Глиняный папуас - Геннадий Гор

- Кто ты? - спросил я.- Ты очень похож на меня.

- А может, не я на тебя, а ты на меня? - ответил он моим голосом.- Ведь я тебя старше.

- Намного старше?

- Не намного. Всего на несколько десятков миллионов лет.

Он внимательно, дружелюбно и насмешливо посмотрел на меня.

- Не веришь? Хочешь, чтобы я предъявил свидетельство о рождении? Но оно осталось на космическом корабле, а корабль улетел на свою планету. И тебе придется мне поверить на честное слово.

- На честное слово? - переспросил я.

- Да, на честное,- ответил он.- А то на какое же. Честное слово самое точное. Оно не может никого обмануть.

- И не принесет вреда науке? - сказал я.

- Вашей науке или нашей? Но все-таки...

А разве наука не одна? Вшька мне говорил, что не может быть двух истин. Истина всегда одна. А раз метина одна, сказал Витька, то и наука одна. Двух наук быть не может. Вторая будет обязательно лженаука.

- Витька прав, если идет речь о Земле. Но ведь я с другой планеты. Ясно?

- Ясно. Но разве у вас не одна истина, а много?

- Разумеется, одна. Я не о том тебе говорю. Я говорю, что наша наука намного старше вашей и знает об окружающем мире немножко больше вашей.

Меня эти слова, конечно, смутили. Кому охота признаться. что мы отстаем. И я сказал:

- А так ли это?

- Если бы это было не так,- сказал он,- то я не стоял бы сейчас перед тобой. Я ведь на много миллионов лет не только тебя старше, но и всего человечества. Понятно?

- Это почти понятно. Но непонятно, почему ты так похож на меня и даже костюм на тебе мой, тот, что моя мать на прошлой неделе отдала в химчистку.

Мальчик усмехнулся.

- Уж не думаешь ли ты,- спросил он,- что твоя мать потеряла квитанцию, а я нашел и по ней получил?

- Не думаю,- ответил я.- Мать моя никогда ничего не теряет. А кроме того, там, кажется, спрашивают и паспорт. Заведующая очень недоверчивая.

Я еще раз посмотрел на него и на костюм. Костюм был точно такой же, как мой, только чище. Н я подумал, что там, в химчистке, не могли так быстро выполнить заказ, мать ведь ворчала, что он там пролежит две недели, ожидая очереди.

Странно все это было, очень странно. И я повторил свой вопрос:

- Откуда у нас с тобой такое сходство?

- Ты находишь, что большое?

- Огромное,- ответил я.- А если не веришь, спроси Громова. И костюм на тебе мой.

Он посмотрел на свой, то есть на мой, костюм и улыбнулся, как обычно улыбаюсь я, чуточку растерянно.

- Костюм-то я мог взять в химчистке на время, воспользовавшись знакомством, а вот твою внешность как я мог заимствовать, не знаешь?

- Не знаю. И удивляюсь. Наверное, Громов тоже не знает.

- Знаю,- сказал Громов.- Это все наука и техника.

- Какая наука? Наша?

- Нет, пока еще не наша. А с другой планеты.

- И все равно непонятно,- сказал я.- Во-первых, на другой планете меня не знают. А во-вторых, корабль прилетел и улетел обратно в меловой период, а я родился в 1952 году.

- А это точно? - спросил мальчик.- Ты не ошибаешься?

- Не ошибаюсь,- сказал я.- Видел в документе. И кроме того, каждый год празднуют мое рождение. В этом году хочу Громова пригласить. А если ты не откажешься, то и тебя.

- Я не могу,- сказал с грустью мальчик.

- Почему?

- Исследователи не разрешают. А кроме того, душа не лежит. Представляешь, если бы я отмечал все дни рождения, сколько бы их накопилось с мелового периода.

Я невольно прикусил себе язык. Бестактно было затевать разговор на эту тему. Недаром Громов чуть заметно толкнул меня локтем.

Он еще раз толкнул меня локгем, а потом шепнул:

- На сегодня хватит. Пойдем. Больше нельзя.

Мне очень хотелось задержаться в кабинете и узнать то, чего я узнать не успел, но я постеснялся. И мы с Громовым вышли из кабинета, а мальчик остался там рядом со стеллажами, письменным столом и портретом великого русского путешественника Пржевальского.

Когда мы прошли коридор и оказались в бывшей детской, я вдруг сообразил, что, в сущности, ничего не узнал и даже не выяснил, почему на мальчике был мой костюм.

Насчет костюма с Громовым говорить было как-то неловко. Да и черт с ним, с костюмом. Я его, по правде говоря, не любил и хотел даже, чтобы он побыстрее износился после химчистки. После чистки вещи всегда быстрее изнашиваются.

Наше сходство с мальчиком - это совсем другое дело. О сходстве нужно немедленно узнать.

- Ты заметил,- спросил я Громова,- что он очень похож на меня?

- Заметил,- сказал Громов.

- А чем ты объясняешь это сходство?

- Тем, что сегодня четверг.

- А если сегодня был бы но четверг, а пятница?

- По пятницам он бывает похож на меня.

- Только по пятницам?

- Да, только по пятницам. В пятницу мы обычно с ним встречаемся и разговариваем.

- Значит, он может превращаться в кого захочет?

- Нет, это гораздо сложнее. Он, в сущности, не меняется, остается самим собой. А что касается сходства, оно нам только кажется. Он ведь улетел на свою планету вместе с экспедицией еще в меловой период.

- А кто же это? Не он, что ли?

- Не совсем. Но почти он. Это его копия.

- Его копия? Понимаю. Но не моя и не твоя. А он так похож на меня.

- Случайное сходство. То есть не совсем случайное. Просто он занял у тебя свою внешность.

- Зачем? Разве у него нет своей?

- Представь себе, нет. Он ведь только внутренняя копия. Копия чувств, мыслей. Копия характера. А внешность? Внешность... Внешность его создается в воображении того, кто с ним говорит. Я еще не до конца понял, в чем тут дело. Он мне обещал еще раз объяснить, но как-то неудобно напоминать. Он уже мне пять раз объяснял, но до конца понять не могу. В нашем мышлении еще нет таких понятий. А он этого не знает и может подумать про меня, что шарики плохо работают.

- Почему же он говорил так просто, совсем обыкновенно, как мы? От тебя, что ли, научился?

- Да нет! Это мы так воспринимаем, так же, как его внешность. Он даже не говорил, а только думал. Тебе только казалось, что он говорит.

- А костюм? Костюм на нем был мой, тот, что мать отдала в химчистку на Большом проспекте. Откуда он об этом костюме догадался? Он же его не видел.

- Зато ты видел, чудак. Ты и одел его в этот костюм.

- Но он же в химчистке!

- Не только в химчистке,- сказал Громов,- но и в твоей памяти тоже. Вот он и воспользовался твоей памятью. Понимаешь?

- Допустим, понимаю. Но это не важно. Важнее другое. Как же он без внешности? Значит, он невидимка?

- И да, и нет.

- Но как же в таком случае его обнаружил твой отец?

- Не мой отец его обнаружил, а он отца. Отец разбирал коллекцию древних предметов, найденных им в Воронежской области, прежде чем выставить их в Институте археологии. И вдруг услышал голос. Но об этом пока никому. Через полгода или через год отец сделает публикацию, и тогда о находке узнает весь мир.