Магнолия - Валентин Шатилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У Виктора так и екнуло в груди. Это была несусветная чушь. Полнейшая. Нужно было в ответ просто повернуться и уйти. Однако вместо этого Виктор зачем-то встал по стойке «смирно» и отрапортовал, четко отделяя слово от слова.
— Сист о мита.
Зачем? Или он тоже сошел с ума?
— Ага-а!! — человечек пришел в такой, восторг, что звонко стукнул себя кулачком по ладони. — Сработало!
Виктору стало жутко. И, пожалуй, испугался он прежде всего себя. Он попятился к двери — но наткнулся на табуретку и, охнув от неожиданности, нелепо присел на нее.
А человечек отступил на несколько шагов, явно любуясь Виктором. Тоже сел. Вальяжно закинул ногу на ногу — стул под ним убого скрипнул.
Приказал:
— Ну-ка, давай это — дык стор оро!
Виктор не хотел его слушать. Виктор ничего не хотел — но стальная неведомая пружина развернулась в нем, хлестнув пространство, и в следующую секунду он был уже далеко и от этой комнаты с удушливо спертым воздухом, и от ее сумасшедшего хозяина.
2
Там, куда он попал, было светло и прохладно. Чуть слышно жужжали лампы под потолком, лениво поблескивал уютно-песочный пластик стен. Может, это гараж? Посреди помещения серебристой удлиненной капсулой, как бы спрессованной безумной скоростью, возвышался автомобиль.
Вполне роскошный автомобиль. Может быть, даже ракета.
Виктор медленно, благоговейно обошел его вокруг — сзади у автомобиля мощными раструбами топорщились сопла.
О, в другое время Виктор не удовлетворился бы поверхностным осмотром — уж он облазил бы это произведение технического искусства сверху донизу! Но тщедушный человечек в квартире со спертым воздухом произнес: «Дык стор оро!» — и копаться было нельзя.
«Ничего, — думал Виктор, уверенным движением распахивая дверцу автомобиля и усаживаясь перед панелью управления, — отгоню ему эту машину, черт с ним, пусть пользуется, да умотну домой. Хватит, погуляли».
«Ничего, ничего!» — повторял он про себя, щелкая тумблерами пульта управления и оживляя чудесную машину.
«Отгоню — и все!» — уговаривал себя, вдавливая малозаметную кнопочку, отчего огромные двери гаража-ангара разъехались, и машина рванула с места.
3
Тяжкий грохот пронесся над ночными улицами города, постепенно снижаясь, и лопнул перед одним из темных громадных домов, перейдя в высокий, надрывный вой.
На малом ходу Виктор подрулил прямо к единственному ярко освещенному окну многоэтажки и молча распахнул дверцу перед маленьким, претенциозно одетым человечком, стоящим на подоконнике.
Человечек уверенно шагнул в машину. Но дверцу за собой не захлопнул — придержал. Виктор невольно обратил внимание на огромную прореху под мышкой его роскошно-яркого свитера.
А человечек, подняв голову, пристально вглядывался в покидаемое жилище. Вокруг — и в многоэтажке, и в домах на другой стороне улицы желтым светом освещались все новые и новые прямоугольники окон — люди, разбуженные истошным воем машины, высовывались на разных этажах.
Мутным, тяжелым взглядом окинул их человечек в рваном свитере. И вдруг заорал, пытаясь перекрыть тоскливый вой машины:
— Ну, сволочи? Что, дождались?! Теперь уж попрыгаете у меня! — и визгливо, надсадно захохотал.
Торопливо пошарил в кармане, извлек коробок спичек, вынул сразу несколько штук, чиркнул, кинул в распахнутое окно.
Пламя взвилось почти сразу, — наверно, он там предварительно разлил что-то горючее. Из окна повеяло жаром, огненные блики заплясали в кабине машины, по лицам двух сидящих в ней людей.
Тот, что сидел справа, на месте пассажира, горестно покивал носатым птичьим профилем, вытер рукавом свитера сентиментально повлажневшие глаза и ласково приказал тому, что сидел на водительском месте:
— Трогай, дорогуша, трогай.
4
— Так вот, значит, что они тут успели намастырить, — одобрительно прищурился человечек в ярком рваном свитере, выбираясь из машины в гараже-ангаре. — Неплохо, очень неплохо…
Он совершенно спокойно перенес путешествие со сверхзвуковой скоростью — Виктор отметил это с удивлением и даже с уважением. Почему-то думалось, что в полете человечка развезет. А ему хоть бы что, даже не поморщился. И теперь ангар осматривает с видом хозяина — хотя совершенно очевидно, что он здесь впервые.
— Дорогуша, ведь это, наверно, не все помещения? — весело обратился он к Виктору. — Давай, веди меня. Куда там надо? Дык стор оро — помнишь?
