Мифы об идеальном человеке. Каверзные моральные дилеммы для самопознания - Майкл Шур

завершение которой уйдут месяцы, и ему нужно много еды, чтобы его творческие соки не иссякли. Что ж, это отлично: теперь утилитаристу нужно рассчитать, сколько удовольствия получит Ларс от завершения своей эмо-рок-оперы, а сколько — другие, услышав ее[105]. Внезапно то, что казалось простой моделью распределения, рушится. Маловероятно (при отсутствии других факторов)[106], что с этической точки зрения предпочтительнее отдать десятую часть всей имеющейся еды какому-нибудь поклоннику Джеймса Кэмерона и суперфанату группы Fall Out Boy, но если мы будем хорошими маленькими утилитаристами, то нам придется как следует обдумать и пересчитать все еще раз, а это сложно и бесит.

Недавно консеквенциализм пережил возрождение в мире моральной философии. Возможно, это связано с чем-то системным, свойственным современному миру. Например, с тем, что неравенство в доходах достигло небывалых высот и это переориентировало внимание ученых на незаконное присвоение капитала. А может, мировые проблемы стали настолько масштабными, население так выросло, а вопросы о том, как мы относимся друг к другу, настолько актуальны, что философия, задача которой — помочь как можно большему числу нуждающихся, насколько это возможно, — имеет больше смысла с моральной точки зрения, чем в более простые времена, когда народу было не так много. Буквально сейчас, пока я пишу эти строки, правительства всего мира решают, как применять различные вакцины против COVID-19, которые (по крайней мере, на первых порах) доступны в ограниченных количествах. Расчеты, бесспорно, утилитарны: здесь приоритет отдается тем, кто с наибольшей вероятностью сильно заболеет или умрет, а также людям, чья работа подвергает их более высокому риску. Получается, «польза» каждой дозы максимальна, поскольку каждая из них облегчает самую сильную потенциальную боль и несчастье. Сложно найти другую философскую школу, которая придумала бы лучший способ вакцинации населения против этой болезни. Хотя философия, ориентированная только на результат, создает много проблем, существуют ситуации, в которых очень полезно заботиться только о том, как много добра мы можем причинить[107] и как мало страданий.

Но мы убедились, что определение моральной ценности наших действий, основанное только на их результатах, невозможно, или вводит в заблуждение, или трудно поддается вычислению. Или же все три варианта. Итак… что, если мы проигнорируем результаты? Что, если определим моральную ценность того, что мы делаем, прежде чем мы это сделаем? Это даст нам уверенность в том, что мы действовали правильно, что бы ни случилось. Что, если бы, столкнувшись с выбором между убийством одного или пятерых, мы последовали бы правилу, которое гарантировало бы правильность действий, независимо от результата? И что, если бы мы могли обратиться в Отдел всемирного добра из «Введения», который бранил нас за плохие результаты и сказал: «Эй, леди, нам все равно, если профукан наш День добрых дел, потому что мы хотели творить добро, а моральную ценность определяют только наши намерения»? Разве не здорово слегка проучить сказавшего такое?

А теперь пристегнитесь, ребята. Настало время Канта.

Глава 3. Нужно ли мне соврать подруге, что мне нравится ее ужасная блузка?

Вы пользовались подобными отговорками, чтобы не выполнять социальные обязательства, которые вас раздражают?

«Прости, не видел твоего сообщения. У меня в последнее время глючит телефон».

«Я сегодня не смогу приготовить ужин, няня в последнюю минуту отказалась сидеть с ребенком».

«Я бы очень хотел пойти на школьный концерт к твоей дочке, но моя ящерица очень грустит. Она не залезает на свой любимый камень, не ест салат, мне нужно побыть с ней»[108].

Один из самых распространенных этических вопросов, на которые нам приходится отвечать: «Стоит ли говорить правду?» Многим неприятны обманщики, но механизмы общества работают слаженнее, если их смазывать безобидной ложью. Конечно, проще на первый взгляд (и, может, даже вежливее) наврать человеку, что тебе нужно позаботиться о своей больной ящерке, вместо того чтобы сказать: «Я не хочу идти на концерт твоего ребенка, потому что там будет скучно и вообще отстойно» или, что еще хуже, несмотря на это все-таки пойти на концерт. Но нужно понимать, что когда мы врем, то поступаем неэтично. Мы знаем, что так делать не стоит, и каждый раз, когда так делаем, мы испытываем неприятное ощущение… Мы понимаем, что это плохо, по крайней мере сомнительно. Однако это чувство быстро проходит, жизнь продолжается, и в большинстве случаев не стоит долго переживать. Но так ли это на самом деле плохо?

Когда мы впервые сталкиваемся с одной из подобных ситуаций — скажем, подруга надела ужасную блузку на собеседование и спрашивает наше мнение, — мы можем как следует поразмыслить.

Что хорошего в том, чтобы солгать, и сказать, что блузка нам нравится

1. Мы не хотим оскорблять чувства подруги.

2. По сути, мы радуем ее.

3. Нас не считают поганцем.

4. Нашей дружбе нет конца.

Что плохого в том, чтобы сказать правду: блузка чудовищна

1. В первую очередь мы расстраиваем подругу.

2. У нас намечается неприятный разговор и спор о том, должен ли настоящий друг всегда говорить правду. А обсуждать подобные темы сложно, когда кто-то расстроен из-за того, что вы сказали правду.

3. Нас считают поганцами.

4. Подруга может отреагировать болезненно, настаивать на своем, чтобы доказать нам, что мы неправы, надеть уродливую блузку на собеседование, не получить работу, поскольку представитель компании усомнится в ее способности принимать решения, раз человек может купить такую ужасную вещь, впасть в глубокую депрессию, порвать все связи с друзьями и семьей, стать преступницей, совершить тяжкое правонарушение, провести двадцать пять лет в тюрьме строгого режима[109].

Если мы станем хорошими маленькими консеквенциалистами, мы попытаемся предвидеть более широкий спектр последствий: каково жить в мире, где самые близкие друзья не всегда говорят нам правду? Затем мы верно рассудим, что такой мир уже существует и это не так уж плохо на самом деле, так что нам скорее стоит избегать конфликтов и объявить, что кружевные воротнички сейчас в моде, а огромные неоновые зеленые пуговицы — отличная тема для начала разговора.

Как мы уже убедились, консеквенциалистский расчет пространный и неточный. Не говоря уже о