Между нами мегаполис (СИ) - Чмутова Анна

Ник уверенно вел машину. Припарковался около ее дома. Вложил в ладонь девушке ключи от квартиры — комплект, который последний месяц был у него.

— Вещи, пожалуйста, передай сестрой. Там конспект на столе остался и две футболки в шкафу. Удачи, Даш.

Парень вышел из машины и пошел в сторону метро. Силуэт постепенно исчезал в ночных сумерках, покрываясь густой завесой метели. А девушка продолжала осмысливать себя, зарываясь глубже в собственную неудовлетворенность.

— Нормальная я. Нормальная.

***

Уже в квартире Даша позволила выбраться наружу не только ассоциациям, но и воспоминаниям. Она всегда любила планировать. Ее перфекционизм смешивался с постоянными сомнениями и переживаниями. Особенно — когда родители развелись и временно забыли в своих собственных переживаниях о детях. Тогда Даша нашла для себя единственный способ решения любой дилеммы. Она просто расписывала каждый пункт. Составляла алгоритм на случай, если на одном из этапов ее плана что-то пойдет не так.

Когда мама нашла впервые ее блокнот с планами, пыталась говорить. Позже — уже вместе с отцом — просили ее сходить к психологу. А еще позже — просто смирились. Возможно, мама до сих пор винила себя за то тот период, когда не уделяла старшей дочери внимания. Потому что Даша стала замкнутой даже в кругу семьи, поставила себе далекие от жизни цели и перестала проявлять эмоции.

Наверное, в то время разбилось ее маленькое детское сердечко, которое хотело любви родителей. А они не удержали свою любовь, показав весь крах института брака и семейных ценностей. А потом еще и не уберегли детей от травм и тревог. Поэтому Дарья себе составила план, в котором семья имела посредственное значение.

Родители в этом винили себя и пытались говорить с дочерью. А Даша просто отдалилась, присутствуя лишь изредка на отдельных встречах то у матери, то у отца в гостях. Просто потому что не видела смысла в другом. Звучали ее установки и убеждения… цинично что ли. Но Соловьева ничего абсолютно не хотела менять. Как интроверт она чувствовала себя прекрасно.

Даша прошлась по комнатам, высматривая вещи Коли. Действительно, конспект, исписанный аккуратным ровным почерком, лежал на столе. А в шкафу сиротливо на выделенной ему полке лежали футболки и пижамные штаны. Девушка аккуратно все это сложила стопкой, отнесла в пакет и поставила в коридоре.

Потом отписалась сестре, что их не будет. И села на кровать. В уличной одежде. Да, безалаберно. Но нужно подумать. Поменялось ли что-то в ее жизни от ухода Ника? Что-то она чувствует, кроме глухого раздражения по поводу «замкнутой дуры»? Где-то в глубине души формировался очередной комочек сомнений. Будучи от природы нерешительной, Даша страдала от постоянных переживаний и волнений, которые душили ее.

С одной стороны Ник был действительно неизвестным персонажем в ее жизни. Дело не в том, что они друг друга не знали. Нет. Просто Дарья не видела его в своей жизни в дальнейшем. Поэтому рано или поздно сегодняшняя ситуация бы повторилась. А с другой стороны стали как-то пусто. Внутри появилась неприятное тянущее чувство, которое сопровождало девушку раз за разом, когда она приводила в действие все свои механизмы сомнения.

Чертова неуверенность и одновременное с тем желание самой все решать. В этот раз Ник решил все сам.

— Отношений я хочу. Нормальных. Замкнутая дура. Я отвезу тебя домой.

Отрывки фраз всплывали в голове девушки, формируя прочную броню равнодушия. Все же Коля за почти три месяца стал ей близок. И даже дорог. Поэтому обидеть его не хотелось в любом случае. Но если он решил сам, значит… не так сильно она его обидела? Верно?

