Хадамаха, Брат Медведя - Кирилл Кащеев

В приближающемся со спины запахе больше не было резкой, заставляющей брезгливо морщиться вони хмельной араки – значит, тойон уже пришел в себя.

– Это все фаны! – прозвучал над ухом у Хадамахи его счастливый голос. – Представляешь – храмовые фаны! – он кивнул на порхающих в темных небесах жриц. – И наши тоже! – Теперь в его тоне звучало искреннее удивление, словно он до сих пор не мог поверить в наличие у их команды такого количества фанов. – Они приводят в порядок площадку – хотят, чтоб мы опять играли! – тойон озабоченно нахмурился. – Как думаешь, сможешь ты снова…

Хадамаха тихо, но явственно зарычал – вопрос, «сможет ли он снова завалить Содани», становился ему поперек глотки!

Тойон отпрянул.

– Ладно, потом обсудим… – пробормотал он и быстро-быстро пошел прочь, то и дело опасливо оглядываясь на мальчишку через плечо.

Хадамаха покаянно вздохнул – ну вот, напугал мужика, еще решит, что он агрессивный! Но что говорить, если он и сам не знает – справится с Содани или нет? Особенно если почудившийся ему под руками мастера каменного мяча Огонь – Рыжий огонь! – действительно был! Умгум, а не слишком ли много Рыжего огня для одного ледяного города? Расплавивший площадку Огонь с небес, Огонь в очажной яме убитых чукчей… И впрямь получается какой-то прорыв Нижнего мира! Хадамаха упрямо покачал головой – ни в каких злобных авахи Нижней земли он не верит! За любой гадостью на Сивире всегда стоит человек – так и его сородичи Мапа говорят! А единственный человек, которого он знает в этом деле – Содани! Хадамаха настороженно огляделся по сторонам – и бочком, бочком, будто невзначай, принялся передвигаться вдоль площадки, туда, где, извергая Голубой огонь, порхали в воздухе жрицы.

Вскоре его ожидание было вознаграждено – тяжело дыша, как после долгого бега, одна из жриц спикировала вниз. Лицо ее было залито струйками пота, а пальцы продолжали искрить, будто, раз вызвав Пламя, она никак не могла унять его. Дрожа от усталости, жрица опустилась на закопченную до черноты зрительскую скамью.

Перед ее носом появилась деревянная чашка с оленьим молоком.

– Наконец-то, – даже не поднимая головы, проворчала жрица. – Хоть кто-то здесь проявляет должную почтительность, а то эти кузнецы совсем соображение потеряли! Если бы я так сильно не хотела снова посмотреть игру, я бы их! – и жрица хищно стиснула кулак, вокруг которого немедленно засверкало Пламя. – Однако же площадку чинить надо, – с легким вздохом, словно сожалея о собственной рассудительности, сказала она и припала к чашке. – Э, я тебя знаю! – всовывая чашку обратно Хадамахе, вдруг недобро прищурилась она. – Ты нашего Содани уложил! – В ее голосе послышался рык, которого и сам Хадамаха не постыдился бы, а Пламя вокруг ладоней заполыхало сильнее.

– Так я вас тоже узнал, госпожа жрица! – как давно не виденной родственнице обрадовался Хадамаха. – Вы в самом первом ряду сидели – и так болели, ну так! – мальчишка развел руками, явно восхищаясь энтузиазмом голубоволосой. – Вот я Содани и уложил! – провозгласил он, словно выбитый ключевой игрок храмовой команды был его лучшим подарком жрице. На душе было здорово неспокойно. Жрица ему, похоже, попалась не самая дурная, раз кузнецов еще не пожгла, да только кто их знает, ведьм голубоволосых, у них от постоянного общения с Огнем не только патлы синие, но и мозги кипяченые, а характер – взрывоопасный. – А чего ж мне делать-то было – вышел, играй!

– Мог играть и похуже! – рявкнула та.

– Так вам же не интересно было бы, госпожа жрица! – захлопал глазами Хадамаха.

– Ничего, – явно с трудом сдерживаясь, чтоб не запулить в него Огненным шаром, процедила жрица. – Мы бы уж как-нибудь…

– Так в следующий раз мне его не выбивать? – с миной дитяти, которому запретили играть с новорожденным щенком, запечалился Хадамаха и, понурившись, побрел прочь, напоследок покорно пробормотав: – Как будет угодно великой и достославной госпоже…

– Вот именно, – змеей прошипела ему вслед жрица.

Хадамаха медленно сделал шаг, второй… Ничего. Третий… Неужели его расчет оказался слишком тонким? Еще шаг…

– А ну-ка стой! – гаркнули за спиной.

Ну наконец-то, сообразила! А не быстро же до нее доходит. Скрывая усмешку, Хадамаха повернулся и затопал обратно.

Жрица запрокинула голову, снова скроила досадливую гримаску – и взлетела, мгновенно оказавшись над Хадамахой. Удовлетворенно глянула на него сверху вниз.

