Ключ к твоему сердцу - Сьюзен Фокс

— Я боялся, что действую слишком стремительно. Я — счастливчик, раз ты мне это позволила. — Он поцеловал ее в мочку уха, и у нее подогнулись колени. — Теперь, когда я тебя заполучил, могу и подождать, хотя мне очень хочется близости сегодня ночью. Но тебе решать, когда это произойдет. Не обещаю, что у меня хватит сил остановиться вовремя, но если хочешь, чтобы сегодня мы просто поспали рядом, то я совладаю с собой.

Какой он чуткий, этот громогласный, настойчивый мужчина! Секунду Эдит молчала, пытаясь справиться с волнением.

— Пусть все произойдет естественным образом, — вымолвила она.

— Значит, ты разделишь мою постель?

— Да.

Хойт поцеловал ее в щеку.

— Я докажу, какой я щедрый муж. Пользуйся душем рядом со спальней, а я пойду в другой. А потом мне будет интересно посмотреть, что ты наденешь на ночь. Надеюсь, рубашка окажется не слишком тонкой или… короткой.

Эдит улыбнулась. Он шутил, но было очевидно, что шутка далась ему с трудом.

— Можешь в этом не сомневаться, — ответила она.

Хойт повернул Эдит к себе и, нагнувшись, припал к ее губам жарким поцелуем. У нее закружилась голова. Он быстро отнял губы от ее рта и отрывисто произнес:

— Пока что достаточно.

Он провел ладонью по ее рукам и сжал пальцы. Взгляд темных глаз заскользил по длинной комбинации, подол которой доходил до белых туфель-лодочек. Он не мог ничего увидеть сквозь ткань — только очертание фигуры, — но своим взглядом словно проложил горячую дорожку на ее теле. Эдит это почему-то не смутило.

— Пожалуйста, засунь эту рубашку подальше в ящик и больше никогда не доставай. А твои ноги я, кажется, видел раза четыре.

Он развернулся и вышел в коридор.

Эдит отнесла свадебное платье и смокинг Хойта в гардеробную, потом вытащила из туалета необходимые вещи, положенные туда накануне. Взяв с кресла галстук-бабочку Хойта, она спрятала его в дальний угол ящика со своим бельем и заторопилась в душ. Там Эдит постаралась не задерживаться, так как боялась, что Хойт вернется в спальню до того, как она уляжется. Ей будет неудобно, если придется прошествовать перед ним в ночной рубашке, хотя, возможно, Хойта это не смутит. Может, лучше, если — на первых порах, во всяком случае, — она будет уже лежать в кровати, когда он войдет?

После замечаний Хойта насчет длинной комбинации Эдит надеялась, что его не разочаруют атласная ночная рубашка и халат, которые тоже были длинные. Раздумывая, как ей поступить, Эдит услыхала, как в коридоре хлопнула дверь, и стала дергать за пояс халата, все еще сомневаясь, ложиться в постель до появления Хойта или нет. И тут Хойт вошел в комнату. Краска залила ей лицо, когда она его увидела.

На нем были только темно-синие пижамные брюки, и ее взгляд остановился у него на боку. Она отметила, что рана почти зажила. Хойт застыл в двух шагах от нее, и Эдит охватило сильное возбуждение. Смотреть на это олицетворение мужественности становилось просто опасно. Лицо его было неподвижно, но темные глаза так ярко горели, что могли прожечь насквозь, если бы она стояла ближе.

— Эдит! Черт возьми, как же ты хороша! — выдохнул он, не сводя с нее глаз.

Ей казалось, что она осязает его взгляд на своем теле. Он ничего не сказал о том, что на ней длинный халат и что он по-прежнему не может видеть ее ног, но его восхищение было очевидно.

— Я выбрал самую лучшую девушку. — Хойт покачал головой, словно не верил своим глазам.

А Эдит не могла поверить своим ушам. Неужели это на самом деле так? Неужели она выглядит так же соблазнительно, как и те женщины, с которыми Хойт встречался?

— Ой, Хойт, — вырвалось у нее, когда он взял ее руки в свои.

— Что значит «Ой, Хойт»?

— Тебе не следует говорить такое.

— Разве я не всегда говорю тебе правду?

— Обычно на эти темы мы не разговаривали.

— Ты считаешь, что я лгу?

— Я считаю, что ты очень добр.

Хойт крепче сжал ей руки, и она подняла на него глаза. Он выглядел до невозможности сексуальным. И голос его прозвучал тоже сексуально.

— Давай сразу условимся: я не лгу. Даже в спальне не лгу. — Он усмехнулся. — Как тебе кажется: синий цвет мне идет так же, как и черный?

Она засмеялась.

— Ты хочешь, чтобы я сказала, какой ты красивый?

— Я вовсе не добиваюсь от тебя комплиментов, — с деланной обидой произнес он, но по выражению его лица было ясно: он хочет как раз этого.

— Ты очень красивый. Ты всегда красив, — снова засмеялась Эдит.

— Ну да? А серьезно ты можешь это сказать? — Хойт, прищурясь, смотрел на нее.

— Как я могу говорить серьезно, когда ты меня смешишь?

— Я-то считал тебя серьезной женщиной, особенно в такой момент, когда необходимо поощрить мое тщеславие. Тебе не кажется, что новобрачному необходимо, чтобы молодая жена немножко польстила ему?

Эдит постаралась придать лицу серьезное выражение.

— Хойт, ты же сам знаешь, что красив. И наверняка уже догадался, что я считаю тебя красивым.

Хойт прищурился и с обидой — на этот раз неподдельной — сказал:

— А как я мог об этом догадаться? Ты больше внимания уделяла Майку и Мозесу, чем мне.

— Но у меня хорошая память на лица, — весело отозвалась Эдит, и Хойт улыбнулся — он любил шутки. — Не могла же я целый день таращить на тебя глаза вместо того, чтобы работать?

— Разумеется. Но сейчас все изменилось, Эдит, и это мне нравится. А тебе?

— Мне тоже нравится.

Он придвинулся поближе к ней и, понизив голос, произнес:

— Тогда почему бы нам не освоить кое-что новенькое? Например: снять с тебя халат, откинуть покрывало и залезть вместе в постель?

Эдит кивнула.

— Хорошо.

Глаза Хойта горели. Он протянул руку к поясу ее халата, дернул за кончик, и Эдит почувствовала, как рукава спустились к локтям, а затем халат упал к ее ногам. Хойт отбросил халат в сторону и, наклонив голову, поймал ртом ее губы.

— Ну как? — спросил он.

— Замечательно.

— Я тоже так думаю. На какой стороне кровати ты предпочитаешь спать? — деловито осведомился он, и ей стало легко и просто.

— А ты? — в свою очередь спросила она.

— Вот на этой, но я не привередлив.

— Чудесно. Тогда я лягу на той.

— Значит, все решено. — Хойт откинул покрывало и жестом пригласил ее лечь. — Только после вас, миледи.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Эдит не могла не заметить, как нетерпеливо блестят глаза Хойта, и сердце у нее дрогнуло от страха и возбуждения. Все годы влюбленности в Хойта она ни разу не задумалась о сексуальной близости.

«Теперь, когда я тебя заполучил, могу и подождать…»