Тайны Парижа. Том 1 - Понсон дю Террайль

При слове «офицер» Марта побледнела.

— Как зовут этого офицера? — поспешно спросила Камилла.

— Ну, сударыни, — сказал почтальон, — этого я не знаю, но, по-видимому, он такой же барон, как и ваш батюшка.

Марта с облегчением вздохнула, а на губах Камиллы мелькнула улыбка. Почтальон поклонился молодым девушкам и направился к замку.

— Бедная Марта! — прошептала Камилла, сжимая в своих руках руки сестры.

Марта вздохнула, и слезы блеснули на ее ресницах.

— Ты так его любишь? — с волнением спросила Камилла. Марта вздохнула и подняла глаза к небу с выражением отчаяния.

— Что же ты хочешь? Это невозможно!.. — продолжала Камилла. — Бедный лейтенант, без имени, без состояния… Ах, наш отец никогда бы не согласился. Он умер бы с горя…

— Ах, Боже мой! — сказала Марта, глаза которой были полны слез. — Разве он не храбр, не прекрасен, не честолюбив?

— Ребенок! — ответила Камилла. — Отец мечтает для нас о блестящей партии. Он хочет, чтобы ты вышла за человека с титулом. За богача…

Марта молчала и плакала.

— Барышни, — позвал их кто-то издали, — барышни, идите, господин барон желает вас видеть.

Они узнали голос старого слуги и пошли к замку; Марта сильно волновалась, и Камилла вполне сочувствовала ее горю.

Барон Шастенэ ждал дочерей в маленькой гостиной в нижнем этаже замка.

Барон был старик лет семидесяти. Он хорошо сохранился, был представителен, а его густые седые волосы еще более усиливали это впечатление. Лицо его, доброе и мужественное, с первого взгляда внушало почтение и располагало.

В ту минуту, когда дочери вошли в маленькую гостиную, де Шастенэ кончал просматривать газеты, которые ему принес почтальон, и около него лежало нераспечатанное письмо из Куланжа, полученное вместе с газетами.

— Дитя мое, — сказал он, целуя Марту в лоб, — я хочу поговорить с тобою. Сядь рядом… вот сюда, на кресло. — Говоря это, старик улыбнулся Камилле, точно хотел улыбкой вознаградить ее за то, что ничего не сказал ей.

Марта села, а старик взял ее руку.

— Тебе теперь исполнилось восемнадцать лет, — сказал он, нежно смотря на нее.

— Так что же, отец? — спросила Марта, вздохнув.

— Ни ты, ни твоя сестра не можете вечно оставаться в девушках.

Марта страшно побледнела.

— Однако, — продолжал старик, — я, как скупец, который не в силах расстаться со своими сокровищами, решил не отдавать их все сразу.

Марта слушала его, опустив глаза.

— У кого есть две такие жемчужины, как вы, мои сокровища, тот не выдаст их замуж разом. Когда ты, дитя мое, покинешь меня, то я оставлю у себя Камиллу.

— А я непременно должна покинуть вас, отец? — спросила дрожащая Марта.

— Да, — сказал барон, — твой муж приедет сегодня.

— Мой муж?

— Да, генерал барон де Рювиньи; между его семьей и нашей всегда были дружеские отношения.

Марта побледнела. Барон ошибочно истолковал ее волнение.

— Теперь, дитя мое, — сказал он, — иди к себе. Я знаю: все девушки плачут, когда им говорят о замужестве; им надо дать время успокоиться. К тому же, милая моя, если тебе генерал не понравится, то я принуждать тебя не буду.

Марта выбежала из комнаты вне себя: она думала, что умрет от горя.

Все прошлое лето Марта провела в Блэзуа у сестры своего отца, и с того времени сердце ее заговорило. Виконтесса де Мароль — так звали ее тетку — жила очень открыто в своем замке, в окрестностях Блуа, а ее единственный сын, молодой виконт Мароль, страстный охотник, приглашал к себе в гости всех соседей. И вот среди них-то Марта встретила молодого офицера, лейтенанта главного штаба. Он был красив, храбр, но беден, страшно беден и даже в будущем не ждал ниоткуда наследства. Они полюбили друг друга, но скоро оба поняли, что брак их невозможен. Лейтенант притом происходил из буржуазной семьи: звали его Гектор Лемблен, а любившая его Марта должна была получить тридцать тысяч ливров годового дохода и принадлежала к аристократии. Барон де Шастенэ никогда не согласился бы на подобный союз; бедные влюбленные прекрасно понимали это. Гектор решил уехать в Африку и, быстро сделав там блестящую карьеру, заслужить таким образом руку Марты. Она же поклялась ждать его и упорно отказываться от всех партий, которые могли бы представиться ей.

Легко понять волнение девушки, когда она услышала волю отца. В течение нескольких часов она предавалась отчаянию, заперевшись у себя в комнате, и не хотела видеть даже Камиллы, от которой у нее никогда не было тайн. Но когда первый порыв горя прошел, она впала в мрачное оцепенение, и у нее наступило то странное состояние духа, когда люди ожидают смерти и в то же время не имеют мужества пойти ей навстречу. В это время вошла Камилла.

Пока старый отец с любовью гладил по волосам белокурую Камиллу, последняя взяла газету и начала бегло просматривать ее. Вдруг смертельная бледность разлилась по ее лицу. Вот что она прочла:

«В последнюю стычку нашего отряда с кабилами наша армия понесла горестную утрату. Лейтенант Гектор Лемблен найден в числе убитых. Г. Лемблен был одним из самых храбрых наших офицеров».

С этим известием в руках Камилла вошла в комнату Марты.

— Дорогая сестра, — сказала она, — тот, кого ты любишь, уже не существует: не заставляй же нашего отца страдать понапрасну.

Марта в отчаянии призывала смерть, но смерть не явилась. Она осталась жива и, месяц спустя, вышла замуж за барона де Рювиньи.

X

Прошел ровно месяц, как мадемуазель Марта де Шастенэ вышла замуж за барона Флар де Рювиньи. Свадьба была отпразднована в Бельвю в кругу близких людей и без всякой пышности. Генерал, проведя в Бельвю восемь или десять дней, уехал с молодой женой в свое имение де Рювиньи, находившееся в Нормандии, на берегах Ламанша, между Диеном и Гавром. Рювиньи было старинное феодальное поместье, сохранившее строгий стиль средневековых замков, где дворяне окружали себя всеми средствами обороны, какие только могли изобрести природа и искусство. Замок этот был расположен на высокой береговой скале, два раза в день омываемой морскими приливами. С высоты башни открывался вид на море: однообразное и величественное зрелище, всегда видоизменяющееся, хотя и остающееся одним и тем же.

С противоположной стороны взорам открывалась одна из обширных нормандских равнин, плодородных, но однообразных, покрытых в виде шашечницы черной вспаханной землей и зеленью и там и сям возвышающимися яблонями и усеянных местами фермами, окруженными двойной оградой из буков и вязов.

Сердце Марты, и без того уже удрученное, сжалось еще сильнее, когда она вошла в это холодное и печальное жилище, построенное первыми нормандскими баронами, — гнездо, свитое морскими воронами на вершине скалы, — обширные залы которого были убраны мебелью прошлых веков, с мрачными и от времени полинявшими обоями и строгими и почерневшими фамильными портретами, с темными звучащими страшным эхом коридорами, витыми лестницами со стершимися от ходьбы нескольких поколений ступеньками.