Бездна - Юрий Никитин

Он чуть наклонил голову.

– Верно. И к пятидесяти у меня было состояние в семьдесят миллиардов. Даже не женился, чтобы при разводе не потерять половину, как чаще всего случается в нашем сволочном мире… В общем, к моменту перехода в сингулярность у меня было больше сорока металлургических заводов, десяток авиалиний и вообще много чего, перечислять нет смысла.

– Понял, – ответил я, – потому формально в нашем обществе не состояли, но как-то участвовали?

Он улыбнулся чуть шире.

– Ощутили? В донате вашему обществу часть была с моей стороны. Так проще, чтоб никаких обязательств.

– Всё понятно, – сказал я, стараясь сократить преамбулу, – а сейчас что вас привело к нам?

– Услышал новость, – ответил он и прямо взглянул мне в глаза. – Воскрешение! Мне как-то не повезло с родителями, но бабушку с дедушкой безумно люблю и обожаю. Для меня будет самым большим счастьем увидеть их снова! И устроить им комфортную жизнь, которой были лишены в своё время. Я всё отдам, только бы они жили и радовались…

Я ответил осторожно:

– Массовое воскрешении – следующий этап. Сейчас пока отрабатываем саму методику, просчитывает последствия.

Он сказал мягко:

– Мы с вами не массовые люди, не так ли?.. Это мы решаем, кого воскресить первыми, кого позже, а кого вообще отложить на неопределенное время. Есть же вообще преступники, с которыми, думаю, и вам вполне понятно.

Как раз непонятно, мелькнула мысль, об этом вовсе не думал. Да и никто, похоже, не думал. У нас есть идея, воодушевление, чувство долга, а детали потом, как-то разрулим.

В его взгляде на мгновение мелькнула мольба, я всей кожей ощутил его стыд, неприлично вот так раскрываться перед незнакомым человеком, мужчины в наши времена держались доминантно, были столпами и опором семьи и общества, а сейчас по лицу вижу, что готов встать на колени.

– Простите, – ответил я со вздохом, – но это и огромные затраты, которых не видим, но они есть… Да, потом себестоимость воскрешения резко снизится, но в этот начальный период ещё не всё просчитано.

Он прервал:

– Простите, но с этим у вас затруднений не будет.

– Финансирование, – сообщил я, – ещё не главное. Нужны огромные мощности…

Он снова сказал быстро, успев вклиниться в короткую паузу:

– Я владею двумя атомными станциями. Конечно, их мощь не идёт ни в какое сравнение с нынешними термоядерными установками, но зато к ним внимания меньше.

Я умолк на мгновение, он не сводит с меня взгляда, и чувствуется, что приготовил ещё ответы на мои следующие вопросы и возражения, явно умелый предприниматель, такие все просчитывают загодя.

– Это большой риск, – начал я, он улыбнулся и прервал, ухитрившись сделать это так непринужденно и даже элегантно, словно просто продолжил мою фразу: – Признайтесь, вам же тоже хочется запустить как можно скорее!.. Ещё до того, как вас местные законодатели обложат инструкциями, законами, предписаниями.

Я умолк, он попал в самое больное место. Вообще-то общество реагирует в целом правильно, хотя и как-то инстинктивно, заранее отгораживается забором из законов от возможных угроз, а их с каждым днем всё больше, всё глобальнее и страшнее, но мы оптимисты, всегда уверены, что с нашим видом ничего опасного не случится.

– Хочется, – ответил я честно.

Он сказал с мягким напором:

– Мы же не атомную бомбу создаем!.. Какой вред обществу, что воскресим моих дедушку и бабушку раньше других?..

– Наверное, – сказал я осторожно, – не вред, а какой-то ущерб? Не знаю, но предполагалось, что не будем пользоваться какими-то лазейками в законе о воскрешении… которого ещё нет.

Он воскликнул:

– Мягкие интеллигентные люди, он преподавал в школе математику, а бабуля как окончила музыкальное училище, так всю жизнь и оставалась учительницей музыки! Я очень по ним скучаю.

– Да понятно, – протянул я, – и чувствуете вину, что живёте роскошно… да вообще живёте!

Он прервал живо:

– Вот-вот! Вы все прекрасно понимаете. А они, которые дали мне жизнь, прожили в бедности и даже не успели увидеть, как я начал выбираться из нищеты! Я только собрался помогать им финансово, как оба умерли в пандемию.

Я отвел взгляд, у меня такое же чувство к своим бабушке с дедушкой. В молодости все мы эгоисты, это биология, родителей воспринимаем только как забор на пути к нашему будущему, подсознательно желаем им смерти, чтобы освободили нам дорогу, да и жилплощадь вся станет нашей, плюс какое-то наследство, но с возрастом это уходит на задний план, начинаем чувствовать любовь и нежность к ним, таким старым и беспомощным, которые заботились о нас.

– Верно, – сказал я со вздохом. – Родителям мы обязаны всем. Уже тем, что существуем. И, конечно, хорошо бы наш долг вернуть при малейшей возможности.

Он встрепенулся, взглянул с надеждой щенка, которого человек возьмёт на руки, приласкает и скажет, что возьмет в дом, а не утопит.

– Вот-вот, – сказал он жарко, – иначе это нечестно!.. Они дали нам жизнь, а мы…

– Все равно это сложно, – сказал я. – Такое начинание не спрятать. Даже простой перевод средств… Сингулярам, конечно, все пофигу, но местная власть сразу же протянет лапу.

Он встрепенулся.

– Предоставьте эту сторону вопроса мне!.. Я в своё время создал благотворительный фонд, деньги там почти все мои. Спонсировал новые разработки в медицине, химии, даже в математике. Внимания не привлечёт, если перечислю какие-то суммы в ваше общество.

Я подумал, сказал в нерешительности:

– Может, не привлечёт, а может и привлечь. Тогда лучше вам стать официальным партнером. Со стороны будет, что вкладываете средства как бы в свое дело.

Он сказал жарко:

– Да-да, спасибо!.. Мне достаточно одного процента или одной акции. Дело же не в прибыли, но для проверяющих органов важно именно участие. Спасибо, что поверили!..

Я сказал сварливо:

– Да просто вы пришли в нужный момент. Мы в самом деле уперлись в сложные вопросы.

Он улыбнулся, у меня мелькнула догадка, что отслеживает наши действия и в самом деле сегодня не просто мимо шел, но это неважно, явился и предлагает именно то, из-за нехватки чего пришлось бы раскрывать карты перед теми, перед которыми все равно придётся, но пусть это будет чуть позже.

– Финансирование, – сказал он, – моя проблема. Сингуляры все видят, но, как боги, не вмешиваются, а мои юристы знают, как провести всё так, что комар носа не подточит. В моих хранилищах двадцать экзаватт мощностей, на первый раз хватит?

Я отшатнулся в кресле.

– Свят-свят!.. Нам этого даже не знаю на сколько!

– Берите, – сказал он, – Заполнено под крышу, хранить негде. Так изголодались в прошлые годы, что теперь, как хомяки, копим и копим.

Я