Минные крейсера России. 1886-1917 гг. - Мельников Рафаил Михайлович

Чертежи расположения минного вооружения согласно с корпусными чертежами фирмы должны были составляться заказчиком, рабочую силу и материалы предоставляла фирма. На нее возлагалось и устройство для подъема мин. размещение зарядных отделений в командном носовом отделении, поставка и установка “медных труб и паровых разобщительных клапанов котла воздухонагнетательных насосов". Такое разделение работ и поставок нарушало принцип полной ответственности фирмы за сдачу корабля, порождало риск несогласованности и задержек. Наверное, имело смысл, чтобы получить образцы немецкой минной техники, поручить ее поставку фирме Шихау. Согласно ст. 3 “срок сдачи” фирма обязывалась начать работы немедленно по подписании контракта и подготовить корабли для испытаний к 1/13 мая 1892 г.

Ст. 4 "условия свидетельствования и приемки” предусматривала освидетельствование и испытание материалов наблюдавшим инженером. Всякое несоответствие качеству материалов, небрежная сборка и отступление от чертежей и спецификаций, исправлялись по письменному заявлению наблюдающего. Непроницаемость корпуса и переборок проверялись струей брандспойта на стапеле. Наполнение отсеков водой "до известного уровня”, которое позволяло установить “рациональную настоящую пробу водонепроницаемости переборок”, как это в своей записке на имя И. А. Шестакова еще в 1885 г. предлагал капитан 1 ранга С.О. Макаров по-прежнему предусмотрено не было. Фирме ее даже и не предлагали.

Формальным, по-видимому, было и внешне весьма многозначащее обязательство фирмы выдать комплект чертежей и инвентаря (по нормам германского военного флота), под расписку наблюдающим инженерам, чтобы они могли “заранее хорошо ознакомиться с корпусом и механизмами, строящихся судов, заявить заблаговременно о нежелательных изменениях". Трудно представить, чтобы МТК мог передать инженерам свои полномочия по утверждению чертежей и позволять менять их по своему вкусу. Существовал, по-видимому, неписаный уговор — воспроизводить тип "Казарского”. и фирма, конечно, отступать от него не собиралась. Такой же комплект из 13 чертежей представлялся в МТК. Состав грузов "для пробного рейса", включая неизменным те же 10 пунктов, что значились в контракте для "Казарского”, кроме артиллерии. Вместо 9 47-мм одноствольных пушек Гочкиса значились 2 47-мм и 7 37-мм. Такое ослабление вооружения, идущее вразрез с мировым опытом, необъяснимо. Кроме 2-часового испытания на мерной миле для достижения 21-уз скорости в форсированном режиме фирма обязывалась провести 5-часовое испытание с не менее чем 16-уз скоростью при естественной тяге и гарантировала расход угля не менее 0,8 кг/л.с. По требованию заказчика могло быть проведено и опытовое определение циркуляции.

Остальные статьи оговаривали коммерческо- процессуальные обязательства фирмы, порядок платежей и штрафных санкций. Деньги из ГУКиС переводились (по удостоверении наблюдающих инженеров) на один из банкирских домов Германии, тремя платежами по одной трети стоимости: 33 % при заключении контракта, 33 % при спуске и после готовности машин и котлов к установке, 34 % при окончании приема после испытаний в'Пиллау. В обеспечение первых двух платежей, фирма на их сумму выдала Морскому министерству в С-Г1етарбурге векселя "с бланковой надписью Германского банка в Берлине”. Из них вычитались бы (если требуется) штрафы за несоблюдение контрактной скорости (по 5000 марок за каждые 0,1 узла) и опоздание готовности (по 1000 марок за неделю).

