Ключ к твоему сердцу - Сьюзен Фокс

— Конечно, родится, — уверенно заявила мисс Эд. — А от вас двоих зависит, будет ли жить в этом доме следующее поколение Донованов.

— Вам бы этого хотелось? — засмеялся Хойт.

— А кому этого не хочется? Интересно, на кого они будут похожи: на вас или на мисс Эдит? — С этими словами экономка поспешно ушла.

— Мне кажется, что она что-то не договорила, — сказал Хойт и наморщил лоб.

Эдит улыбнулась.

— Я уверена, она не хотела сказать что-то неприятное.

— А! Ты ее оправдываешь. — Глаза у него весело блестели. — Так вот: вам обеим не помешает знать, что я был самым идеальным ребенком, который когда-либо появлялся на свет в больнице Коулти-Сити.

— Да? — не поверила Эдит и улыбнулась.

— Потом, возможно, я не был уж таким идеальным, но мальчики все непоседы, мисс Эдит. Послушай, а когда ты собираешься бросать гостям свадебный букет?

— До того, как они станут расходиться, — засмеялась Эдит.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Незамужние дамы начали собираться в большой гостиной для ритуала «букет новобрачной». Появились и прежние подружки Хойта. Эдит это развеселило, но вида она не подала. Отвернувшись, она бросила букет через плечо. Поймавшая букет дама высоко подняла его вверх, но другая резко дернула счастливицу за руку, ей «помогла» еще одна, и букет опять взлетел в воздух. Образовалась свалка, а толпа зрителей хохотала и подбадривала участниц соревнования криками.

Эдит бывала на многих свадьбах, но такой битвы за букет новобрачной ни разу не наблюдала. Она оглянулась на Хойта — он был потрясен. Тут раздался громкий крик, и высокая брюнетка вырвалась вперед, прижав к груди помятый букет.

Было уже девять вечера, когда мисс Эд вместе с помощницами закончила убираться в комнатах. В пустой гостиной Эдит и Хойт выпили еще по бокалу шампанского. Они услыхали шум автомобиля — это мисс Эд отъехала от дома, который погрузился в темноту. Осталась гореть лишь лампа в гостиной.

Хойт забрал у Эдит пустой фужер и поставил на столик, затем взял ее руку.

— Вот мы и совершили это.

Эдит посмотрела на их сцепленные ладони. Она устала и была взволнованна.

— Да, совершили. Мне казалось это маловероятным.

Она почувствовала, что он тоже нервничает. Он — опытный и искушенный в отличие от нее. То, что Хойт волновался на церемонии бракосочетания, понятно. Но сейчас-то зачем ему волноваться? Голос Хойта прозвучал глухо:

— Ты наверняка устала в этом платье. И я тоже устал от этого дурацкого костюма. Что, если нам их снять?

Эдит посмотрела на него. Он улыбался и глаза были веселые.

— Мисс Эдит, это не то, о чем ты подумала. Чтобы расстегнуть все эти крохотные пуговички у тебя на спине, уйдет много времени. Это не означает, что я безумно тороплюсь сделать тебя своей… а вообще-то я этого очень хочу. Но пока я справлюсь с пуговицами, наступит полночь.

Он наклонился к ней, и она ощутила его теплые губы на своих губах. Эдит прикрыла глаза. Она — жена Хойта. То, что произойдет, обычно происходит в брачную ночь. И она любит Хойта, поэтому, если он ее еще не полюбил, она смирится и довольствуется малым. Она ведь вышла за него замуж, а одного этого уже достаточно.

Хойт, словно почувствовав ее неуверенность, отстранился.

— Ты помнишь, что я говорил? Ты сама скажешь мне… когда это произойдет. Я это обещаю.

У Эдит от избытка чувств перехватило дыхание.

— Я знаю. Но и тебе следует знать, что на самом деле в ту ночь… все было не так, как ты думаешь. Ты, кажется, тогда мне не поверил.

— Я верю тебе, Эдит, — мягко произнес он. — Ты боишься?

— Немного.

— Не бойся. Ты тогда столкнулась с грубостью и насилием. Между нами такого никогда не произойдет.

Она не могла удержаться от того, чтобы не обнять его, и, обвив руками шею Хойта, притянула к себе. Она давно рисовала в своем воображении, как будет обнимать его, чтобы показать свои чувства. А теперь, когда Эдит стала женой Хойта, она имеет на это право. Радость волной поднималась у нее в груди.

Руки Хойта сомкнулись на ее теле. Одно движение — и он погасил у них за спиной лампу. Еще мгновение — он подсунул под нее руку и встал вместе с ней. Эдит тут же вспомнила про его бок.

— Ты уверен, что тебе это не навредит? Ведь швы сняли только вчера.

— Я крепкий.

Хойт нес ее по темным комнатам. Свет проникал в дом только от фонарей во дворе, но Хойт прожил здесь всю жизнь и мог, наверное, пройти через комнаты с закрытыми глазами.

— Мне нравится, когда ты заботишься обо мне, Эдит. Мне начинает казаться, что я тебе немножко нравлюсь.

А Эдит казалось, что она видит его улыбку, и она с огромным трудом удержалась от того, чтобы не сказать в ответ: «Я люблю тебя».

— Я поняла, что тебя нравится, когда вокруг суетятся, — произнесла она и подумала: «Какая же я трусиха!» — И, разумеется, ты мне нравишься.

Она не сказала «я люблю тебя». Ей не нужно, чтобы Хойт ответил то же самое лишь оттого, что посчитает это своим долгом, или оттого, что он понял — она ждет этих слов. Будет лучше и безопаснее, если Хойт первым произнесет эти слова.

Хойт отнес ее на руках в спальню, поставил на ноги перед кроватью и зажег лампу. Он окинул ее медленным взглядом.

— Я говорил тебе, какая ты красивая в этом платье?

Эдит покраснела.

— А я говорила тебе, какой ты красивый в смокинге? Тебе идет черный цвет.

Хойт улыбнулся.

— Мы оба немножко нервничаем, да?

— Да.

— А теперь не поможешь ли мне освободиться от этого наряда? — шутливо спросил Хойт.

Она послушно приблизилась к нему. Смокинг она сняла легко, и Хойт небрежно бросил его на кресло.

— А галстук? Ему место в мусорной корзине.

Эдит отстегнула галстук-бабочку и, отбросив вслед за смокингом на кресло, начала расстегивать рубашку. Грудь у Хойта была горячей, покрытой темными волосами. Тогда, в кабинете врача, она старалась не смотреть на Хойта, но его вид без рубашки отпечатался у нее в мозгу. Эдит добралась до широкого пояса, но не сразу отстегнула, ища застежку.

— Теперь моя очередь, — хрипло произнес Хойт.

Эдит повернулась к нему спиной. Пуговиц было ровно двадцать. Эдит в уме считала каждую расстегнутую пуговицу, а приятное покалывание сопровождало прикосновение рук Хойта. Закончив, он положил широкие, теплые ладони на ее обнаженную кожу, и платье соскользнуло с плеч. Эдит подхватила лиф, чтобы платье не упало с груди. Хойт обнял ее и накрыл ее руки своими. Его теплое дыхание щекотало ей шею, а губы нежно касались мягкой кожи, прижимаясь все крепче.

Хойт убрал руки, и лиф упал вниз, а затем платье, шелестя, оказалось на полу у ее ног. Эдит ждала еще поцелуев, а он, сжав ее в объятиях, произнес: