Великая война. 1914–1918 - Джон Киган

заверял коллегу: война на западе будет завершена раньше, чем Россия сможет провести полную мобилизацию. Германия к тому времени перебросит значительные силы на восток. При этом точный график он не сообщал. Гетцендорф сделал выводы, что Австрии придётся вести войну на два фронта. 26 января он предупредил Мольтке, чтобы Германия не рассчитывала на переброску «минимальной балканской группы» в Польшу раньше чем через 50 дней после начала мобилизации. Сможет ли Германия, в свою очередь, гарантировать поддержку Австрии в течение 40 дней? Если нет, они будут придерживаться оборонительной тактики в Польше и предпримут решительное наступление на Сербию. Надо заметить, что главной целью Конрада фон Гетцендорфа была именно Сербия — её он мечтал сокрушить. Подобно многим австрийцам немецкого происхождения, этот генерал недолюбливал маленькое славянское королевство и потому, что оно не признавало неофициальную доминирующую роль Австрии на Балканах, и потому, что Сербия как магнит притягивала всех недовольных из империи Габсбургов. Победить Сербию значило разрешить все трудности, которые испытывала Австро-Венгрия со своими славянскими меньшинствами. Ну почти все…

Ответ Мольтке содержал как заверения, так и возражения. Немецкая армия решит все свои задачи во Франции за четыре недели (план Шлифена, с подробностями которого австрийцы не были знакомы, предусматривал шесть недель), поэтому Австрия может смело идти на Польшу. Даже если Австрия будет втянута в войну с Сербией, Германия не оставит её без помощи, а что касается Сербии, то проблема разрешится для Австрии естественным путём. Гетцендорф всё-таки сомневался: «Но что мне делать, если я уже завязну в Сербии?»[62]

Габсбурги могли выставить 60 дивизий против 10 сербских — в два раза больше, чем считалось необходимым для победы, поэтому такая осторожность, пожалуй, была излишней. Австрийская армия никак не могла потерпеть поражение от сербов, даже если бы задействовала против них только «минимальную балканскую группу». Мольтке, которому нужно было добиться того, чтобы русским пришлось вести войну на два фронта, сдержал раздражение неуместной робостью австрийского коллеги и в ответном письме пообещал помощь: «Мы без колебаний поддержим наступление Австрии»[63]. Ему не следовало этого делать. Согласно плану Шлифена, во время грандиозной битвы на западе та часть немецкой армии, которая останется в Восточной Пруссии, должна была придерживаться оборонительной тактики. Тем не менее намерения Мольтке были благими, и письмо от 19 марта 1909 года, в котором прозвучало это обещание, заложило основы взаимопонимания между союзниками на годы вперёд. Надо заметить, что Конрад фон Гетцендорф вследствие своей агрессивной внешней политики (он ратовал за превентивную войну не только с Сербией, но и с Черногорией, а также за установление гегемонии в Албании) находился в конфликте с парламентами обеих частей империи, а также с министром иностранных дел и в ноябре 1910-го был смещён с должности начальника Генерального штаба. Впрочем, через год он вернулся и сотрудничество с Мольтке продолжилось. Во время их последней довоенной встречи в мае 1914-го на немецком курорте Карлсбад начальник немецкого Генерального штаба на просьбу австрийского коллеги разместить на востоке дополнительные войска ответил неопределённым обещанием: «Я сделаю всё, что смогу»[64]. План Шлифена с «мощным правым флангом» на карте Северной Франции этого не предусматривал, но Мольтке рассчитывал на решимость австрийцев и слабость русских.

А вот на что он вовсе не рассчитывал, так это на вмешательство Британии. Шлифен в своём меморандуме между тем такую возможность не исключал: в дополнении, представленном в феврале 1906 года, обсуждалось участие в военных действиях англичан, но предполагалось, что они ограничатся высадкой в Антверпене или, возможно, на немецком побережье Северного моря. Шлифен не думал, что британцы будут сражаться рядом с французами, чтобы остановить немецкое наступление через Бельгию. «Сердечное согласие» между Францией и Британией было заключено в 1904 году, но переговоры о согласовании действий в случае войны начались только в декабре 1905-го, поэтому Шлифен — именно в этом месяце он закончил составление меморандума — на это ставку не делал. Более того, среди самих британских генералов, которые вели переговоры с французами, не имелось согласия относительно действий армии, высадившейся на континенте. Один вариант — это десантная операция (за неё ратовал Королевский флот, считая средством принудить немецкие корабли к битве и уничтожить их)[65]. Другой вариант — так называемый отвлекающий манёвр. Универсальные законы военного искусства требовали концентрации сил на решающем направлении. В войне, где наступление будет вести Германия, это направление окажется во Франции, и именно там надо развернуть британские экспедиционные силы — к такому выводу в процессе поэтапных переговоров пришли Генеральные штабы Британии и Франции. В апреле 1906 года Комитет обороны империи разработал план передислокации войск непосредственно в Нидерланды. Затем последовала пятилетняя пауза, вызванная нежеланием Бельгии пропускать британскую армию, а также неспособностью французов составить убедительный план военных действий. Всё изменилось в 1911 году, после того как начальником французского Генерального штаба стал Жозеф Жоффр, а в Британии должность начальника управления разработки военных операций занял Генри Уилсон. На их первой встрече в Париже в ноябре этого же года Жоффр раскрыл коллеге общие положения плана XVII[66]. Сам Уилсон совсем недавно, в августе, уже докладывал Комитету обороны империи, как лучше всего использовать британские экспедиционные силы — немногочисленные, поскольку сопротивление введению в стране всеобщей воинской обязанности позволяло развернуть только шесть дивизий. Впрочем, эти шесть дивизий, действующие на правом фланге немецкой армии, могли изменить баланс и оттянуть на себя значительные силы немцев. Уилсон продолжал разрабатывать подробный план максимально быстрой и эффективной переброски экспедиционных сил через Ла-Манш при активной поддержке флота, который проведёт стремительную операцию и затем сосредоточится на провоцировании немецких кораблей к решительным действиям. Тем не менее британцы проявляли осторожность. Согласие на совместные действия министр иностранных дел Великобритании сэр Эдвард Грей дал только в ноябре 1912-го, а точное место высадки экспедиционного корпуса Уилсон не сообщал французам вплоть до августа 1914 года. «Если у одного из правительств, — заявил, кстати, Грей, — будет веская причина предполагать неспровоцированное нападение третьей державы или нечто угрожающее общему миру, оно обязано незамедлительно обсудить с другим, предпримут ли оба правительства действия по предотвращению агрессии и сохранению мира, и если предпримут, то каковы должны быть совместные меры. Если эти меры предполагают общие действия, необходимо немедленно принять во внимание планы Генеральных штабов и правительствам следует затем решить, как вводить их в действие»[67]. Политика «блестящей изоляции» всё ещё давала Британии возможность воздерживаться от конкретных обещаний союзнику — несмотря на уменьшающуюся экономическую мощь и растущую силу немецкого флота.

Разумеется, у