Заказчик имел право отказаться от кораблей, если просрочка сдачи достигала 3 месяца или скорость оказывалась меньше 20 уз. В этом случае фирма возвращала два первых платежа (с начислением 4,5 % годовых), а министерство выдавало полученные ранее векселя. Но эти санкции были формальными. Заметного опоздания готовности при высоком уровне германской промышленности и полной отработанности проекта ждать не приходилось. Еще менее приходилось бояться не достижения гарантированной опытом “Казарского” контрактной, более чем скромной 21-уз скорости. Загадку составляет отсутствие требования о достижении этой скорости при естественной тяге и не заинтересованности фирмы в ее превышении. Премий за это не предусматривалось. В то же время, отражая какие-то происходившие, видимо, закулисные переговоры, в тексте закладной доски "Казарского” указывалась 23,5 уз, а двух новых крейсеров — 22,5-уз скорость.

Приходится думать, что в видах экономии министерство от таких скоростей отказывалось, а их упоминание должно было послужить дезинформацией тех ответственных лиц, которым эти доски предназначались.

Минный крейсер “Воевода”

Фирма могла быть довольна. Сохранив практически без изменения прежний технологически освоенный и удобный для воспроизведения, тот же далеко не на высшем уровне проект, ей удалось уменьшить состав полезных грузов, еще более облегчить вовсе не строгие (только на мерной миле) условия испытания и выговорить за это еще и повышенную стоимость. Нетрудно понять и мотивы, которыми при заключении контракта и составлении спецификаций руководствовался удачливый и посвоему добросовестный предприниматель Ф. Шихау (или его наследники). Он честно делал свое коммерческое немецкое дело, но вовсе не видел необходимости строить для русских' корабли лучше тех, которые они сами предусмотрели в подписанном ими контракте. В условиях откровенного соперничества правительств двух держав, особенно в торговых отношениях (обострение таможенной войны 1891–1893 гг.) в судостроении фирма старалась не дать своим восточным соседям новейшие и лучшие образцы германской техники.

Эта двуединая задача прослеживается в истории всех немецких заказов. Главное — с наименьшими издержками добиться выполнения контрактных условий. Отсюда — одновинтовая схема машин, локомотивные котлы германских железных дорог, смехотворное артиллерийское вооружение и нацеленность на жесточайшие весовые и энергетические ограничения, произведенные с наименьшими расходами, обеспечивающее достижение контрактной скорости. Труднее, да пожалуй что и невозможно, проследить ход мыслей и, наверное, тех тайных как сейчас говорят “откатных” рублей и марок, которые руководили действиями русских заказчиков. Надо было очень не любить свой флот и свое отечество, или быть к ним глубоко равнодушным, чтобы после обстоятельнейшей статьи в “Кронштадтском вестнике” русского патриота Владимира Рейнгольдовича фон Берга, не моргнув, подписывать с Ф. Шихау контракт и спецификации, почти слово в слово повторявшие условия заказа "Казарского" и отказываться от совершенствования этого типа корабля.

Так складывалось искусство составления контрактов, в которых явные или скрытые уступки в пользу фирмы, постепенно приближались к случаям прямого пренебрежения государственными интересами. “Нечего сказать, усердны агенты Морского министерства", сказал о подобном контракте управляющий Морским министерством (в 1906–1903 гг.) П.П. Тыртов (1836–1903). узнав от председателя наблюдающей комиссии М.А. Данилевского (1851–1910) о том, что морской агент в США Д.Ф. Мертваго в контракте на заказ брони для крейсера “Варяг” не предусмотрел никаких санкций за опоздание поставки в случаях технологического брака. Видимо, так же мог он высказаться и о заказе минных крейсеров в 1891 г. И отдельные отступления, допущенные в контракте, общую картину не меняли.

В марте, чтобы не отступать от типа "Казарского” отказались от предусматривавшегося контрактом третьего торпедного аппарата, но зато потребовали по опыту “Казарского", улучшить динамо-машины и по примеру 120-тонных миноносцев установить рельсовые пути для подачи торпед.

Несмотря на заказ серии из двух кораблей по уже готовому проекту, фирма Шихау требовала увеличенную плату до 730 тыс. марок за каждый, и лишь из-за переноса заказчиком срока сдачи (фирма бралась исполнить заказ за 10 месяцев) с зимы на 1 мая 1892 г. (чтобы привести готовые корабли в Россию с началом навигации), согласилась понизить цену до 700 тыс. марок.