Ген деструктивного пведения - Владимир Паутов

Климов, по-моему, не ожидал такой реакции на поставленную задачу. Он ожидал услышать что угодно, но не такие слова. Полковник удивлённо вскинул брови и взглянул поочерёдно на моих бойцов. Те вели себя совершенно спокойно, будто речь шла не о сложнейшей, боевой операции по ликвидации секретной лаборатории, когда нужно было переходить через охраняемую границу и проникать в глубь чужой территории, рискуя при этом жизнью, а о самой простой и будничной прогулке по городскому парку. Но такое поведение не было свидетельством нашей излишней самоуверенности или, того хуже, бравадой, как могло бы показаться на первый взгляд. Это в глазах других людей, не посвящённых в тайны и законы профессии офицера боевого спецподразделения армейской стратегической разведки, наша работа выглядела весьма героической, необычайно сложной и даже романтической. Но для нас планируемая операция считалась самым обычным, будничным занятием. А другой службы мы по существу и не знали.

Варианты отхода обсуждались долго, но все они, к сожалению, абсолютно никуда не годились. Ни один из них не подходил нам в силу тех или иных причин и обстоятельств.

― А что, если после завершения операции вы заходите в один из коттеджей, там переодеваетесь в цивильную одежду, ― предложил вдруг Климов. ― Я сниму заранее двухкомнатный номер, привезу всё необходимое и снабжу вас надёжными, документами. Потом вы садитесь в машину, которую я также возьму напрокат, и спокойно убываете на ней, скажем в Сирию, можно в Ирак, или в Иран. Кстати, в Багдаде и в Дамаске у нас имеются хорошие позиции. Отдохнёте там, а когда обстановка нормализуется и всё успокоится, отправитесь домой. Как моё предложение?

― В целом предложение неплохое, ― заметил прапорщик, ― только не подходит оно нам, товарищ полковник.

― Это почему же? ― Поинтересовался Климов. Он даже был немного раздосадован тем, что его предложение, о котором он думал полдня, вот так быстро отверг простой прапорщик из спецназал. Климов даже хотел поспорить на этот счёт, но Деда смутить было сложно. Дедом в отряде мы называли Дмитрия Серафимовича Сокольникова, хотя, конечно, стариком он не выглядел, ибо быть таковым в тридцать три года нормальному мужчине просто непозволительно, но это прозвище, прочно пристало к нему и, кстати, служило ему позывным во время проведения различных мероприятий. А прозвище своё прапорщик получил из-за лысины, которая начала у него появляться ещё в военном училище. Димыч по характеру был человеком прямым, юлить и хитрить не умел, к тому же специалистом считался классным, а поэтому мог позволить себе говорить без обиняков, открыто и честно.

― Не подходит Ваш план, товарищ полковник, по одной весьма простой причине, ― убеждённо говорил прапорщик, ― не подходит потому, что снаряжение, которое берём с собой, мы после завершения операции не имеем права бросать. И это, во-первых. Сами ведь говорили, что нельзя следов оставлять. Нам даже гильзы стрелянные придётся собирать, в противном случае полиция сразу поймёт ― кто, что и откуда. Поэтому и стрелять нужно будет редко и только наверняка, чтоб с первого выстрела. Если брать импортное оружие, снаряжение и прочее, то с иностранным имуществом я связываться не хочу, потому, как отказать может в самый напряжённый и ответственный момент. А здесь нам рисковать нельзя. В автомобиль с собой ведь не возьмёшь сто восемьдесят килограммов снаряжения? Нет! Взять-то можно, но на первом же полицейском пикете завалимся, если остановят, а уповать на то, что не остановят ― глупо. Хотя, конечно, по пути всё можно выбросить, утопить, закопать. А от объекта, кстати, до ближайшего города, где у вас сильные позиции, по карте более 1000 вёрст. Убедительно, товарищ полковник? Это, во-вторых, без обид и прочего! К тому же у нас будет с собой препарат, диск лазерный или жёсткий, документация, вполне вероятно, сам процессор придётся брать с собой, бог его знает, что там ещё случится? Этот план отпадает, хотя, конечно, кое-что из него взять вполне вероятно, например, автомобиль.

Я внимательно наблюдал за Климовым и видел, что он обиделся за свой отвергнутый, но, по его мнению, такой замечательный план. Ну не знал полковник, что по нашим законам — законам армейских разведчиков — каждый идущий на дело имеет право на слово и собственное мнение, ибо ставки слишком велики, цена которых, порой, бывает много выше жизни.

