Земля королевы Мод - Екатерина Мурашова

Два имени обведены черным фломастером. Я думаю, это не надо объяснять. Если когда-нибудь я все-таки поменяю книжку, то перепишу туда эти имена и даты рождения. Это невозможно объяснить, но я чувствую, что надо сделать именно так.

Еще две фамилии окружены зеленой рамкой. Их носители, слава богу, живы-здоровы, когда-то мы были дружны, но последние несколько лет я каждый год колеблюсь, надо ли мне их поздравлять. Если говорить коротко: после перестройки они ушли в другой слой. Случилось это уже давно: когда встречаемся или говорим по телефону, то не можем друг друга понять, так как живем в разных реальностях. Одними и теми же словами мы обозначаем разные предметы и состояния. «Жить в достатке» «достойные люди» «хорошо провести время» «дать детям хорошее образование» «следить за собой» и т.д. Каждый раз я все-таки звоню. Возможно, от моих звонков они испытывают неловкость, так как сами уже давно меня не поздравляют. Но мне безразлична и их неловкость, и их «непоздравления». Я поступаю так, как мне удобней, и , естественно, не осуждаю их за то, что они поступают так же. В их нынешней системе жизни и ценностей звонить в лиговскую коммуналку – явно «не комильфо». Флаг им в руки и барабан на шею.

Моя рука уже потянулась к трубке телефона, стоящего все на той же этажерке. У меня у единственной есть свой аппарат в комнате. Все остальные насельники квартиры пользуются коридорным телефоном, и не возражают против этого. Только Наталья иногда втихомолку что-то шипит про то, что «некоторые слишком много о себе понимают». Она тоже могла бы поставить себе аппарат, но ей не звонит никто, кроме клиентов. Браток Леша последние два года общим телефоном не пользуется вообще и говорит только по мобильнику.

Тут в дверь поскреблись, и на пороге появилась Дашка с тарелкой, на которой лежали четыре аккуратных, масляно поблескивающих пирожка. Я тут же вспомнила о том, что не ужинала, и облизнулась.

– Ничего, что поздно? – спросила Дашка. – Вы ведь не спите еще?… Работаете? – Дашка отвесила нижнюю губу и уважительно повела глазами по включенному экрану компьютера и отпрепарированным на столе детективам, лежащим обложками вверх. Я взглянула на часы и отдернула руку от телефонной трубки. Совсем с ума сошла: звонить людям в половине двенадцатого!

– Анатолий Мариенгоф, прекрасный писатель и друг Есенина, писал, что при слове «сплетня» люди обычно корчат брезгливую гримасу, а при слове «литература» поднимают глаза к потолку… – ответила я. – Кстати, Даша, а почему пироги – сегодня? Ведь Виктор Николаевич по средам…

– Сменщице ребенка завтра с утра к врачу вести, – объяснила Дашка. – Узлы у него распухли, а номерков – не достать. Уж она меня и просила… Я согласилась – до двух часов. Потом – голову помыть, на стол собрать, накраситься. Но уж пироги – не успеваю…

– Даша, ты заслуживаешь большего, чем быть любовницей этой добросовестной моли! – злобно сказала я. – Надо тебе хорошего парня вровень, который бы все это по достоинству оценил, и…

– Я знаю, – неожиданно спокойно сказала Дашка. – Меня один на рынке зовет. У него магазинчик крытый. Обувь и женский трикотаж. Иди, говорит, ко мне, ладно будет, все не на ветру промозглом стоять…

– Так он тебя работать в свой магазинчик зовет или… ну… как женщиной тобой интересуется? – не поняла я.

– Работать и как женщиной, – мотнула головой Дашка. – Это он говорит так, не умеет иначе… Только я, Анджа, не могу.

– Почему же? … Да ты садись! Что ж ты стоишь-то? – спохватилась я.

Дашка поставила тарелку с пирожками на стол и присела на стул у двери, аккуратно сдвинув колени.

– Мне теперь деваться некуда. Пять лет. Я уже привыкла, чтобы говорить. Вроде окошка в мозгах, – тщательно подбирая слова, объяснила девушка. – Через него – мир видать. А ровня если – что ж они скажут? Я понятно…?

– Абсолютно понятно, – вздохнула я. – Кого-то сажают на иглу, кого-то на разговоры «об умном»… Но тогда хоть роди от него, что ли…

– Я бы хотела, но Виктор Николаевич не позволяет, – тускловатые дашкины глаза блеснули серебряной селедочной болью. – Говорит, что он так не может, что это – непорядочно.

– Черт знает что! – пробормотала я и замолчала.

Дашке, я это видела, хотелось еще поговорить. Может быть, неспешно выпить чаю с пирожками, обмениваясь ночными женскими репликами, мутно взглядывая за окно, прислушиваясь к скрипу старых полов и шебуршению упорной Флопси. Окно в мир. Или внутрь себя? Но мне нынче не хотелось быть еще одним Виктором Николаевичем. И вообще ничего не хотелось. У нашего воображаемого разговора не было предмета. Дашка казалось похожей на пеструю домашнюю утку.

– Спасибо за пирожки, Даша, – сказала я. – Они даже на вид просто восхитительны.

– Ну, вы скажете, Анджа, – уныло прокрякала Дашка и ушла, тяжело шаркая тапками.

Я включила чайник и нетерпеливо потянулась к пирожку.

«Я готов с пролетариатом вместе драться на одной баррикаде, но ужинать предпочел бы в разных ресторанах,» – это тоже Мариенгоф.

Все детство и юность меня учили различать добро и зло. Ну почему же из меня не получилось хорошего человека?

Глава 4. Свой круг

На следующий день я позвонила-таки своей школьной подруге Ленке – единственному знакомому мне юристу и бывшему милиционеру. Закончив юрфак, Ленка много лет работала в милиции инспектором по делам несовершеннолетних, но в конце концов уступила напору мужа, родила второго ребенка и уволилась. Муж хотел, чтобы Ленка сидела дома, пекла пироги и вылизывала квартиру. На это моя подруга категорически не согласилась и теперь работает в администрации Московского района на какой-то бумажной должности. Идеальный маникюр, деловой костюм и мелирование поседевших русых волос идут ей обалденно. На новом рабочем месте Ленка выглядит приблизительно на десять лет моложе меня. В том же здании, в каких-то то ли выборных, то ли назначенных чинах подвизается и ее муж, которого я с самого начала нашего знакомства недолюбливала и прозвала Демократом.

Ленка всегда умела слушать.

История с пузырями, как я и ожидала, произвела на нее адекватное впечатление. Она не стала спрашивать: «а на хрена тебе это надо?» «А почему бы тебе вместо детективов не начать собирать любовные романы?» «А не записаться ли тебе на курсы росписи по ткани?» и т.д.

– Ну разумеется, Анджа, я понимаю, – сказала Ленка. – Мыльные пузыри несчастного Федора – это так серьезно, что после такого ты просто не могла не ввязаться во все это. Чем я могу помочь?

– Как мне найти человека из мерседеса?

– Никак. Сдай Коляна милиционерам. Возможно, они сумеют его отыскать. Если, конечно, захотят.