Девушка переодевалась, принимала душ, ужинала и ложилась в кровать, повинуясь автоматической работе мозга. Она все думала, проживала свой вечер заново, повторяла в голове их диалог. Это был ее способ проработки проблем. И в такие моменты она была где-то, но не в реальной вселенной. Коля иногда подпитывал их общения непонятными ей поначалу шутками из ТикТока. Иногда в ответ на ее претензии по поводу возраста он копировал голос из видео и повторял о фрактальном подобии, мудрости и понимании всей сущности бытия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Тогда Даше это казалось несусветным бредом. Да и сейчас тоже. Но, кажется, она в своей проработке проблем оказывалась в чем-то, что похоже на то самое фрактальное подобие. В итоге — в полночь она уснула. Полностью опустошенная, но уже почти равнодушная к сложившейся ситуации.

Но а то, что где-то в глубине горит едва заметный фитиль горечи, сразу и не разберешь. Если ему удасться разгореться, ожог останется ощутимым. А если огонек погаснет под обломками рутины, то нечего и волноваться понапрасну.

Глава 8. В диких джунглях больших мегаполисов

Ник протер глаза. Если бы не поезд домой, его бы первого числа вечером никто бы так и не разбудил. В комнате после бурного празднования Нового года все спали. Типичные праздник в общежитии. Благо — не в его комнате. Парень убрал с себя женскую ладонь, что так навязчиво обхватывала его поперек живота. Обернулся — Аринка. Соседка по блоку была приятной девчонкой. Но ее же проблемой, а почему-то еще и его проблемой, была влюбленность. Коля знал, что является объектом обожания соседки. Но взаимностью отвечать ей не мог.

Хоть бы в ее воспаленном от влюбленности мозге не появилась шальная мысль, что если они встречали Новый год вместе, так его и проведут. После того, как по блоку прокатилась новость о его расставании с девушкой, Арина стала больно уж активной. Драники, сырники, запеченое мясо в их комнате появлялось с завидной регулярностью. Съедалось всеми парнями, а Коля все никак не находил в себе силы поговорить с девушкой на чистоту и прекратить ее попытки привлечь к себе внимания.

Потому что… разговор был не из легких. Да и Ник так утешал свое самолюбие, что так коварно было растоптано Дарьей Александровной. Даже если она сама того не подозревала. Забота Арины, ее внимание немного заглаживали острый угол его печали. Но и стоило когда-то признаться честно — шансов у девушки все равно не было.

Ник огляделся в темноте комнаты, которая подсвечивалась едва заметно только прожектором на здании напротив. На соседней кровати спали парни в обнимку. Так что ему повезло, что после пьянки к нему прижималось хотя бы аккуратное женское тело, а не пыталась обнять стокилограммовая тушка накачанного мужика.

В поезде Ник даже почувствовал праздничную атмосферу плацкарта. По привычке он оказался на верхней полке. А внизу за столиком компания мужчин постарше праздновала новый год. Изначально Коля слушал музыку, воткнув наушники. Но когда те разрядились, пришлось слушать тосты выпивших мужчин. И неожиданно для себя, парень даже провалился в приятную атмосферу сна.

Если бы по ночам ему еще и не снилась бывшая, жизнь можно было бы считать успешной. Сессия сдана. Впереди каникулы, которые совпадали частично с отпуском на работе. Доставала только первое время Лизка, которая все пыталась узнать причину размолвки. А поскольку она даже для Ника казалась чересчур расплывчатой, он предпочитал молчать.

— Почему моя сестра тоже грустная?

— А она грустная? — Ник даже отвлекся от конспекта, который старался записать под быстрый бубнеж преподавателя. Лизка примостилась рядом, но вместо конспекта держала в руках булочку из столовой.

— Не знаю, на самом деле. Она ушла в работу. И мы не видимся теперь вообще.

— Угу, понятно.

— Может, ты расскажешь?

— Мы просто расстались. Остальные детали… пусть останутся между мной и Дашей. Если она захочет их выносить — пожалуйста. А я не собираюсь обсуждать с тобой свои отношения!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Иванов! — преподаватель даже отвлекся от собственных размышлений о философии и теократии. — Если неинтересно, я не держу тебя в аудитории. Соловьева, тебя это от части тоже касается. Последняя лекция в семестре, имейте же совесть.

Друзья еще более невнятно, чем сам препод вел свою лекцию, пробубнели извинения. Дальнейшее истязание Ника вопросами Елизавета оставила на перерыв и следующее окно. Однако нормального ответа она так и не получила.