Золотой век амазонок - Гай Ротери

Сэр Ричард Бартон утверждает, что Тянь-Ван (Tien-Wang), Небесный Король Тайпинов («Князей Мира»), располагал 1000 женщин-тслохранительниц. Этот факт можно назвать особенно интересным, потому что Тянь-Ван в 1851 году возглавил внушительное по размаху восстание против реакционного маньчжурского императора, правившего Китаем, и назвал себя именем Тай Те (Tie The) (Небесная Добродетель). Он провозгласил себя восстановителем почитания истинного Бога, вторым сыном Господа, братом Иисуса, правителем всей Поднебесной и истинным владыкой Китая. Этот универсальный монарх и его последователи совершили великие завоевания и, вероятно, овладели бы всем Китаем, если бы не совершенная Гордоном интервенция, повлекшая за собой поражение тайпинов и захват европейцами Нанкина в 1864 году, после чего Тянь-Ван совершил харакири. Его сторонники в основном укрылись в Тонкине, где их долго знали как беспокойных смутьянов, принадлежавших к организациям Черных и Желтых Знамен. Интересно отметить, что двойная претензия, сделанная Тянь-Ваном на божественное достоинство и титул всемирного монарха, совпала с появлением при нем женской гвардии, что социологически связывает китайского религиозного реформатора не только с князьями Декана, но, как мы еще убедимся, с окутанными тайной правителями Верхнего Нила и западного побережья Африки.

Глава 5. АМАЗОНКИ НА КАВКАЗЕ

От века к веку воспоминания об амазонках настойчиво теснились к Понту, ко всему Кавказскому горному хребту и регионам, непосредственно расположенным позади него, или же попадающим в его сферу влияния. Многие авторы предполагали, что какие-то остатки населения разгромленного Фемискирского государства нашли себе убежище среди более высоких гор, и там, пребывая в безопасности, если не в одиночестве, сумели в большей или меньшей целостности сохранить традиционный образ жизни. Идея эта постоянно подкреплялась сообщениями об участии женщин этого края в войнах. Когда понтийский царь Митридат V воевал с римскими колониями в Малой Азии между 100 и 98 годами до н. э., в огромной армии его находились сильные вспомогательные отряды из Скифии и Сарматии, считавшиеся варварами как друзьями их, так и врагами. Как утверждают, после сражений римляне находили среди убитых женщин, одетых в панцири и с оружием в руках. Историк Аппиан, повествуя об этой войне, обращается к интересующей нас теме и поднимает интересный вопрос: а не была ли преувеличена степень участия этих женщин в сражениях. По его мнению: «Среди заложников и пленных было обнаружено несколько женщин, чьи раны оказались столь же серьезными и опасными, как и у мужчин. Говорили, что женщины эти являются амазонками либо потому, что вспомогательные войска набирались среди племен, соседствовавших с амазонками либо потому, что варвары давали подобное имя всем воинственным женщинам».

По прошествии более чем трех столетии предание в этом регионе еще не было забыто. Гиббон рассказывает, что в театрализованном шествии по случаю триумфа императора Аврелиана в 274 году н. э. участвовали десять героинь из готского племени, захваченные в плен с оружием в руках и представленные римскому народу в качестве «амазонок». Именно комментируя сей факт, Гиббон, не менее великий скептик, чем Аппиан, писал с удивительной для себя нерешительностью: «Почти невероятно, чтобы общество амазонок могло когда-либо существовать в Старом или Новом Свете». Из подобных уст мы могли бы рассчитывать и на более определенную сентенцию. Тем не менее вопрос содержит в себе достаточно тайны, чтобы оправдать не свойственную Гиббону нерешительность.

Например, Якоб Рейнеггс, в описании Кавказа, относящемуся к 1796 году, утверждает, что в его время черкасы говорили, что до того, как их отцы вышли к Черному морю, земля эта принадлежала народу «аммеш», с которыми они находились в войне. Женщины их «не допускали в свое общество мужчин, однако полные воинского духа охотно принимали в свою боевую гильдию любую соплеменницу, готовую разделить их скитания». На первый взгляд кочевое племя состояло из общественных отбросов конфликтующих племен. Шебер, повествуя об Азиатской России, перемещает женщин в еще более дальние регионы, поскольку слышал о том, что «амазун» еще населяли горы Великой Татарии, и хотя в его время они уже расстались с привычкой постоянно сражаться, сделались умелыми охотницами и держат своих мужей в состоянии полной покорности. С другой стороны, нам известно, что калмыки — обитающий в России азиатский народ монгольского происхождения и, возможно, знакомый с теми амазун, о которых пишет Шебер, — пользовались словом «амецайне», называя им полных жизненной силы женщин. Нам не сообщают, насколько филологически обоснованным и описательным является это слово. Возможно, оно было производным, позднейшим преобразованием греческого, или, точнее говоря, грецизированного термина амазон; на деле определения подобного толка в приложении к личности существовали с дней Митридата. Во всяком случае, длительное существование слова в конкретной местности, при всех небольших вариациях в его звучании и в применении к определенному племени или типу женщин, заставляет отнестись к себе внимательно. Оно может просто свидетельствовать о существовании легенды и одновременно указывать при этом на наличие известных оснований у сочинителей легенд, что, похоже, подтверждает местная история.

