Унция надежды - Джексон Софи

Максу было грех жаловаться. Картер чуть ли не из кожи лез, стараясь предупредить малейшее его желание. Вряд ли остальным пациентам реабилитационного центра их родные и друзья так облегчали переходный период. Кэт встретила Макса более чем приветливо. Прошлое было забыто; она искренне хотела, чтобы Макс окреп и вернулся к нормальной жизни. Ему становилось неловко, когда по утрам она его спрашивала, что́ приготовить на обед. Вопреки предположениям Макса Кэт вовсе не цеплялась за Картера. Ее характер не изменился. Кэт осталась такой же независимой и прямолинейной, не потеряв ни капли своей привлекательности. Между нею и Картером было полное взаимопонимание. Оба вели себя достаточно сдержанно, не демонстрируя Максу своих чувств, но бриллиантовое кольцо на левой руке Кэт все равно задевало в его душе не самые веселые струны.

Временами все это захлестывало его, как внезапно набежавшая волна.

В один из таких моментов Макс позвонил Тейту, хотя был уже поздний вечер.

– Ничего страшного, – успокоил его Тейт. – Постепенно привыкнешь.

– Может, мне стоит вернуться к себе домой? – спросил Макс, хотя шум океана действовал на него куда благотворнее, чем гул Бруклина. – Как говорят, дома и стены помогают.

– Возвращайся, если думаешь, что это тебе поможет. Только не закрывайся от окружающего мира.

Макс вздохнул и устало провел по лицу:

– Честное слово, я не думал, что мне будет так…

– Непривычно, – подсказал Тейт.

– Да, непривычно, – согласился Макс. – Представляешь? Все рады меня видеть, хотя я-то помню, сколько пакостей сделал каждому из них. А я почему-то не могу… включиться и расслабиться.

– Состояние беспричинной тревоги?

– Получается, что так. Я стараюсь постоянно себя занимать. И руки, и голову. Мне хочется, чтобы все стало… как прежде. Это желание не отпускает меня со дня возвращения.

Макс не врал; он действительно чувствовал себя измотанным физически и эмоционально. Ему было приятно видеть улыбающиеся лица друзей, но встреча с ними взбудоражила в глубине его души нечто такое, о чем он и не подозревал. Может, это голос больной совести? Улыбки улыбками, но Макс прекрасно помнил, сколько неприятностей он доставил всем этим людям, как гадко и бесчестно обходился с ними. И от их искренности ему сейчас становилось еще тошнее.

Тейт вздохнул. Такие признания он слышал не впервые.

– Макс, это распространенная ошибка тех, кто возвращается домой после реабилитации. Им кажется, будто они побывали в отпуске и теперь могут с новыми силами включиться в работу. Увы, за одну неделю ты всех своих проблем не решишь. Даже за один месяц. Первые два года у тебя уйдут на восстановление сил. Я не собираюсь тебя пугать, но ты пока еще очень уязвим.

Слова Тейта заставили Макса до скрипа стиснуть зубы, но смысл он понял. Тейт не пытался относиться к нему снисходительно или покровительственно. Хромой мудрец был прав. Макс и сам чувствовал собственную уязвимость. В Пенсильвании он прошел длинный и тяжелый путь к выздоровлению, но его жизненное равновесие навсегда останется неустойчивым. Такова жизнь каждого бывшего наркомана. Единственное, что он может сделать, – это держаться подальше от людей и ситуаций, способных поколебать его хрупкое благополучие.

– Научись не торопиться, – тихо сказал ему Тейт. – Если постоянно думать о будущем, упустишь настоящее.

– Ты посмотри, как все это здорово выглядит!

Грейс понимала, что нужно вести себя сдержаннее, и не могла. Особенно в присутствии Кая, который сейчас спускался со второго этажа ее дома. Пусть попробует назвать ее жилище развалюхой! Конечно, вид дома был еще далек от жилого, но всего за неделю сухой погоды строители, покончив с термитами, возвели новенькую крышу, настелили полы и поставили стены на первом этаже. Даже начали делать широкую лестницу на второй этаж.

– Ну что, теперь видишь? – спросила она брата.

Кай постучал по новой стене и засмеялся:

– Вижу. Честно говоря, я сомневался, что это возможно. Получается, я ошибался.

Грейс торжествующе взмахнула рукой.

– И качество работы хорошее, – похвалил Кай. – Я восхищен.

