Вой лишенного или Сорвать покровы с богов - Мария Захарова

Смежив веки, Лураса вновь прикусила щеку, приказывая себе успокоиться. Напоминая, что не имеет права думать только о собственных желаниях, что должна считаться со стремлениями Лутарга, даже если его решения причиняют ей боль. Что обязана быть сильной!

Литаурэль чуть передвинулась. Ствол дерева, который она использовала в качестве опоры, особой мягкостью не отличался. Скорее наоборот, превосходил своих собратьев в шероховатости, чем доставлял массу неудобств, но сидеть, опершись на него, все же было гораздо приятнее, чем связанной лежать на земле.

Окаэнтар освободил ее на рассвете, с первыми лучами солнца. К тому моменту девушка успела смириться с положением, в котором оказалась, и прекратила предпринимать отчаянные попытки вызвать духа. В тот момент Лита чувствовала себя полностью опустошенной, разбитой и преданной тагьери. Впрочем, и сейчас ничего не изменилось.

Перед тем, как разрезать смиряющие девушку путы, мужчина предупредил, что самостоятельно избавиться от сдерживающего ошейника она не сможет. Что полоска кожи на ее шее сделана и заговорена самим Рианом, и без его на то желания снять ее не получится.

Подвергать сомнению подобное заявление смысла не имело, особенно после демонстрации другого изделия Нерожденного. Окаэнтар наглядно показал ей, на что способны подарки Риана. В отличие от доставшегося ей подношения, медальон тресаира обладал положительными свойствами - избавлял Истинного от проклятия Саришэ. Ее ошейник так же позволял избежать преображения, но помимо этого, обладал и другими свойствами, о которых Литаурэль предпочла бы не узнать никогда.

Подтянув ноги в груди, Лита обвила руками лодыжки и, упершись подбородком в выемку между коленок, устремила взгляд на оставшуюся от костра золу.

Некоторые угольки еще не до конца прогорели, и от них устремлялись ввысь струйки дыма. Они были такими тоненькими, почти прозрачными - эти вызывающие жалость вестники умирающего огня - что хотелось подобрать сухую веточку и возродить угасшее пламя. Хотелось продлить ему жизнь, и радоваться, наблюдая, как оранжевые язычки станут с игривым треском поглощать предложенную им пищу. Хотелось, но Литаурэль этого не сделала.

Она почувствовала взгляды мужчин, остановившиеся на ней, и едва заметно повела плечами, словно это могло отогнать их. Сейчас она была под присмотром двоих - Аниратога и Хомилиара, остальные ушли в город. Риотар так и не вернулся, и тем более не привел с собой Освободителя, как они надеялись, и Окаэнтар отправился изыскивать способ сообщить Лутаргу о том, что от него требуется.

Насколько Литаурэль поняла, первоначальный план был пересмотрен. Мужчины долго совещались у костра ночью, пока она в бессильной ярости скрежетала зубами, пытаясь доказать себе и им, что тагьери придет на зов. Теперь они собирались тронуться в путь немедленно по возвращении Окаэнтара, предварительно оповестив Таргена, где именно искать ее.

Лита мысленно улыбалась, когда они называли его так. Улыбалась, но не поправляла. Зачем? От этого молодой человек не переставал быть сыном Перворожденного.

В том, что Лутарг пойдет за ней, Литаурэль не сомневалась, хотя предпочитала, чтобы мужчина этого не делал. Ее больше волновала судьба тресаиров в целом, чем своя собственная, тем более что вреда, как такового, ей причинять не собирались. Окаэнтар недвусмысленно заявил, что она - приманка для Повелителя стихий. Средство, благодаря которому они смогут заполучить его.

Когда-то давно Лита расспрашивала Сальмира о причинах столкновения между Нерожденными, но однозначного, понятного ответа так и не получила. Брат говорил об одержимости Риана тресаирами, о том, как он пытался подчинить себе Рожденных с духом, но что стало причиной подобного желания все же осталось для нее загадкой.

Хруст веток под подошвами ботинок оповестил о возвращении отсутствовавших. Литаурэль оторвала взгляд от серо-черного пятна золы, когда один из них остановился рядом с ней.

- Переоденься, - приказал Окаэнтар, бросив к ногам девушки сверток с бельем. - В этом ты привлекаешь внимание, - он выразительно осмотрел ее сверху вниз - от растрепанных волос до подола платья, который она обернула вокруг ног.

Лита ответила столь же многозначительным взглядом, только он по очереди обежал всех собравшихся на поляне мужчин.

- Те кусты вполне подойдут, - ответил на ее невысказанный вопрос Истинный, махнув рукой в сторону редкой зелени. Остальные поддержали его пошловатыми смешками.

Вспыхнув, Литаурэль подобрала одежды и вскочила на ноги. Неловко покачнулась, ибо мышцы затекли от долгого сидения. Руку, предложенную Окаэнтаром, девушка проигнорировала. Гордо вздернув подбородок, на почти негнущихся ногах она направилась в указанное место.

Пусть хоть во все горло хохочут, но она никому не позволит унижать себя. И сама ни за что не станет унижаться!

Когда через некоторое время Литаурэль вышла из своего ненадежного укрытия, ее встретили оценивающими взглядами. Она растянула губы в надменной усмешке и адресовала мужчинам язвительный смешок, хотя на самом деле испытывала нечто похожее на благодарность. В мешковатых штанах и широкой рубахе, Лита ощущала себя куда более комфортно, чем в платье.

- Пока поедешь с ним, - распорядился Окаэнтар, показав на Хомилиара. - И еще. Будь благоразумна. Не создавай нам проблем, если хочешь освободить своего духа.

То ли для острастки, то ли в качестве напоминания о том, чего и кого она лишилась, мужчина призвал шиалу. Всколыхнув перепончатыми крыльями воздух, дух изрыгнул струйку пламени, которая ударила жаром в девичье лицо, а затем исчез также быстро, как появился.

Лита ничего не сказала, только кивнула с невозмутимым видом. Для себя же девушка решила, что при первой возможности попытается сбежать и разыскать Лутарга. Это не должно стать проблемой, учитывая, что ожидается его следование за ними. Все что от нее потребуется, это повернуть обратно.

А с тагьери…

С тагьери она будет разбираться потом, когда Риана и тресаиры пройдут по тропе. Нерожденная наверняка знает, как разомкнуть ошейник своего брата. Должна знать!

Литаурэль очень на это надеялась. Без привычного, успокаивающего присутствия саблезубой кошки, она чувствовала себя опустошенной. Лишившейся важной части себя самой.

Глава 7

Дождь… Она не любила дождь: монотонную дробь льющейся на крышу воды, влажность, заставляющую ныть старые кости, капли, срывающиеся с потолка ее ветхого дома, чтобы наполнить расставленные по полу чаши.Дождь был для Кималы предвестником печали и болезненныхвоспоминаний, которые неизменно приходили к ней вместе с непогодой.Неразлучным трио они появлялись на пороге ее жилища, чтобы терзать и мучить до тех пор, пока последняя небесная слеза не впитается в землю.