Во всяком случае, слухи подобного рода, повторяемые путешественниками или авторами посвященных этим регионам книг, начиная от Средневековья и вплоть до конца восемнадцатого столетия, явно указывают в этом направлении. Сэр Джон Мандевиль, выделяющийся в обществе выдумщиков-повествователей, писал об амазонках как о племени, еще существовавшем в его время. Помимо всего прочего он утверждает, что они держали десять потерянных колен Израилевых в окруженной высокими горами долине. Даже наделенный фантазией рыцарь мог бы понять, что горы не являются сплошной изгородью и что бдительность амазонок не могла бы оказаться настолько высокой, чтобы содержать в горном загоне такое количество непоседливых евреев. Еще в те времена существовали другие, противоборствующие школы, которые помещали потерянные колена в Абиссинии и на берегах Ганга. Известная неопределенность в географическом положении объяснялась неопределенностью представлений о земном шаре у средневековых ученых, свидетельствуя, впрочем, о национальных особенностях населения этих дальних земель. Однако интересно слышать, что несториане Месопотамии претендуют на происхождение от потерянных колен, в то время как евреи Кавказа всегда настаивали на том, что являются потомками этих десяти племен, грузинские евреи уверяли в том, что являются потомками пленников, уведенных Навуходоносором, а обитающие в более удаленных местностях утверждали, что были выведены из Палестины Салманассаром. Все это указывает на особое смешение племен в районе Кавказа. Вызывает также интерес связь женщин с потерянными коленами Израильскими. Амазонки принадлежали к скифскому народу, а, насколько нам известно, одна из наиболее устойчивых традиций называет скифов (прародителей всего тевтонского племени, а следовательно, англов и саксов) представителями десяти потерянных племен. В качестве доказательства можно привести старинные верования евреев, их последующее поклонение Ашторет, Небесной Царице, а также то, что в рассеянных остатках племен почитание Каббалы или традиционного знания должно было перевесить записаный закон и вне сомнения породить некоторые из возникавших повсюду мистических экстравагантностей, а также тайны, хранимые избранными посвященными в них людьми. Это же вновь вызывает ассоциацию вооруженных женщин с религиозным ритуалом.

Но чтение Мандевиля рождает много вопросов, а более надежный автор Джон Картрайт, активно путешествовавший по Востоку и в 1603 году написавший отчет о своих путешествиях, рассказывает об Армении, о ее великих равнинах, охваченных грядами гор, отрогов Кавказа и Тавра. Люди здесь «изобретательны во всякого рода труде», пишет он и добавляет в порядке противопоставления: «женщины их искусны в стрельбе и владении любым оружием, как свирепые амазонки античных времен и современные женщины, населяющие горы Ксатач в Персии». Слова эти непреложно напоминают нам о заметках Геродота по поводу Сарматии. Затем известный авантюрист, сэр Джон Шарден, начинавший свою жизнь в качестве простолюдина Жана Шардэна, сына парижского ювелира, совершивший самую живописную карьеру на Востоке и закончивший дни в мирной Англии в качестве протеже Карла II, утверждает, что, когда он находился в 1671 году в Грузии, амазонки совсем недавно вторгались в какую-то далекую, расположенную на северо-западе, часть Грузинского царства. Из его слов следует, что регион этот населяло племя, аналогичное упомянутому Гиппократом, заявлявшим, что скифское племя населяло земли, расположенные прямо на север от Меотийского болота, каковое море он помещал целиком в Европе. Женщины этого племени, говорит великий врач, были рыжими, ездили верхом на конях, пользовались луком и стрелами даже на полном скаку, выступали на войну и выходили замуж только после того, как убивали третьего врага. Отсюда следует, что греки вполне естественно дали им имя андрохтонов[10]. Заработав три мужских скальпа, эти милые девицы забрасывали войну и охоту и обращались к строительству тихого семейного очага. Они прижигали себе правую грудь докрасна раскаленным же-лсзом, и в результате этого правые руки амазонок обретали чрезвычайную силу. Подобный рассказ предоставляет еще одну интересную связь между женщинами из Фемискиры, мужеподобными сарматками, которых описывал Геродот, савроматками гинекократуменами Плиния, и современными воительницами из диких районов земли.