― Сокольников прав, — вступил в разговор мой первый заместитель майор Чернышёв. — Конечно, оно очень даже заманчиво сесть на джип и за несколько часов до границы домчаться, потом пересечь её, в город, где крепкие позиции, и там на квартиру или в коттедж на берегу моря забиться да отдохнуть. Только рискованно всё это, да и автостраду к границе они перекроют в первую очередь, нельзя ведь их держать за дурачков. О ликвидации своей лаборатории американцы узнают через час максимум, это в лучшем для нас случае, но в реальности надо рассчитывать на запас времени в полчаса от силы, потому как может статься, что и десяти минут у нас не будет, как знать! Оружие нам оставлять и бросать нигде нельзя. А с машиной надо подумать, предложение толковое. На ней мы сможем, например, до иранской границы домчаться.

― Слушай, командир! ― Опять заговорил прапорщик. Глаза его горели, и по лицу было видно, что он имеет дельное предложение, потому как придумал что-то оригинальное.

― Ну, давай Дима, не тяни! Вижу, что план придумал. — Сказал я, надеясь в душе, что план действительно будет приемлемым. Когда у гвардии прапорщика начинали вдруг гореть глаза едва уловимым зелёным цветом, мы понимали, что он придумал что-то гениальное.

― План мой проще простого. Полковник вон, — кивнул он фамильярно на Климова, — пригоняет джип, как обещал. После завершения операции мы загружаемся в него и едем, но не в сторону сирийской границы, где, вполне вероятно, нас могут и будут, наверняка, ждать, а рванём на юго-восток, — при этих словах прапорщик взял карандаш и на топографической карте показал направление и дорогу, по которой, по его мнению, предполагалось нам уходить. — Там нас никто не ждёт, я уверен! Дорога грунтовая, но джип пройдёт, всё-таки вседорожник. Далее, не доезжая до пограничного пункта, мы бросаем автомобиль и идём вдоль границы с Ираном, выходим к нашим на стыке трёх границ. Они там должны нас ждать. Всего-то двести километров. Пройдём их максимум за трое-четверо суток, если ничто не помешает. Ну от силы потребуется пять, да и то в случае давления со стороны противника, — он опять ткнул пальцем в карту, где по его замыслу мы должны были бы выйти. — Там, на всякий пожарный случай, сосредоточить роту нашего отряда, хотя хватит и взвода. А можно, воспользоваться и помощью пограничного спецназа. При подходе мы подаём условный сигнал, по которому погранцы и наши ребята устраивают шум, и мы под этот шумок и возню проскакиваем целыми и невредимыми. Если что-то возникнет нештатная ситуация, можем выйти прямиком в соседнее государство. К тому же с Ираном у нас вроде как отношения налаживаются. Товарищ полковник из Комитета пусть нам наколочку даст, куда обратиться за помощью в случае надобности, если в Тегеран придётся заскочить, — кивнул Дима на Климова. — Ну? Как мой план? — Закончил прапорщик свой монолог.

― Алексей, чего молчишь — обратился я к своему заместителю, — ты как? План одобряешь? Вроде, ничего себе план!

― А что, план хороший! Стоящий план, командир! Лучше всё равно никто и ничего не предложит.

― Всё! Будем подводить итоги, — решил я заканчивать разговор, — принимаем план Сокольникова, держим в голове и предложение Климова, а действуем по обстановке. Пока все свободны. Идите, готовьте оружие, сейчас поедем на стрельбище пристреляем пистолеты и автоматы, которые возьмём с собой. На подготовку отведено время до 18 августа. Да, Алексей! Генерал договорился насчёт планёра, поэтому свяжись с ним и на аэродром езжай. Тебе ведь придётся пилотировать. Постарайся!

― Ну, командир, ты молодец, ― рассмеялся Климов, когда мы остались наедине, ― прямо Соломоново решение принял.

― Ты, Владимир Александрович, обиду на моих ребят не держи! Особенно на Сокольникова. Он всегда так принимает чужаков. Их уважение заслужить надо. Каков человек можно только в деле увидеть, а так чего говорить попусту.

― Так возьми меня с собой, и разговоров досужих не будет. Уважение заслужу, а то думают, что, ежели, я помощник, то только и умею делать, что бумажки перекладывать с места на место и на подпись их высокому начальству носить. Я ведь в помощниках без году неделя, а заканчивал, между прочим, пограничное училище. Да, да! Не удивляйся! Профессиональный военный я, а не шпак8, как вы говорите, какой-нибудь. Не подведу!

― Нет, полковник. С нами ты не пойдёшь, потому, как здесь нужен. Сначала генералу Корабелову для координации работы наших ведомств. К тому же ты наше прикрытие здесь обеспечиваешь. А после машина там на тебе будет висеть, как и предложил, хотя мы ведь сможем и сами угнать джип с турбазы, но лучше, чтобы ты подогнал, так надёжнее — с полными баками и в исправном состоянии. Видишь? У тебя серьёзное дело! На твои плечи возложен успех окончания операции и нашего выхода оттуда. К тому же тебе ещё надо попасть на турбазу.