Твоя навеки - Лора Грэхем

Как ни крути, с его стороны такой шаг был величайшей глупостью. Мик Пэриш за свою жизнь множество раз убедился, что женщины никогда не упустят возможность воспользоваться слабинкой мужчины, чтобы потом скрутить его в бараний рог. Что он знал о Фэйт Уильямс, кроме того, что давным-давно, на заре его юности, она однажды уже украла его сердце? С тех пор прошло больше двадцати лет, и той прежней девочки не существует. Господи, уж в его-то годы пора быть умнее и не клевать на приманку в виде белокурых волос и печальных голубых глаз.

Шериф, распахнув дверь, крикнул Чарли Хаскинсу:

— Чарли, проводи миссис Уильямс в пустой кабинет напротив и позаботься о чашечке горячего чая.

Фэйт неохотно встала, с трудом покидая надежные объятия Мика.

— Прошу прощения, мистер Пэриш, — дрожащим голосом, сказала она, заметив смешение чувств на его лице. Затем она поглядела на шерифа. В глазах Мика тот, вероятно, являлся важной фигурой, и сейчас шериф, надо полагать, недоумевал, с чего это вдруг его помощник бросился защищать практически незнакомую женщину, явно и открыто манкируя своими профессиональными обязанностями.

— Мистер Пэриш и я много лет назад уже были знакомы, шериф. Я его тогда воспринимала как брата, и неудивительно, что он счел своим долгом заступиться за меня, — тихо, но внятно произнесла она, покидая кабинет.

Едва дверь за Фэйт закрылась, Нэйт откинулся в кресле и, насмешливо прищурившись, взглянул на Мика.

— Не верю своим глазам! Большая Гора сдвинулась с места?

Один уголок рта Мика дернулся вверх. Холостяцкие убеждения Пэриша-младшего со времен вьетнамской войны были излюбленным предметом шуток для Нэйта.

— Не думаю.

— И значит, она не станет пылесосом, высасывающим баксы из твоего кошелька?

— Глупости! — пробурчал Мик, и желваки заходили на его скулах. Чертовское неудобство жизни в округе Конард — бесконечное общение с приятелями, вроде Натана Тэйта и Рэнсома Лэйерда, которые знают его как облупленного. Вот и сейчас они уже точно в курсе того, сколько денег у него в кошельке, да и вообще знают все его слабости, каковых по большому счету всего одна: хлебом не корми этого верзилу, но только позволь выручить кого-нибудь из беды. Даже если жертва и не просит об этом.

— Что ж, остается поверить тебе на слово, — проворчал Нэйт. — Припоминаю, в джунглях ты что-то рассказывал мне о каком-то там лете; теперь я начинаю кое-что понимать. Ну и что ты думаешь обо всей этой истории, старик?

Мик покосился на техасца. Гэррет Хэнкок не показался ему удивленным или озадаченным.

— Полагаю, — помолчав, сказал Пэриш, — что с этой женщиной отвратительно обращались. Этот скотина Фрэнк запугал ее до смерти, и она сломя голову бросилась сюда, в места своего детства, надеясь хоть здесь обрести видимость покоя и безопасности для себя и будущего ребенка. Как я понял, в Техасе иначе смотрят на все это дело?

Гэррет поджал губы.

— Мы не имеем права забывать о том, Пэриш, что эта женщина четыре года была замужем за Фрэнком Уильямсом. Очень может быть, что она в курсе его делишек. Нам надо было выяснить для себя этот вопрос.

— Допрос с пристрастием — не лучший способ при данном раскладе, — сухо заметил Мик. — С ней начинается истерика, едва лишь мужчина повысит голос. Видели бы вы, что с ней творилось вчера вечером, когда я всего-навсего неудачно пошутил. Этот мерзавец, судя по всему, давил ее как мог.

— Да уж, досталось ей от этой сволочи, — согласился Гэррет. — Сначала она пыталась обращаться в полицию. После первого звонка они приехали, обнаружили, что Уильямс свой, из полицейских, и тихо отчалили. А часом позже соседка привезла ее в госпиталь со сломанной рукой, подбитым глазом и прочими следами побоев. Но она заявила, что упала с лестницы…

Мик прямо-таки заскрипел зубами от ненависти, и даже Нэйт вздрогнул.

— В следующий раз полицейские вообще не прореагировали на ее звонок, — продолжал Гэррет. — А Фэйт тем же вечером снова угодила в госпиталь со следами зверских побоев. Больше она в полицию не звонила. Даже в ту ночь, когда он ворвался к ней и пытался ее убить. К тому времени, когда мне удалось высадить дверь, он уже успел нанести ей несколько ударов в живот.

Гэррет вздохнул, помолчал и угрюмо поглядел на Мика.

— Что касается меня, Пэриш, то я не думаю, что она в курсе делишек своего мужа. Но, к сожалению, мое мнение не единственное и не решающее. Мне почему-то кажется, что Уильямс идет сейчас по ее следу. У него и прежде случались разные заскоки, объяснить которые я не в состоянии. Страшно вспомнить, как он бил ее в последний раз; хорошо, что я вовремя подоспел. Боюсь, он не успокоится до тех пор, пока не разделается с ней.

— Но зачем ему это? — тихо спросил Мик.

— Зачем? — Гэррет пожал плечами. — Психолог, возившийся с Уильямсом, все объясняет очень просто: Фрэнк не может допустить и мысли, что кто-то другой может спать с его женой. Ему легче убить ее, чем представить себе это!

Это было блаженное лето, из тех, которые никогда уже не повторяются, а лишь остаются сладким воспоминанием, чем-то хрустально чистым, что освещает повседневную серую, рутинную жизнь каким-то особым светом. Фэйт было шесть, этакое крошечное существо, растерянное и перепуганное тем, что ее выдернули из дома в Хьюстоне и без мамы отправили в округ Конард на ранчо отца, которого она почти не помнила.

Мику тогда было семнадцать. Как-то при переезде через овраг, отделявший пастбище Уайетов от владений Монроузов — Мик тогда подрабатывал в этих краях, пася скот, — лошадь его внезапно захромала. Юноша, сидя на корточках, ощупывал переднюю ногу своего Голландца, как вдруг увидел крохотную хрупкую девочку с заплаканным лицом и глазами цвета июльского неба. Длинные белые волосы девочки ниспадали до пояса, и жаркий, сухой июльский ветерок играл ими.

— С тобой что-то случилось? — тут же спросил Мик, очарованный и встревоженный одновременно.

Девочка отрицательно покачала головой.

— Нет, — прошептала она тоненьким голосом.

— Ты потерялась?

И снова в ответ только грустный голубой взгляд.

Присутствие девочки очень удивило Мика, потому что ближайший дом — ранчо Монроузов — находился в четырех милях.

Пытаясь развеселить девчушку, Мик по-турецки уселся прямо в грязь рядом со своим Голландцем. Но она даже не улыбнулась.

— Где ты живешь? — поинтересовался он.

— В Хьюстоне.

Теперь уже Мик понял, что перед ним дочь Джейсона Монроуза. Все в округе знали, что к нему приехала из далекого Техаса дочка и должна была пробыть здесь все лето.

— А где твой папа? — спросил Мик.