Еще бы Виктор не помнил. Эти слова включили его — как утюг с программным управлением, как кухонный комбайн. Бессмысленные слова — а свели его до положения пленника собственного тела, покорно исполняющего все приказания тщедушного человечка.
И сейчас — почти помимо своей воли — Виктор вылез из машины, прошел в правый угол ангара, толкнул ладонью небольшую дверь.
За дверью была темень. Падающий из ангара свет тонул в непроглядном мраке большого помещения, гулко отозвавшегося эхом.
Виктор первым шагнул в дверь и, осторожно маневрируя между кучами строительного мусора, хрустя осколками битого стекла, повел своего спутника туда, куда нужно было идти после сказанных слов-заклинаний.
Заклинания! Как же это он сразу не догадался — да ведь тщедушный противный человечек его заколдовал своими дурацкими заклинаниями! Узнал откуда-то эти волшебные слова — и заколдовал! И теперь Виктор в его власти… А власть эта кончится только после того, как Виктор выполнит все те манипуляции, которые должен выполнить. И чем быстрее он их выполнит, тем быстрее освободится от власти этого гадкого человечка.
За гулким залом оказалась совершенно темная, непроницаемо-чернильная лестничная площадка.
Уверенно, как к себе домой, спустившись на один пролет вниз, Виктор присел на корточки, нашарил на плинтусе некий шпенек, слегка повернул его — и, тяжко вздохнув, стена отъехала чуть в сторону, открывая вход в залитое ярким светом помещение.
Сейчас, сейчас Виктор освободится! Вон там, посреди этого ослепительного зала, на возвышении, на массивном постаменте, стоит какой-то невзрачный столик. Вернее, коробок. Вернее, панель с несколькими рядами тумблеров.
Пульт. Вот он — пульт! Если тумблеры перещелкнуть вот так… и вот так… и еще так… — то сила заклятия, произнесенного этим хиляком, этим гнусным заморышем, кончится! Снова свобода!
Только она не наступила.
Какая еще свобода! Виктор о ней и думать забыл: перещелкнув нужные тумблеры в необходимой последовательности, он вдруг ощутил, что мир вокруг стремительно меняется.
Надо ж — в каком он беспросветном мраке жил до сих пор! В какой серой скуке! Только теперь открылось это. Только теперь мир, сияющий, искрящийся всеми красками, цветами, запахами, поворачивался к нему своим настоящим, прекрасным лицом. И главное, что было в этом мире — самое, наверно, привлекательное и самое желанное, — его простота. К черту ненужные сложности — перед Виктором стоит Человек — вот же Он! — который и является точкой отсчета для всего. Для добра и зла, для прекрасного и отвратительного. Как просто, в самом деле! Что хорошо для этого небольшого — но великого! — Человека (может быть, и неказисто одетого — в несоответствующие величию лохмотья), — все это хорошо и для Виктора. Да и для всей Вселенной! А если что-то вдруг найдется плохого — такого, что может причинить Ему зло, да что там зло — хотя бы просто расстроить Его, — это что-то будет Виктором немедленно уничтожено. Даже ценой Викторовой жизни. Что такое жизнь какого-то там Виктора в сравнении с хотя бы мгновением жизни этого Человека?! Подумать смешно.
И не один только Виктор будет теперь хранить Его — их много, их вполне достаточно — верных, быстрых, надежных. Вон их сколько появляется вокруг. Возникают будто из воздуха. Окружают Его плотными рядами — их уже десятки! И все — молодые, сильные, готовые ради Него на все! Какое блаженство сознавать себя частицей этого единства!
И Он понимает. Он конечно же знает, что все они здесь — с Ним и все — ради Него. Его глаза, полные слез, блистают, Его кулаки сжаты. Он восходит на возвышение, Он становится рядом с Пультом и говорит нужные слова. Главные слова.
— Друзья! Много у нас работы впереди. Я каждому скажу, что кто должен сделать. Немедленно сделать, сейчас же. А в «а-икс-гэ» мы все собираемся снова — и уж тогда… тогда уж…
Голос Его прерывается. Он прикрывает ладонью глаза, пытаясь совладать с охватившими чувствами, но и без слов понятно, что уж тогда-то начнется нечто небывалое. Может быть, новая эра? Или новая эпоха? С ними, при их участии — и во главе с этим великим, величайшим Человеком…
Любомудрый указал на схеме место — небрежно ткнул пальцем, уверенный, что Виктор и сам поймет, где это и как туда добраться. И тут же нетерпеливо махнул рукой, приказывая Виктору, чтоб тот возвращался в строй и уступил возле стола со схемой место следующему суперу, готовому получить следующее задание.
