Память счастья - Петр Сосновский

сыновий долг ─ находился с семьей за двести километров, в областном городе и помогать матери был не в состоянии, а еще ощущал пустоту в карманах, при том, детей кормить нужно было. Уж как он был рад случившемуся, не описать. Неожиданный переезд Ивана в село позволял ему реже наведываться к матери.

Иван приехал домой рано утром и в тот же день не выдержав, побежал к своему товарищу Сергею и его жене Нине. Переходя улицу, он неожиданно столкнулся с Сафроничем. Старик отчего-то остановился и дал Ивану дорогу, а сам уже только после него торопливо засеменил ногами. Иван не удержался и посмотрел старику вслед при этом подумал: «Странно все это. Странно».

Сергея дома не оказалось. Это несколько удивило Ивана. Он чуть было не присвистнул, но вовремя удержался.

─ Нин, а где же муженек ненаглядный, или же ты с ним уже не живешь? Так я быстро переберусь к тебе. Мне это раз плюнуть! ─ выдал тут же на пороге Иван и заулыбался во весь рот.

─ Сергей? ─ переспросила Нина, ─ а он на заработках в Москве ─ у тебя там. У нас дети. Их нужно кормить, одевать. А здесь в Щурово, ты знаешь, работы нет. Совхоз обанкротился: коровы были распроданы. Да и у людей сараи пусты ─ не кому мычать. Так что даже подработки не стало. Маслозавод был остановлен ─ не работает. Кирпичный ─ не работает. Аэродром закрыт ─ поля не засеваются и поливать их удобрениями сверху нет необходимости. Земля, понимаешь, сейчас никому уже не нужна. Это не там у вас в Москве. Да и зачем сеять? Все есть в магазинах. Из-за рубежа привозят. А вот денег нет. Раньше денег было навалом. Словом, мы из одной крайности да в другую…

─ Так значит он за деньгами поехал. Так-так… ─ тихо сказал Иван. ─ Ну что же дело неплохое. Ладно, я пойду, ─ и Иван отправился домой к матери.

Дома у матери он не был пьющим человеком. Это все знали. Он был мальчиком, юношей, а заросшим щетиной мужиком, валяющемся на обочине дороги ─ никогда. Иван приехал и принялся помогать матери. Прежде он поправил дом: кое-где подбил доски на фронтоне, покрасил крышу, фундамент раствором потянул. Затем занялся ремонтом забора. И уже после принялся наводить порядок на огороде.

Нина, направляясь в центр села в магазин или же возвращаясь из него не раз заглядывалась на Ивана как он исправно работал в усадьбе и завидовала. Ей приходилось все делать самой ─ дети еще были малы, а муж пропадал на заработках. Дома он был наездами. На обниматься и то не успевали, вдруг ни с того ни сего: «Так жена, собирай мне сумку, уезжаю я», ─ скажет и уедет. И снова его жди, беспокойся о нем, переживай как он там в Москве?

Однажды Нина не стерпела и пригласила Ивана посмотреть розетки, выключатели. Что-то ей показалось что они искрят. Того и смотри в доме случиться пожар. А у нее дети. Иван посмотрел. Это было по его части. Молодая женщина нарадоваться не могла. Сергею до него было далеко. Иван для удобства даже ей лампочку дополнительную поставил на кухне прямо над рабочим столом и так ловко что просто загляденье. А Нина не поскупилась на улыбки. Иван ушел довольный.

Как-то это самое довольство на лице у Ивана заметила соседка и Нина, ну чтобы не злить мужа, по приезду его из Москвы торопливо рассказала о друге. Не все, но рассказала. Не могла же она сообщить ему о том, что Иван случайно ее прижал, протискиваясь между стеной и платяным шкафом, не могла. Да этого и не следовало делать. Главное то, что Сергей соседку после этого слушать не стал, хотя та не один раз открывала рот и заговаривала с ним. Он верил своей Нине, верил.

Не один год Сергей ездил на заработки в Москву. А все благодаря одному знакомому. Он пристроил его охранником в школу. Вначале вместо себя, так как серьезно и надолго заболел ─ обострилась язва, а после выхода из больницы на место вдруг уволившегося товарища.

Первое время Сергей переживал, ему было не удобно брать деньги за работу. Он знал (одна из учительниц рассказала), что государство платит копейки за эту работу и что желающих нет и никогда не было, а чтобы появились (после терактов стало страшно) дополнительно собирают с родителей школьников, и не только на оплату охранников, но и уборщиц. То есть эти его деньги из поборов ─ грязные. А грязные оттого, что наше могучее государство нищее. А еще учительница сказала, что зарплата охранников не должна быть выше зарплаты преподавательского состава. Чтобы учителя не чувствовали себя ущемленными, а если чувствуют, то для них ученики становятся дуралеями и тупицами которых учить не следует, так как толка от них нет и быть не может.

Товарищ Ивана ругал себя, но деньги брал. Брал месяц, два, а через год он уже считал, что права та учительница: ученики и, правда, тупицы, и дуралеи. Носятся по коридорам как угорелые. Такие учиться не должны. От них никакого толка. Зачем они стране?

Деньги Сергей не транжирил, берег, не то, что его напарники. Они порой даже до дома их не могли довезти ─ часть пропивали в пути, другую часть теряли ─ вытаскивали из кармана девицы легкого поведения или же вдруг, неожиданно объявившиеся приятели. Сергей знал деньгам цену ─ собирал на машину. И скоро купил себе «Жигуленок». А вот ездить на нем ему было некогда. Со временем он записал в страховку своего лучшего друга Ивана: нужно было возить огурцы на продажу в районный городишко. Жена Сергея занималась выращиванием овощей на огороде. И успешно ─ на автобусе не на возишься. А на машине в самый раз ─ удобно. Иван и свои мешки возил. Становился на рынке рядом возле Нины и торговал. Детей Нина оставляла на соседку. А то и на мать друга Ивана.

Ни раз Иван замечал, как Нина торопится отправить Сергея в Москву. Отправить и на время забыть о нем. Там в Москве он стал совершенно другим человеком. Она это заметила по его отношению к детям, не чужим детям ─ своим. Они для него подобно школьникам, мельтешащим перед глазами, на работе в далеком городе, тоже отчего-то стали тупицами и дуралеями.

─ Жадный ты, ─ однажды ему сказал Иван. ─ Жадный! А после посадил Нину, детей Сергея: ─ Надю и Витю в машину