Парень с границы - Макс Брэнд

Макс Брэнд

Парень с границы

Глава 1

ЖЕЛТЫЙ И БЕЛЫЙ

Городок Весперс томился в невыносимой жаре, когда Уильям Бенн пересек его центральную площадь и свернул на Вестерн-стрит. Подчиняясь приказу хозяина, лошадь сменила легкую рысь на спокойный шаг, а сам Бенн неожиданно заморгал глазами, ибо прямо перед ним возникла живая стена из золота, которое, казалось, скатывалось со стен домов и неотвратимо устремлялось ему навстречу. Так он воспринял на этот раз багрово-желтый свет заходящего солнца. Подобно всем, кто живет своим умом, Уильям Бенн не был лишен предрассудков. Ведь и тот, кто обманывает своих друзей, глубоко в душе, где, вечно дрожа от страха, прячется совесть, убежден — есть или, по крайней мере, должна быть некая сила, которую никак не перехитрить.

Будучи окончательно испорченным человеком, Бенн не отличался щедростью, крайне редко произносил добрые слова — разве что с коварными намерениями — и смотрел на места, где жили люди, как волк на отару жирных овец. При этом ему было совершенно безразлично, чем питаться — телятиной или говядиной, — лишь бы нашлось, чем поживиться. Он был всеядным, с душой холодной, как сталь, и ледяным сердцем. Однако в них жили и предрассудки, поэтому Бенн вздрогнул, невольно мотнув головой.

— Похоже, меня ждет крупная добыча, — пробормотал он и не стал торопить медленно переступавшую усталыми ногами лошадь. Но не потому, что равнодушно отнесся к возможности сорвать крупный куш, а оттого, что был твердо намерен не дать этой возможности пройти мимо.

Откуда-то спереди донеслись громкие крики, и, завернув за угол, Бенн увидел кучу людских тел — шесть или семь мальчишек возились в пыли. Но вдруг кучка рассыпалась, а с земли поднялся парень с ярко-золотыми, словно пляшущие огоньки, волосами. Стала понятна и причина, почему его обидчики поспешно ретировались: в правой руке парня сверкнул охотничий нож.

Он отряхнулся от пыли, как собака, только что вышедшая из реки, небрежно сунул левую руку на пояс, правой — помахал ножом и произнес по-испански:

— После этого, шакалы и койоты, я буду отлавливать вас парами. Выжду момент, когда вас будет не больше двух, а как только такое случится, порежу вам уши и вложу в раны мексиканский красный перчик, затем вотру его в ваши глаза и ноздри! Это говорю вам я, Рикардо Перес. Я сдеру ваши шкуры, высушу их и накрою ими седло моей лошади!

В его словах слышалось нечто большее, чем просто обычное детское бахвальство. Всем мальчишкам было лет по шестнадцать — восемнадцать. И хотя Рикардо Перес говорил по-испански, драка между ними происходила в американской части города. К тому же стоявшие полукругом его соперники, без сомнения, принадлежали к белой расе. Услышав эти оскорбления, один из них поднял камень и бросил его в Переса, да так метко, что попал ему прямо в зубы. Рикардо, злобно прищурившись, сплюнул кровь.

— Вот, значит, как? — протянул он. — Все гринго трусы. Среди вас нет ни одного, кому хватило бы смелости приблизиться ко мне. Вы, словно женщины, предпочитаете держаться подальше и швыряться камнями. А потом наверняка побежите звать на помощь старших братьев и отцов. Но и среди них не найдется никого, кто не побоится драться со мной один на один. Вы, гринго, — шакалы, вы дети шакалов, паршивые дети паршивых шакалов! Когда-нибудь я свяжу вас всех за уши, пинками погоню к какой-нибудь реке, куда и столкну. Запомните это!

Закончив свою грозную тираду, он так сильно топнул ногой, взметнув вверх столб пыли, что молодые американцы даже чуть вздрогнули.

Уильям Бенн наблюдал за этой сценой, с одной стороны, как человек, с подозрением относящийся к любым необычным явлениям, а с другой — как профессионал, скептически воспринимающий все окружающее. Он внимательно осмотрел прилегающую улицу, но не нашел ничего для себя интересного, кроме этой группы поссорившихся подростков и главного действующего в ней лица — парня с огненными волосами, отметив, что у него к тому же пронзительно яркие голубые глаза и он совершенно не выглядит мексиканцем, во всяком случае, таким, какими их привык видеть Бенн, хотя в нем наглядно и проявилась горячая кровь.

Уильям неторопливо въехал в полукольцо:

— Шестеро против одного! И это, молодые люди, вы называете честной игрой?

Самый старший и задиристый из американцев выступил вперед:

— Он же ядовитая змея! Никогда не дерется руками. Ни шагу не сделает без ножа или револьвера! Настоящий убийца, по которому давным-давно плачет тюрьма… — В его голосе слышалось искреннее возмущение.

— Вон оно как? — произнес Бенн и повернулся к Рикардо. — Это правда, что ты боишься драться с ними на кулаках?

— Я готов драться голыми руками сразу с двумя из них! — после секундного колебания с вызовом ответил тот. — С любыми двумя. Только у них кишка тонка. Они…

— Ну хватит, хватит! — с легким раздражением остановил его Бенн. — Значит, как я понимаю, вы хотите помериться силами? Один на один. Так? — обратился он к выступившему вперед задиристому парню.

— Да я вытряхну из него душу! — пообещал тот. — Разорву его пополам и скормлю кишки птицам. Только боюсь, этот трусливый койот тут же пустит в ход ноги!

— Пусть только попробует, я прострелю ему голову, -успокоил его Бенн и, усмехнувшись, добавил: — Чтобы он не успел убить кого-нибудь еще… Ну, давай, Рикардо, посмотрим, на что ты способен!

Рикардо Перес шагнул вперед с таким уверенным видом, будто не сомневался, что американец тут же отступит или даже попытается убежать. Но тот был крупным парнем, которого, похоже, учили драться, ибо он сразу же встал в боксерскую стойку — слегка полусогнув ноги, надежно защитив лицо руками. Все-таки, наверное, ему было скорее двадцать, чем восемнадцать. В его бледно-серых глазах горела жажда боя.

Уильям Бенн бросил на него одобрительный взгляд.

Рикардо, смело шагнувший навстречу противнику, вдруг замедлил движение и, казалось, заколебался. Он тоже сжал кулаки и изобразил нечто вроде боксерской стойки, но сразу было видно, что в этом деле совсем не смыслит. Это не ускользнуло и от американца, который довольно ухмыльнулся:

— Ну, Рикардо, попался? Сейчас я вышибу из тебя последние мозги!

— Ты?! Ты вышибешь из меня мозги? — крикнул Перес и с последним словом ринулся вперед.

Увы, не менее стремительно летящий ему навстречу кулак попал нападающему прямо в челюсть. Тут же, завопив от боли, он покатился по земле.

Впрочем, Уильяму показалось, что в этом вопле, столь приятном для его слуха, было больше ярости и злости, нежели боли или страха. При первых же его звуках остальные американцы радостно заулюлюкали, словно стая диких собак, услышавших испуганное мяуканье дрожащего от страха домашнего кота. Что же касается белого чемпиона, то он решительно направился к валяющемуся в пыли Рикардо, не желая упускать возможности покончить с противником одним мощным ударом, как только тот поднимется на ноги.