Парень с границы - Макс Брэнд

Глава 12

СОВРЕМЕННЫЙ РОБИН ГУД?

Это заключение заставило Уильяма Бенна задуматься. Он долго смотрел на собеседника, потом наконец покачал головой.

— Парень слишком много знает. Я не могу держать его у себя, — твердо заявил он. — И все же…

— Да-да?..

— Дело в том, что я испытываю по отношению к нему чуть ли не суеверное предчувствие. Нет смысла вдаваться в подробности, но с тех пор, как я встретил его, меня не покидает ощущение, будто я нашел золотой клад.

Клаусон улыбнулся:

— Бенн, это твое дело, не мое. Можешь относиться к нему как угодно. Мне совершенно безразлично, я просто попробовал логически все осмыслить. Если ты оставишь его при себе… Что ж, быть может, он и принесет тебе целое состояние, кто знает!

— Надо же, джентльмен! — пробормотал Бенн, обращаясь преимущественно к самому себе. — Ленивый, нищий оборвыш, сын погонщика мулов…

— Да, джентльмены действительно нередко ленивы и созданы вовсе не для того, чтобы работать. В былые времена они предпочитали отправляться на войну. Сейчас их можно встретить, ну, скажем, на Уолл-стрит. И у них, безусловно, имеются свои представители в преступном мире.

— Может, ты и прав, — согласился Уильям Бенн. — Первое впечатление чаще всего самое верное. Мне казалось, я нашел золото, а на самом деле это, возможно, бриллиантовая россыпь. Слушай, старина, а как бы ты поступил на моем месте?

— Он говорит на чистом английском. И даже по-испански изъясняется почти как настоящий кастилец, что большая редкость для сына простого погонщика мулов.

— Это легко объяснить. У парня отличный слух.

— К тому же он умеет думать и выбирать. На твоем месте я дал бы ему доучиться.

— Потратить целых восемь лет на то, чтобы таскать его по школам?! — нетерпеливо воскликнул Уильям Бенн.

— Зачем же так много? Хватит и восьми месяцев, чтобы, скажем, подшлифовать его манеры, подружить его с книгами и в самых общих чертах ознакомить с нашим миром. Думаю, это будет несложно. Разве трудно научить ястреба летать?

Уильям Бенн нахмурился и снова покачал головой:

— Ну а кто будет его учить? И чему его надо учить?

— Прежде всего, считаю, нужно обязательно сохранить этот мексиканский колорит, — задумчиво проговорил доктор. — Обязательно сохранить. Ведь, насколько я понимаю, парень в дальнейшем будет в основном работать в Штатах, так? А в Штатах ничто не придает человеку такой изюминки, как иностранный колорит. Мы, американцы, с подозрением относимся к породистым соотечественникам. Нам почему-то кажется, что у образованного человека непременно должны быть на руках мозоли, нам нравятся простолюдины, сумевшие прорваться в высшие сферы. А вот иностранцы совсем другое дело. Мы смотрим на них снизу вверх. Они словно заполняют нишу, отведенную для знати.

— Ну а, скажем, ты, доктор, ты смог бы сделать из него благородного? — поинтересовался Уильям Бенн со свойственной ему одному демонической ухмылкой.

— Я думаю об этом, — ответил тот. — Только пока не решил. Предположим, к примеру, что мы сделаем его членом старинной испанской семьи…

Дверь открылась, в комнату вошел Рикардо.

— И что же ты слышал? — беззлобно спросил его Бенн.

— Что меня собираются сделать членом старинной испанской семьи, — смело ответил юноша и рассмеялся. Но в его смехе не слышалось ни радости, ни удовольствия. Скорее какая-то горечь. Он чуть помолчал, потом добавил: — А вдруг ничего не выйдет и окажется, что я все-таки мексиканец?

— Шкура-то твоя по-прежнему останется цела, — успокоил его Бенн.

