Имя Бога (готичный детектив) - Марк Вайс

К моему стыду, про него, оказывается, писал еще Геродот:

«Я узнал от эллинов, проживающих в Геллеспонте и в Понте35, что этот Залмоксис, будучи обычным человеком, якобы жил в рабстве на Самосе у Пифагора, сына Мнесарха. Заслужив свободу, он нажил большое состояние и вернулся на родину. Фраки жили в страшной бедности и были необразованны. Залмоксис, знакомый с ионийским жизненным укладом и более утонченными нравами, чем во Фракии, к тому же проживший среди эллинов и, главное, рядом с самым мудрым человеком Эллады – Пифагором, решил построить особый дом, в котором он принимал и устраивал пиры для самых замечательных сограждан. Во время пиршеств он учил, что ни он, ни его гости, ни их потомки в будущем не умрут, а лишь переселяться в иное место, где, живя вечно, обретут все блага. Пока Залмоксис принимал гостей и увещевал их таким образом, он строил себе жилище под землей. Когда обитель была готова, Залмоксис исчез, спустившись в свои подземные покои, где и пробыл три года. Фраки очень сожалели о его исчезновении и оплакивали как мертвого. На четвертый год он появился среди сограждан, тем самым заставив их поверить в свое учение. Так рассказывают эту историю эллины. Я сам не подвергаю се сомнению, но и не верю полностью. Думаю, что этот Залмоксис жил задолго до Пифагора. Был ли он простым человеком или в самом деле богом готов – не ведаю, с тем и оставляю его в покое36».

В Сети нашлись энтузиасты, и сегодня верящие, что Залмоксис ждет их не дождется. Только вот для того, объясняли они, чтобы наверняка присоединиться к нему, нужно не расслабляться даже в самый последний свой миг, не пасовать перед смертью, а мысленно кричать, зовя бога по имени. Однако и это только полдела – мало того, что Залмоксис обитает под землей (а значит, лезть туда следует заживо), так еще и никто не знает, как точно его зовут. Потому что Залмоксис – лишь мирской псевдоним, а вот настоящее, сакральное имя ведомо только посвященным.

Что ж, история не новая – в конце концов, христиане тоже не в курсе, как звучит имя их бога, и вряд ли уже узнают когда-нибудь: прочитать тетраграмматон, имя Бога, записанное исчезнувшим языком, невозможно, так что Яхве, Господь, Иегова – тоже лишь псевдонимы. Что толку повторять их? Разве кто-нибудь захочет говорить с тобой, если ты называешь его чужим именем? Я побродил по форуму сообщества и сделал вывод, о там сражались два лагеря – одни усердно напускали туману, делая вид, что они и есть посвященные, а другие издевались над оппонентами – нещадно, нецензурно и несмешно. Растрогал меня только один комментарий – некоего Goth’а, новичка, который написал: ребята, не ссорьтесь – чтобы жить вечно, Залмо вам вовсе не нужен! Гораздо проще стать вампирами – они бессмертные. Тут на беднягу Гота накинулись и посвященные, и все остальные, и мне стало его жалко чуть не до слез. Человек хотел как лучше, а эти…

Спохватившись, я глянул на часы, повесил на плечо сумку и отправился за веревкой. Пока куплю, пока дойду – наверняка стемнеет.

35. По берегам пролива Дарданеллы

36. Элиаде Мирча. От Залмоксиса до Чингиз-хана

На самом дне колодца

Я помнил бегающие глаза смотрительницы Охотничьего домика: за несколько купюр она наверняка пропустила Лялю за забор дворца. А вот дождалась ли назад – не факт.

Координаты тоже указывали на замок Манука. Конечно, полной уверенности быть не может, для этого нужны и цифры, и приборы поточнее, но отступать я не собирался: как только достаточно стемнело, пробрался через дыру в заборе и влез в окно дома.

Внутри было гулко, грязно и пахло пылью. Если задержать дыхание, слышно было, как падают на деревянный пол частички штукатурки. Я не хотел включать фонарь, помня про дедка с дубиной, но нужно было сориентироваться, так что я нащупал в сумке бумагу и скотч и заклеил стекло фонаря. Теперь он светил едва-едва, зато снаружи почти наверняка не было заметно, что в доме кто-то есть.

Почти час ушел на то, чтобы сантиметр за сантиметром обследовать пол, но ни люка, и никакого даже намека на него нигде не оказалось. Что же делать? Я вылез в окно и двинулся вдоль стены – на этот раз вовсе без света, ведь он выдал бы меня с головой. Не успел я пройти и десяти шагов, как мир перевернулся.

Видимо, я лежал на дне колодца. Наверное, он был закидан ветками, землей или чем-то еще, поэтому я его и не заметил, да и что можно увидеть в кромешной темноте? И ведь кто только не говорил мне про провалы в самых неожиданных местах – один такой как-то раз появился даже перед входом в местный универмаг! И моряк дядя Володя тоже предупреждал… я идиот.

