’НЕЙРОС’. Часть третья ’Черные слезы’ - Павел Сергеевич Иевлев

Подначивает, Костлявая. Я вот возьму и не поведусь. Подстава там или нет, а нарваться в пустошах на отряд клановых можно запросто.

Война как-то сама собой встала на паузу — кланы не лезут в город, город не лезет в пустоши. Что творится на Окраине, не знает вообще никто. Патрулей на Средке уже больше, чем посетителей, куда ни глянь, вместо подсвеченных неоном коротких юбочек броня и оружие. Дима считает, что шестнадцатилетних охватили уже всех. Из условно взрослых — то есть тех, кто уже отмотал одну-две аренды, — многие тоже переарендовались в Горфронт. А чего нет? Условия прекрасные, а ни одного боестолкновения пока не отмечено. Не жизнь, лафа: на дежурстве гуляешь по Средке в броне, после него — оттягиваешься там же в гражданке. Никто не задумывается, что халявы не бывает. Уверен, со дня на день что-то случится. Так что прогуляться в пустоши может оказаться как бы не безопаснее, чем в патруль. Тем более что мы теперь окончательно сами себе командиры: Калидия по моей просьбе повысила мой формальный статус чуть ли не до генеральского. Званий как таковых тут нет, погоны с аксельбантами не носят, так что это просто отметка в айди, но теперь ни одна падла не может нам ничего приказать без личной санкции Верховной. А ещё я, например, могу получить любое оружие и снаряжение. Просто показать пальцем, сказать «Надо!» и забрать. К сожалению, патронов к моему пистолету на казённом складе нет, но я нашёл себе штурмовую винтовку, из которой можно стрелять без брони, не рискуя остаться с вывихнутым плечом. Её прицел можно подключать к очкам, а не только к имплантам.

Так же легко и непринуждённо я забрал военный внедорожник, в который влез весь «спецотряд «Шуздры», и выдвинулся на встречу с Костлявой.

— Ничего себе, — сказала бывшая премша, — я уж думала, ты меня подставил.

Сидя на моте, она рассматривает нашу небольшую группу.

— Как ты ухитрился… А, впрочем, неважно. Поехали.

Ехали несколько часов, прилично удалившись от города. Я обратил внимание, что наш путь пересекало множество колёсных следов — клановые, похоже, не сидят по лагерям, а активно маневрируют, хотя я понятия не имею, с какими целями.

Груда железа, к которой привела нас Костлявая, когда-то была большим летательным аппаратом. Сейчас это огромная мятая коробка с подпалинами. Судя по оставшимся следам, летела эта штука со стороны города и приземлялась жёстко — пустошь вспахана на протяжении метров трёхсот.

— Изрядная вещь, — сказал я, вылезая из машины, — но я-то тебе зачем?

— Есть выжившие, — коротко ответила бывшая премша. — Ребята за ними присматривают, но нужен лечила.

— Но у меня нет…

— Я забрала.

За упавшим летательным аппаратом стоит целый караван — полдесятка машин, пяток мотов и три здоровенных трейлера, на которых стоят стандартные жилые модули. Жилые — и медицинский, тот самый, который был в посёлке.

— Да у тебя целый клан! — удивился я.

— Кланчик, — отмахнулась она. — Бродячий и нищий. После того, как кланы вернулись со Средки, многих отпустило, и они задумались, а нахрена мы всё это устроили? Некоторые поняли, что нас тупо столкнули лбами с городскими, некоторые из некоторых решили свалить, и часть из них — ко мне. В кланах сейчас нельзя не кричать «Нагнём город!», потому что сразу спросят, не за городских ли ты случайно. Но кричать по команде нравится не всем, кое-кто ещё помнит, что клан — это свобода. Пока нас никто не трогает, но…

— Понимаю, — кивнул я, — кто не с нами, тот против нас. Если не будет успехов в войне с городом, но нужно будет кого-то срочно победить, то про вас вспомнят.

— Именно, — согласилась премша нового микроклана. — Они там, в медотсеке.

Пока я шёл к трейлеру, из жилых модулей высыпали синеглазые дети. Увидев меня, внезапно разулыбались своими странными лицами.

— Лечила Док! — крикнул кто из них.

— Лечила Док, лечила Док! — закричали вразнобой остальные. — Привет! Привет, лечила Док!

Я помахал им рукой. Не думал, что они меня запомнят, а поди ж ты.

— А где Нагма? — спросила синеволосая девочка.

— В городе, — ответил я, не припомнив, как её зовут.

— Жалко! — сказала другая.

— Хотим Нагму! Нагму! — забормотали дети.

— Она умеет играть, — сказала синеволосая. — С ней весело!

— Верю, — согласился я. — Она такая. Может быть, однажды ещё поиграете.

— В клане теперь не до детей, они бы там пропали, — вздохнула Костлявая.

— У тебя действительно не клан, а бродячий детский сад, — улыбаюсь я детям. Им сложно не улыбнуться, они, при всех своих проблемах, хорошие.

— Ты даже не представляешь, как ты прав, — отзывается премша.

В медмодуле пол застелен разномастными и в основном не очень чистыми тряпками, и на них лежат вповалку дети. Совсем маленькие, года по два-три. Многие без сознания, некоторые смотрят в потолок отрытыми, но бессмысленными глазами, некоторые тихо плачут. Пахнет кровью, нечистотами, рвотой, болью и смертью. Я, даже стоя на пороге, вижу среди них как минимум двух мёртвых.

— Откуда? — спрашиваю я ошарашенно.

— Это груз. Экипаж и охрана погибли, но дети спали в небольших мягких отсеках, видимо, под снотворным, поэтому те, что были в хвосте, выжили. Некоторые из них.

— Мне нужно много воды и помощь.

— С водой проблема.

— Не волнует. Тащите всё, что есть. Электричество подключено?

— В этой мегалеталке огромный аккумулятор. Мы подключили всё к нему. Вы свою машину тоже подзарядите, а то до города не дотянете.

* * *

Зарядкой машины я озаботил Кери, а остальные посменно включились в работу младшего медперсонала — помогают в первичной сортировке раненых, подают на стол сканера для обследования, отмывают от крови и прочего, выносят и складывают рядком тех, кто помощи не дождался.

Таких много. Клановые вытащили из упавшего аппарата всех, кто ещё дышал, но для многих это были предсмертные вдохи. Много черепно-мозговых травм, тяжёлых переломов, внутренних кровотечений, септических шоков. Много респираторных отравлений — видимо, повреждённые аккумуляторы выделяли какой-то токсичный газ, вызвавший ингаляционную интоксикацию. Многие, к сожалению, умерли от простого обезвоживания — слишком много времени провели в железной коробке в пустошах.

Мой отряд ужасается, плачет, некоторых тошнит, некоторым дурно от вида крови и экстренных медицинских процедур. Я не фокусируюсь, кому именно. Для меня они сейчас просто фигуры в броне, подающие мне новых и новых пациентов. Сначала самых тяжёлых, потом просто тяжёлых — лёгких почти нет. Медицинские препараты расходуются с ужасающей скоростью, и если бы не сильнейшие альтерионские регенераторы, выжили бы единицы. Но я вытащил