– Ты что хочешь сказать – на следующей игре снова собираешься выбить Содани? Самого Содани? – требовательно вопросила она.

– Никак нет, не собираюсь, – вновь развел руками парень и, не успела настороженность на лице жрицы смениться облегчением, добавил: – Госпожа жрица не велели.

– А допустим, госпожа жрица велели… велела… Выбил бы? Учти, это ведь сам Содани, лучший игрок последних Дней! А ты – всего лишь мальчишка из стойбища!

– Я, госпожа жрица, так рассуждаю, – с наивной солидностью сообщил Хадамаха, – Содани ж таким не народился, тоже ведь когда-то был мальчишкой из стойбища. Или он из сильного рода? – с испугом спросил он, словно принадлежность соперника к одному из больших и влиятельных семейств полностью меняла дело, лишив даже призрачного шанса на победу.

– Никто не знает, откуда Содани, – нетерпеливо отмахнулась жрица.

– Никто-никто? Даже вы, госпожа жрица? – широко, насколько это было возможно, распахнул глаза Хадамаха.

– Да что я тебе – справочник по каменному мячу от Зари Времен до наших Дней? – возмутилась жрица и вдруг задумалась. – А странно, кстати, что никто ничего не знает. Ни прошлого, ни семьи. И не говорится об этом, не обсуждается, – пробормотала она. Потом нетерпеливо тряхнула голубыми волосами. – Но сейчас речь о тебе – считаешь себя серьезным игроком? – склонив голову набок, она принялась медленно кружить в воздухе вокруг Хадамахи, оценивающе оглядывая его со всех сторон – в глазах ее светился неподдельный интерес.

Физиономия у Хадамахи сморщилась, будто он готов расплакаться:

– Не знаю, госпожа жрица, вот как Огонь свят – не знаю я! Если б меня кто посмотрел… – Он замялся, поглядывая на жрицу с опасением и в то же время надеждой. – Если б сам Содани время нашел…

– Ты Содани выбить собираешься, и ты же хочешь, чтоб он тебя посмотрел? – аж взмыла в воздухе жрица.

– А чего тут такого? Я большим игроком стану – обязательно буду молодых смотреть! – голос Хадамахи был полон страстной, восторженной надежды. – Это ж каменный мяч – игра богатырей! Тут все не как-нибудь, а по-благородному!

– Ты переоцениваешь благородство каменного мяча, – пробормотала жрица.

Ее запахи менялись стремительно – в них появилась сильная нотка азарта, похоже, ей пришла в голову нешуточной силы идея! Лишь бы та самая, что нужна.

– В городской команде тебе большим игроком никогда не стать, – с наивным стойбищным силачом можно было говорить напрямую. – Хочешь, я тебя с тойоном храмовой познакомлю?

Хадамаха могуче задумался – мыслительные усилия аж волнами распространялись вокруг него.

– Не-е, – наконец с сожалением протянул он. – А ежели он скажет, что я не гожусь? Как жить после этого? – Хадамаха по-настоящему всхлипнул – эдакая большая, наивная, чувствительная гора мускулов. – Лучше на следующей игре проявлю себя, и вот тогда…

А вот тогда от желающих прибрать перспективного игрока к рукам отбою не будет и первой стать не удастся, – несмотря на свойственную голубоволосым скрытность сейчас мысли жрицы были написаны у нее на лице.

– Ну или пусть Содани посмотрит – все-таки свой брат, игрок, не так боязно, – продолжал гнуть свое Хадамаха.

– Да пойми же ты – к Содани так просто не пробиться!

Хадамаха поглядел на жрицу с недоверием ребенка, который чувствует, что его обманывает взрослый:

– Чтоб целая живая жрица – и не могла какого-то игрока заставить? А вы ему прикажите!

– Все жрицы пока живые – целые, это они только после смерти в кусочках! – разозлилась та. – Над жрицами еще Снежная Королева есть, и Советник…

– Неужели Содани – сам Советник? – словно бы от ужаса забыв о почтительности, перебил ее Хадамаха.

– С чего ты взял? – опешила жрица.

– Ну Королевой он быть никак не может, – с все той же простодушной обстоятельностью пояснил Хадамаха.

– Дурень ты здоровенный! Покровительствуют они ему, понимаешь? А может, и не Королева с Советником, а вовсе четыре верховные – Айгыр, Айбанса, Дьябылла и Демаан! Содани твой у них во дворце живет. На тренировки в закрытой оленьей упряжке ездит. Ни с кем не встречается, не разговаривает… Ну какие же вы упрямые, игроки! – жрица уже и не замечала, что почти умоляет строптивого мальчишку. Она зависла в воздухе, покусывая губу и явно терзаясь сомнениями. – Ладно… – наконец выдавила она. – Я подумаю, что можно сделать, – если что-то получится, через твоего тойона тебя найду! – И она стремительно взмыла в воздух. Пущенная ею вдоль площадки струя Пламени прошлась у самого носа старшины кузнецов, заклубилась пылающим водоворотом и разлетелась мелкими трескучими искрами, выдавая бушующее в жрице раздражение.