Газета "Своими Именами" №45 от 05.11.2013 - Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль)

Поставьте памятник деревне

На Красной пощади в Москве,

Чтоб всюду высились деревья,

Валялись яблоки в траве...

Нет памятника. Сейчас на священной Красной площади Путин устраивает увеселения, гулянки, бесовские шабаши...

А в проклинаемое автором советское время за те же 20 с небольшим лет с 1918 года (ещё шла Гражданская война) до 1938-го число учащихся (соразмерно и школ) выросло с 8 миллионов до 30-ти («Страны социализма и капитализма в цифрах». М., 1957, с.109). Почти в четыре раза! Могу порадовать сведениями на сей счёт и о нашей родной столице: всего за семьдесят лет Советской власти, с того же 1918-го по 1987-й год построено 1669 школ на 1 миллион 480 тысяч ученических мест (Москва в цифрах. М., 1988, с.173). Одно из этих мест бесполезно занимал и наш сочинитель.

Так вот, говорю, всю жизнь, как ныне выражаются, «в шаговой доступности» были у меня церкви. Начать хоть с той, что в Измайлове. А когда мы с сестрами приезжали летом к бабушке и дедушке в Тульскую область в деревню, там на берегу Непрядвы, на самом высоком месте стояла такая же красавица; когда я учился в Бауманском институте, а после войны – в Энергетическом им. Молотова, по дороге каждый раз любовался Елоховским кафедральным собором; позже пять лет учёбы в Литературном институте на Тверском бульваре - там в переулочке за Камерным театром тоже церквушка, да ещё одна совсем неподалёку – в начале улицы Чехова (Малой Дмитровки), в Путинках; бегал на свидания к своей будущей жене, которая жила с матерью в Телеграфном (ныне Архангельском) переулке, и тут церковь Архангела Гавриила, «Меншикова башня» в виде высоченной колокольни; в Союз писателей ходил по Поварской мимо церкви Симеона Столпника; ездил на метро навещать сестру на Вторую Самотёчную улицу, и там недалеко от станции «Новослободская» - тоже большая красивая церковь; в храме Всех скорбящих радости отпевали мы нашу мать... Всё это в Советское время. И все эти церкви, кроме Симеона Столпника, повторю, были действующими, работали. Пять лет тому назад в церкви, что в подмосковной Немчиновке, крестили мы двойню внуков. И вот уже почти тридцать лет, когда едем на машине в Красновидово на дачу, встречается нам по дороге пять церквей и один монастырь в Аносино. А из окна моего дачного кабинета тоже видна церковь в деревне Лужки и в надлежащие дни и часы доносится благовест... Ах, как пела когда-то Изабелла Юрьева!

Я ехала домой, душа была полна

Неясным мне самой

                            каким-то новым счастьем.

Казалось мне, что все с таким участьем,

С такою ласкою глядели на меня...

Я ехала домой... Двурогая луна

Смотрела в окна скучного вагона...

И дальний благовест заутреннего звона

Плыл в воздухе, дрожащем как струна...

А если об отношении к религии, то автору надо бы знать, что в своих негативных решениях на сей счёт Советская власть и её представители всегда говорили не о духовенстве вообще, а о реакционном антисоветском духовенстве. Так говорил и Сталин в приведенной автором цитате 1927 года: «Подавили мы реакционное духовенство? Да, подавили». А чего ещё можно было ждать, если это духовенство в годы революций и во время Гражданской войны было решительно и деятельно на стороне прогнившей царской власти или иностранных оккупантов. Еще в дни революции 1905 года Валерий Брюсов язвительно писал, что к Страстному монастырю в Москве будущий историк.

Не за молитвы и кресты

Проникнется большим почётом -

За подвиг дивной красоты:

За колокольню с пулемётом.

А что касается обвинения Сталина в сносе храма Христа Спасителя, то, по воспоминаниям Кагановича, который не принимал в этом никакого участия, Сталин долго колебался, но за снос храма были такие великие авторитеты, как академик А.В. Щусев, впоследствии четырехкратный лауреат помазанной премии, и И.В. Жолтовский, лауреат той же помазанной. Ведь Щусев воздвиг и церковь на поле Куликовом ещё до революции, и Мавзолей Ленина. Как устоять против такого знатока!