– Естественно, хорошее, – отозвалась Грейс, добавив голосу самоуверенности. – Я бы не стала нанимать кого попало. Как видишь, я вовсе не беспомощная дурочка. Я способна принимать здравые решения.

Кай поднял брови. Грейс хорошо знала и этот жест, и что за ним последует.

– Прошу тебя, не начинай, – предостерегла она брата.

Но Кая прорвало.

– Работать за барной стойкой – ты это называешь здравым решением? А твоя тревога что, чудесным образом испарилась? Будешь меня убеждать, что ты ни капельки не боишься? Ты хоть немного думала, прежде чем согласиться на такую работу? В баре полным-полно совершенно незнакомых тебе людей. Более того, подвыпивших или просто пьяных! Та же среда, которая однажды уже тебя покалечила.

Грейс выругалась сквозь зубы и торопливо вышла из дома, глотая холодный воздух ранней весны.

– Никак не можешь успокоиться, – проворчала она.

Сзади раздались тяжелые шаги Кая.

– К нему это не имеет никакого отношения, – бросила Грейс, спускаясь с крыльца. – Мне хотелось проверить, сумею ли я выйти из своей зоны комфорта и не потеряться. За месяцы работы в баре я поняла, что сумела. Никакой агрессии в мой адрес. Никаких кошмарных воспоминаний.

– Пусть так, – согласился Кай.

Грейс резко остановилась, и он едва не налетел на нее.

– Но тебе же советовали не спешить. Достаточно одного сумасбродного решения, – сказал он, махнув в сторону дома. – Можно подумать, что у тебя не было ни цента за душой.

– Кай, оставь свой покровительственный тон! – рассердилась Грейс.

Слова сестры ошеломили Кая. Это было видно по его вытянувшемуся лицу.

– Грейс, я не собираюсь управлять твоей жизнью. – Он засунул руки в карманы. – Я… я просто волнуюсь за тебя. Хочу убедиться, что тебе ничего не угрожает. И пока я в этом не уверен. После того, что он с тобой сделал…

Кай всерьез за нее беспокоился. При виде его ссутулившихся плеч гнев, бурливший в крови Грейс, начал быстро остывать.

– Со мной все в порядке. – Она стиснула руку брата. – Знаю: ты думаешь по-другому, за что я тебя и люблю. Но не надо меня оберегать. Это не твоя задача, Кай. И потом, он теперь далеко. Не бойся за меня. Да, бывает, я и сейчас вдруг начинаю нервничать без всякой причины, но я учусь справляться с собой. За все время мне ни разу не нахамили. Наоборот, ко мне здесь относятся очень дружелюбно.

– Особенно этот Колин, помощник шерифа, – ледяным тоном произнес Кай.

– Во-первых, его зовут Кейлеб. А во-вторых, если кого и опасаться, то только не его.

– Судя по тому, как он на тебя поглядывает, я бы так не сказал.

Грейс ощутила дрожь в груди, но не подала виду.

– Этот человек знает границы приличий. И понимает, что может рассчитывать лишь на дружеские отношения.

Кай внимательно смотрел на сестру:

– Я не буду с тобой спорить. Скажи, а все, что было… напрочь отбило у тебя желание сближаться с кем-то из мужчин?

Прежде чем ответить, Грейс сглотнула и постаралась успокоиться, глубоко дыша.

– Не знаю, – сказала она, и это было правдой.

Сама мысль о близких отношениях с мужчиной вызывала у нее дрожь. Кожа покрывалась мурашками. И в то же время она испытывала моменты пронзительного одиночества, видя счастливые влюбленные пары. Решится ли она когда-нибудь на интимные отношения? Возможно, если он вызовет у нее доверие. Будет ли ей страшно? Будет, и еще как. Однако романтика, жившая в ее сердце, была неистребима. Она такой родилась, хотя тот человек здорово постарался убить в ней все возвышенное. Самое удивительное, что он когда-то клялся защищать ее от всех превратностей жизни.

Кай догадывался, какие мысли владеют сейчас сестрой. Он нежно обнял Грейс за плечи и поцеловал в лоб:

– Идем, сестренка. Продемонстрируешь мне свои умопомрачительные способности барменши и угостишь пивом, а этот помощник шерифа Кальвин станет пыжиться и делать вид, будто не пускает слюни, глядя на тебя.