Рикардо пожал плечами:

— Слушайте, уж если я решил, так решил. Говорите, что делать.

— Вот-вот, именно этого я и ожидал! — воскликнул доктор. — Думаю, мой юный друг, Уильям скажет вам, что делать, чтобы ваша жизнь стала и лучше, и веселей.

— Мне что, посылать его в Испанию, чтобы сделать испанцем? — Бенн задумался, затем громко хлопнул в ладоши. — Стоп, стоп, стоп! Есть другой способ, клянусь Богом! Ми можем отправить его к старому Манкосу, мне он не откажет. Допустим, к нему приедет племянник или кузен из Испании. Молодой сеньор Манкос… Рикардо Манкос прибывает прямо из Андалузии! Ну как? Звучит? — Он откинулся на спинку стула и громко расхохотался.

— Неплохо, совсем неплохо, — согласился доктор. — В доме Манкоса он вполне сможет узнать все, что необходимо. Разумеется, помимо того, чему его научим мы с тобой и кое-кто еще. Через год, Уильям, он практически ничем не будет отличаться от выпускника университета.

Рикардо, сознавая, что его собираются перекидывать из рук в руки, словно мячик, молчал, но уже понимал — он попал в мощное течение, из которого вряд ли сможет выбраться.

Теперь, когда решение практически было принято, Уильям Бенн повернулся к нему и совершенно серьезно произнес:

— Выбирай сам. Я не жду от тебя клятв и обещаний. Сам видишь, как обстоят дела. Одно твое слово, и я отпущу тебя на все четыре стороны. Тогда ты сможешь вернуться в свинарник твоего названого папаши и продолжать вести честную жизнь. Станешь ковбоем, будешь жить на пятьдесят долларов в месяц и тратить эти жалкие гроши за одну ночь, а потом закладывать свои единственные часы, чтобы выручить хоть сколько-нибудь на табак и протянуть до следующей получки. А можешь махать кувалдой в шахте, если тебе захочется надрывать спину. Впрочем, у тебя есть выбор: ты можешь стать мошенником, как я и как… доктор. Мы живем легко, свободно, у нас всегда есть деньги, и каждый новый день для нас — интереснейшая игра. Тебе, наверное, любопытно, зачем это мне понадобилось делать из тебя мошенника? Хорошо, тогда слушай. Я дам тебе профессию, дам дело, дам образование и все остальное. А взамен ты в течение пяти лет будешь платить мне пятьдесят процентов от всего, что будет проходить через твои руки. Кроме того, будешь делать то, что я скажу. Предположим, ты примешь мое предложение, но потом попытаешься меня обмануть. Так вот знай: предотвратить этого я, конечно, не смогу, но в тот момент, когда ты решишься на это, то, сам того не ведая, наживешь себе очень большие неприятности. Ты видел Селима, Вонга и Лу. Теперь знаешь доктора. А вот меня ты пока знаешь только очень поверхностно. Что ж, пора тебе узнать: я организатор, дружок. На меня работает мощная, слаженная машина, и, если возникнет хоть малейший повод для подозрений, я, не задумываясь, уничтожу тебя. Попросту сотру в порошок…

Итак, я выложил перед тобой свои карты. Я так поступаю всегда. И не собираюсь принуждать тебя. Вот дверь: хочешь быть честным человеком, можешь убираться на все четыре стороны. Хочешь остаться со мной — оставайся. Ты теперь знаешь, что это значит. Скажу тебе напоследок еще одну вещь. Если решишь остаться со мной, то станешь частью этой отлаженной машины, а она будет работать и на тебя. Пока еще никто из идущих со мной в одной упряжке не был нищим. У Лу, например, на счете в банке, как минимум, пятьдесят тысяч. Сам я уже скопил себе достаточно для безбедной старости, но не могу остановиться. Слишком все это увлекательно. Ну вот, пожалуй, и все. Что скажешь?