И не следует шить Сталину конъюнктуру, не имея никаких доказательств. Как известно, 29 апреля - 9 мая 1923 года в Москве состоялся Поместный собор. Это после-то директивы о закрытии церквей и уничтожении попов! На Соборе главенствовали так называемые обновленцы во главе с А. Введенским. «Платформа обновленцев, - пишет современный историк церкви А.Г. Купцов, - прежде всего исходила из признания Советской власти и одобрения социалистической революции, и потому они получили всенародную поддержку. На Соборе они крыли патриарха Тихона и тихоновцев за антисоветчину и поддержку белогвардейцев. Был осуждён капитализм и контрреволюционная деятельность Тихона, а сам он лишен патриаршего сана. Попы, терявшие паству, стали в массе перебегать к обновленцам».

Тихон предал анафеме Советскую власть, но не только за это был подвергнут домашнему аресту. Дело-то не новое в церковном мире. Как не вспомнить хотя бы Авиньонское пленение пап, которое учинили не большевики, а король французский? После Собора, поняв, что дело пахнет керосином, Тихон, не мешкая, 16 июня обратился в Верховный суд с письмом, которое в факсимильном виде было напечатано в «Известиях». И, в частности, писал: «Будучи воспитан в монархическом обществе и находясь до самого ареста под влиянием антисоветских сил, я действительно был настроен к Советской власти враждебно, причем враждебность из пассивного состояния временами переходила к активным действиям, как-то: обращение (к народу) по поводу Брестского мира в 1918 году, анафемствование в том же году власти и, наконец, воззвание (к народу) против декрета об изъятии церковных ценностей в 1922 году... Признавая правильность решения суда о привлечении меня к ответственности по указанным в обвинительном заключении статьям Уголовного кодекса за антисоветскую деятельность, я раскаиваюсь в этих проступках против государственного строя и прошу Верховный суд заменить мне меру пресечения, т.е. освободить из-под стражи. При этом заявляю Верховному Суду, что я отныне Советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежевался как от зарубежной, так и внутренней монархическо-белогвардейской контрреволюции». Очень похоже на апелляцию Солженицына к тому же Верховному суду и по многим другим адресам - Ворошилову, Берии, Руденко...

А 4 июля Тихон еще обратился и ко всему духовенству, ко всем мирянам: «В том преступлении, в котором я себя признаю виновным, по существу виновато то общество, которое меня как главу православной церкви постоянно подбивало на активные выступления тем или иным путём против Советской власти». Ну, это было недостойно патриарха: среда, мол, заела бедного недотыку.

Но дальше вполне достойно: «Отныне я определенно заявляю всем тем, что их усердие будет совершенно напрасным и бесплодным, ибо я решительно осуждаю всякое посягательство на Советскую власть... Я понял всю неправду и клевету, которой подвергается Советская власть со стороны её соотечественников и иностранных врагов и которую они распространяют по всему свету».

Ещё раз публично покаявшись, патриарх призвал всех мирян «являть примеры повиновения существующей государственной власти в согласии с заповедями Божьими». А заповеди, как известно, гласят: «Всяка душа властем предержащим да повинуется. Несть бо власти не от Бога». Так хитроумный Тихон выбил у обновленцев их главный козырь. Его, конечно, выпустили на свободу, вернее, сняли охрану, и он остался патриархом. В Авиньоне римские папы томились почти семьдесят лет, так сказать, целую Советскую эпоху, а тут и года не прошло После смерти Ленина восстановленный патриарх сказал о нем теплые прочувственные слова. Вскоре умер и преставился. И восемнадцать лет патриарха не было, но при содействии Сталина местоблюститель Сергий стал патриархом. Так большевики дважды, сперва Ленин в 1918 году, а потом Сталин в 1943-м, возродили патриаршество, упраздненное Петром в 1703 году. То есть посадили обратно и оживили голову церкви, отрубленную царем. Они сделали то, на что за двести с лишним лет не решились ни один из тринадцати царей и цариц после Петра и Временное правительство. За одно это в церквах должны бы висеть на самом почётном месте иконы и святого Владимира Второго и святого Иосифа Первого. А автор фрагмента уличает Сталина в какой-то «конъюнктуре» в связи с раскаянием Тихона.

И не надо лепить к Сталину такие личности, как известный Милован Джилас: он-де пользовался «особой симпатией и доверием» помазанника. Сталин встречался с ним, и свой итог этих встреч тот выразил так: «В общем, Сталин был монстром, который, придерживаясь абстрактных утопических идей, на практике признавал единственным успехом – насилие, физическое и духовное истребление» («Беседы со Сталиным». М., 2002, с.219).