни кто не выглянул. Постучал в дверь. Тишина.

Какая-то женщина, выглянула из окна дома напротив и крикнула:

— Чего стучишь, свадьба у них! Замуж дочку выдают! Не работают сегодня.

Слава эти, словно пушечный выстрел поразили Мишку. Сильнее даже чем слово — Свободен. Когда сказали — Свободен, он ещё пребывал в некотором замешательстве и неверии, а когда услышал о свадьбе то, как будто по голове дровенякой стукнули. Свадьба? Дочку замуж? За кого?

— А кто жених? — крикнул Мишка.

— Так грузчик ихний — Гришка жених!

Глава 6

Расписаться наметили на утро.

Лена в кружевном белом платье по колено и туфельках на каблучках. Маленькая, белая шубка, как одуванчик. Рыжие волосы с вечера накрученные на бигуди, милыми прядями лежали на плечах. Реснички, слегка подчернённые тушью. Чудное личико Лены в этот день настолько преобразилось, что Гришка как будто снова влюбился. Он любовался