Болело буквально все – все, что есть у человека. О господи. Наверное, для начала нужно выяснить, что именно я сломал?

Оказалось – ничего. Только треснулся как следует – хорошо еще, что на дне ничего не было, никаких острых камнней или битого стекла. Похоже даже что я вообще свалился на кучу листьев – просто повезло!

Но как здесь тихо… точно говорят – будто в гробу. И запах похожий.

Отклеив самый краешек бумажной заслонки, я осторожно повел лучом вокруг себя. Корни, куски известняка, здоровенный лаз слева от меня – и очень высоко крошечная тусклая звездочка. Я не мог определить расстояние до края колодца, однако не рискнул полностью раскрыть фонарь: раз удалось не искалечиться, будет глупо звать на помощь прямо сейчас. Вода у меня есть; если придется, буду кричать. В общем – выберусь как-нибудь. К тому же, этот лаз ведет ведь куда-то – может, туда-то мне и нужно.

Войти в него во весь рост невозможно – попробую двигаться на четвереньках. А у входа оставлю веревку: если что, вернусь по ней. Надо только снять скотч с фонаря.

Лаз оказался не слишком длинным и привел меня в галерею – высокою, просторную – по ней мог бы проехать автомобиль. Здесь запах усилился и изменился – стал каким-то угрожающим.

Я посветил по сторонам.

Справа в нескольких шагах- тупик. Похоже, галерея никуда не ведет («если даже найдешь как влезть, несколько метров пройдешь, и все, стена» – пронеслось у меня в голове). Однако слева я разглядел нишу, а в ней – какое-то сооружение.

Батарейки садились. Я опустился на землю прямо там, где стоял, и стал их менять. Это заняло довольно много времени. К тому же, я сглупил: включив фонарик снова, механически направил его себе в лицо – посмотреть, хорошо ли светит. И временно ослеп. Пришлось стоять с закрытыми глазами и ждать, пока под веками перестанут бесноваться фиолетово-изумрудные сполохи. В конце концов я двинулся вперед, вглядываясь в нишу, в смутные очертания сооружения, похожего на строительные леса.

Дойдя до них, я направил луч прямо.

И не смог даже закричать.

На грубо сколоченных многоэтажных нарах лежали безголовые скелеты в остатках одежды.

Когда дыхание вернулось, меня, как обычно, начало тошнить – еще бы! От ужаса я вообще забыл, зачем пришел сюда, осталась только одна мысль – кто и главное зачем устроил это чудовищное общежитие? Что это – военная тюрьма? Говорят, дакские воины были такими свирепыми, что на них нельзя было надеть оковы – поэтому римляне держали их без кандалов, но в подземных казематах… Стоп-стоп: одежда на этих скелетах вполне современная, да и выглядят они вовсе не так, как те, из раскопов, которым тысячи лет.

Я все-таки не удержался, и меня вывернуло наизнанку.

Ладно, ничего, никто же не видит.

Нужно побыстрее поворачиваться и скорее выбираться отсюда – я стал делать кадр за кадром, потом повесил камеру на плечо и осветил фонарем противоположную стену.

Там тоже была ниша, хоть и не такая глубокая. В ее стене торчали шесть копий – их острия смотрели прямо на меня. Я еще раз нажал кнопку спуска.

Вспышка осветила нишу, и стало видно, что в ее боковой стене есть дверь – металлическая китайская дверь-сэндвич. Двести баксов, с панорамным глазком – мамины соседи такую поставили. Я осторожно нажал на ручку. Закрыто на ключ.

Что ж, пора, нужно привести людей. Один я тут не разгребу, да и не мое это дело. И мобильный не ловит – видимо, слишком глубоко. Ну ничего – буду двигаться к лазу, потом к колодцу, а там попробую вылезти по корням старых деревьев – в детстве мы висли на таких по трое-четверо, так что они наверняка выдержат. По спине прошел холодок. Видимо, стена между нишами не сплошная, раз есть движение воздуха… Ощупывая ее, я светил себе фонариком – здесь обязательно должна быть трещина или что-то в этом роде, иначе откуда бы взялся сквозняк?

Я не успел обдумать это как следует, потому что мой череп внезапно раскололся. Последнее, что я увидел в мигающем свете отлетевшего в сторону фонаря, была гигантская тень в капюшоне.

Я снова был железным змеем, своим собственным двойником. Но потом появился волк с человечьими глазами, и я превратился в плоский, невыразительный, черно-белый портрет. Живыми на нем оставались только губы – они шевелились, хотели что-то сказать, но я уже не помнил языка, на котором они говорили, и только с неприязнью смотрел на свой портрет. А волк, отойдя в сторонку, тихонько выл, подпевая неземной музыке, наполнявшей мой кровавый мир. Хотя нет – сейчас все вокруг было серым, выцветшим и очень, очень холодным.