Октябрьские ведьмы - Дженнифер Классен

волосами и острым подбородком, что явно указывало на наше с ней родство. От её грустного профиля, устремлённых вверх глаз и протянутых в никуда рук на угрюмом сером фоне щемило сердце. По краям старого пледа замигали звёзды, и он прилип к стене наподобие пропагандистского постера. И глядя на неё, такую уставшую и побеждённую, я не могла представить, чтобы кому-то захотелось следовать её примеру.

– Мы должны трудиться во славу древней Мерлин! – заявила тётя Конни.

Но Мирабель не стала ждать новых нотаций. В воздухе она не растворилась, но очень быстро унеслась по лестнице на второй этаж.

– Будь добра, маленькая колдунья, сбегай за своей кузиной, – отворачиваясь, бросила мне тётя Конни и с рассеянным видом разожгла очаг – так, что столб огня поднялся до самого потолка. Тётя Конни едва успела отпрыгнуть. От неё потянуло палёным, как от фейерверков.

Я вздохнула, прекрасно зная, что Мирабель не желает возвращаться. Но всё равно зашагала по лестнице, посматривая через плечо, как мама с тётями вновь выстраиваются вокруг тыквы.

Глава 9

Может, Мирабель и запрещали применять на мне свою магию, но это вовсе не означало, что у неё не было других способов испортить мне жизнь. Например, превратив лестницу в бесконечную спираль.

«Её уже впору объявлять чемпионкой по избеганию меня», – думала я, борясь с головокружением.

В этом году Мирабель практически помешалась на одиночестве, и никакие наказания её не пугали. Её комната отныне напоминала недосягаемую башню. Вся моя семья мнила себя гениальными магическими архитекторами. Я сбилась со счёта, сколько ступенек преодолела, прежде чем добралась до верха.

Но и коридор до её комнаты удлинился, и когда я наконец остановилась перед её дверью, то уже едва переводила дух.

Я постучала по толстой створке из тёмного дерева без ручки. Не дождавшись ответа, я заглянула в свою комнату.

– А ну рассортируйтесь, – приказала я горе одежды на кровати, частично обрушившейся на пол, и взмахнула пальцами.

Разумеется, ничего не произошло. Я заметила торчащую из-под горы тетрадь с почти доделанными заданиями на повторение. Я всегда с готовностью принималась за домашнюю работу, но у меня были проблемы с доведением начатого до конца. А сейчас, обретя магию и оказавшись изолированной от всего остального мира, я смутно представляла, когда смогу сдать её на проверку.

Я постучала по стене, отделяющей меня от кузины:

– Мирабель?

За ней что-то зашуршало, а затем я услышала, как её дверь слегка приоткрылась.

– Ведьмам что, даже немного побыть в одиночестве нельзя?! – возмущённо всплеснула Мирабель руками.

На ней было что-то напоминающее объёмное меховое пальто с высоким воротником до ушей. Скорее всего, она просто завернулась в одеяло. Её комнату заливал тёплый свет новой люстры.

– Тётя Конни горит, – сказала я.

Мирабель даже не улыбнулась.

Если верить моей маме, сёстры и кузины – это как автоматические лучшие подруги, но не в моём случае.

И я не планировала после своего тринадцатилетия магически превратить себя в кого-то, с кем Мирабель захочется общаться, потому что я знала, что «старше» вовсе не равняется «круче» – достаточно взглянуть на тётю Пруди и тётю Конни.

Это горько признавать, но я просто не нравлюсь своей кузине.

Мирабель уже отошла назад к кровати, сейчас сдвинутой в угол, завешанный гирляндами. Она наклонила стены, чтобы они окружали кровать, а на месте окон повесила толстые тканевые полотна с красивыми фиолетовыми узорами.

– И она сказала, чтобы мы вернулись к тыкве… – продолжила я. И тут у меня вырвалось: – Но я не могу.

Я вытянула к ней руки, чтобы она убедилась, что они совсем не октябрьские.

– Не маши на меня своими руками, – огрызнулась Мирабель из горы подушек. В её комнате было очень тепло, почти жарко.

– Но я не могу заставить то, что здесь… – я показала на своё сердце, затем красноречиво помахала пальцами, – переместиться в них и наружу.

Мирабель вздохнула:

– Мне нечего тебе сказать. Разве что тебе совсем не обязательно устраивать пожар, или создавать библиотеку голубей, или открывать в земле гигантскую дыру, чтобы быть настоящей ведьмой. Не бери наших тёть и даже твою маму за образец. Они много чего создают и творят всякие странности, но лишь потому, что им это нравится.

– Я не знаю, как мне стать частью звезды, – призналась я, стараясь не подпустить в голос дрожь. – У меня постоянно колет ладони. – Хотя сейчас их скорее пекло. – Что мне со всем этим делать? – спросила я, имея в виду свои магические руки. – Меня это так… бесит. И у меня такое чувство, будто магия – это сплошное жульничество.

– Ты спрашиваешь не ту ведьму, – сказала Мирабель. – Я с большой магией не в ладах.

В прошлом году Мирабель отсутствовала три недели, а вернувшись, отправилась прямиком в кровать.

Пока я раздумывала, что на это ответить, тишину комнаты нарушило тихое ржание. Бобби в кармане моей куртки фыркнула.

– Клем, – резким тоном спросила Мирабель, наставив на меня свой острый подбородок, – это ты?

– Э-эм. – Я прижала ладонь к карману. – Нет, не совсем. Но да.

Не знаю насчёт настоящих пони, но Бобби наверняка было некомфортно столько времени сидеть в моём кармане. Она снова фыркнула.

Я достала её из кармана и осторожно поставила на толстый фиолетовый ковёр.

Бобби шумно выдохнула и величественно тряхнула головой, не понимая, что она меньше яблока, после чего потрусила по комнате как на параде. Столько гонора в таком крошечном тельце.

– Магическая пони. Крошечная магическая пони, – сказала Мирабель.

Бобби была очень милой, но под взглядом кузины я невольно поморщилась:

– Да, знаю. И мне стыдно, потому что это ненормально.

– Твоя мама наверняка же тебе говорила, что ты можешь пожелать чего угодно. Тролля, например! Или гоблина! А ты получила пони, Клем.

Я сунула Бобби назад в карман и слегка похлопала по выпуклости.

– Мне нравятся пони, – возразила я. – Ну, нравились в детстве. И не думаю, что тролли – это моё.

– Как скажешь, – бросила Мирабель.

Я на всякий случай взглянула на её лицо, чтобы проверить, серьёзно она или насмехается. Судя по всему, второе.

Я переключила внимание на её заветный лист бумаги. Сейчас он лежал расправленным на полу, и я различила на нём линии и загогулины карты с отмеченным квадратиком посреди маленькой решётки.

Я подобрала листок и положила его на кровать. Мирабель молча на него посмотрела и отвела глаза.

– Я знаю, что им нужны пятеро для звезды, – заговорила я, заполняя тишину, – но с тётей Флисси нас шестеро.

– Её никто не берёт в расчёт, – возразила Мирабель, и