Голубое зарево (в сокращении) - Анатолий Днепров

- Не знаю, относится ли это к вашей философии. Меня это сейчас не интересует.

- Напрасно, - прервал его Френк. - Если вы хотите доискаться причин, почему мы (он постыдился сказать "я") так ставим теоретические задачи, вы должны смотреть на вещи более глубоко.

- Я просто не подозревал, что у вас существует особый подход к решению проблем.

- Увы, это так, - произнес Френк и вдруг снова почувствовал себя перед этим высоким голубоглазым блондином бестолковым мальчишкой, наделенным незаслуженной властью. Ему мучительно захотелось, чтобы Мюллер не думал о нем ничего плохого.

- Вам здесь удобно работать и... жить? - спросил он.

- А вам? - спросил Мюллер. - Вы ведь тоже, кажется, здесь не дома.

- Ну, я... - начал Френк. - Я привык...

- А я тем более. Я пережил войну и привык решать под бомбежкой дифференциальные уравнения в частных производных.

- Нет, право, может быть, вам чего-нибудь недостает? - настаивал Френк.

- Если хотите, да, - ответил Мюллер очень просто и вышел в комнату, где через динамик приемника вырывались финальные аккорды Героической симфонии Бетховена.

- Чего?

- Общества умных и порядочных людей.

- Разве среди ваших товарищей здесь нет умных и порядочных людей?

- Умные есть. Порядочные встречаются тоже, но очень редко. Более того, те, кто наделен этим качеством, его скрывают. Говорят, оно сейчас не модно.

- А разве не все умные люди порядочны? - спросил Френк.

- Увы, нет. - Мюллер улыбнулся. - Разве вы еще не сделали этого элементарного, но важного открытия?

- Я просто над этим не задумывался.

- Значит, вам легко живется, - сказал Мюллер и повернул ручку радиоприемника. Тот умолк. - Вы любите Бетховена?

- Иногда. Когда я учился в университете, мне приходилось играть в джазе. Идемте, я хочу с вами кое о чем проконсультироваться.

Склонившись над письменным столом, они до двух часов ночи писали уравнения, рисовали графики, подсчитывали эффективные сечения реакций. Они то с жаром спорили, то приходили к соглашению и вместе смеялись над своими заблуждениями.

- С этим можно возиться до бесконечности! - весело воскликнул Френк. Скажу вам откровенно, голова у вас работает отлично. Это правда.

- Ради бога, не завидуйте. Может быть, поэтому я сюда и попал.

- Черт возьми, а ведь верно! Да ладно. В конечном счете, большая физика увлекательная вещь.

- Хорошо. Возьмите сигарет на дорогу.

2.

- Ваш теоретик не дает того, что нам нужно, - объявил Семвол, когда Френк вошел к нему в кабинет.

- Ого, вы начинаете вникать в существо теоретической физики? Вам ли судить, делает или не делает теоретик то, что мне нужно?

Френк уселся на край стола и посмотрел на Семвола сверху вниз.

- Я утверждаю, Долори, он или не такой талантливый, как вы думаете, или просто хитрит. - Сколько времени прошло с тех пор, как вы поставили ему задачу рассчитать способ или метод, или как вы его там на своем собачьем языке называете, хранения антивещества?

Френк слез со стола. Немного помолчав, он сказал:

- Около месяца назад.

- И что он сделал?

- Многое.

- Что конкретно он предлагает? Нам не нужны теории, нам нужны камеры.

- Пока ни один из рассмотренных случаев не дает желаемого результата. Хранилища получаются неустойчивыми.

- Н-да... Может быть, он действительно не знает, как это сделать, или... Впрочем, сейчас все станет ясно.

Он протянул Френку большой желтый листок бумаги, перегнув его пополам.

- Читайте то, что внизу. Остальное вас не касается. Френк взглянул, и на его лице изобразилось крайнее изумление.

- А теперь рассказывайте, что значит вся эта тарабарщина, - потребовал Семвол повеселевшим голосом.

Френк громко присвистнул.

- Здорово! А какого дьявола здесь такая огромная магнитная проницаемость? Стоп. Да ведь такая, проницаемость у железа! Причем тут железо!

- Причем, Френк, тут железо? - наклонившись через стол, спросил его Семвол.

- Одну секунду. Это уравнение описывает динамическое состояние ферромагнитного вещества в периодическом магнитном поле с учетом силы тяжести...

- Ну и что? - спросил Семвол, не сводя глаз с удивленного лица Френка.

- Где продолжение расчета?

- Это все, Френк, - сказал Семвол. - Это все, что нам пока удалось выудить. Вам это что-нибудь говорит?

- Будь я проклят, если в этих двух строчках не заложена здравая мысль! Ведь хранение может быть обеспечено не статическими, а динамическими полями! Разновесные орбиты в циклических ускорителях, устойчивые колебания под действием периодических сил...

- Значит, есть люди поумнее вашего Мюллера, - с издевкой заметил Семвол.

Френк очнулся от изумления и резко спросил:

- Где вы это взяли?

- Это вам подарок от наших русских соперников, - ответил Семвол.

- Подарок? - растерялся Френк.

- Ну-ну, не совсем. Во всяком случае, именно эти две строчки были написаны на черной доске в большой физической аудитории одного института. Их написал доктор Котонаев! Эти строки были написаны в связи с обсуждением задачи хранения антивещества.

Френк вытаращил глаза.

- Значит, там, у Котонаева, ваши шпионы!..

- О, не кричите так громко! Причем тут шпионы? Ведь мы же не украли доклад доктора Котонаева. Это просто невозможно. Нам достались всего две строки какой-то тарабарщины. И, как я сейчас вижу, их оказывается вполне достаточно, чтобы сдвинуть вас и вашего Мюллера с мертвой точки. Не так ли?

- Вы украли у русских идею! - запальчиво воскликнул Френк. - Это нечестная игра! Вы держите там, в институте, шпиона. Вы...

- Садитесь, Френк, и успокойтесь. - Этот человек, так сказать, шпион, сидит и собирает крохи. Он выбирает только самое важное. Для этого он должен быть специалистом. Он передает эти крохи сюда, к нам. И вот здесь-то и начинается настоящая работа. Это, Френк, исследовательская, я бы сказал, научно-исследовательская работа.

- И все равно...

- Пример с этими уравнениями, - продолжал Семвол, не обращая внимания на Френка. - Простому смертному они ничего не говорят. Но стоило их показать специалисту, вам, и сразу раскрылась их огромная ценность. К счастью, в науке во всем мире применяются одни н те же обозначения. Это облегчает работу нашей разведке...

- Послушайте, Семвол, вы говорите "наша разведка". Неужели вы действительно дошли до того, что стали шпионить даже за наукой? Неужели вам мало пакостить в военных делах, в промышленности, в политике?

- Боже, я никогда не подозревал, что вы такой младенец! Да разве вы не понимаете, что военное дело, промышленность, наконец, политика - все это результат научного прогресса! Шпионаж в науке - это дальняя разведка. Зная науку противника сегодня, мы можем предсказать его экономику, промышленность и военный потенциал на годы вперед.