Много шума вокруг волшебства - Патриция Райс

Услышав на лестнице его шаги, она посмотрела на него, и он едва не споткнулся, ослепленный ее улыбкой. В самом деле, она заставляла его сердце биться, как у неопытного мальчишки. Это ни к чему!

Тревельян быстро пробежал оставшуюся часть лестницы, стуча проклятыми высокими каблуками модных туфель, которые заставил его напялить камердинер.

– Ну а теперь, когда я выгляжу, как женщина, вы считаете, она снизойдет до беседы со мной? – недовольно пробурчал он.

При виде ее довольной улыбки Тревельяну даже показалось, что она его одобряет, но его мужская гордость была уязвлена идиотскими кружевами. Он подавил искушение сдернуть жабо, которое щекотало ему подбородок, и вместо этого с досадой стер с носа пудру.

– Сэр, вы выглядите невероятно элегантным! Ваш камердинер достоин похвалы. – Наклонив голову, Синда с одобрением посмотрела на его напудренные и заплетенные и косичку волосы. – При вашем темном цвете волос вам необыкновенно идет этот стиль.

Откинув назад фалды длинного камзола, Трев галантно поклонился. За последнее время практики у него было предостаточно, так что поклон удался на славу.

– К вашим услугам, мадам. Итак, навестим львицу в ее логове?

Улыбка исчезла с её лица.

– Я послала ей сказать, что вы хотите, чтобы она спустилась вниз выпить с нами чаю, но Мелинда отказалась.

Прежде чем он, ворча, шагнул к лестнице, Люсинда сунула ему в руки вазу с цветами.

– Наверное, она будет чувствовать себя увереннее в своей комнате. Я пойду первой и постараюсь ее успокоить. Помните, цветы и комплименты.

Трев смотрел ей вслед, пока она не скрылась наверху, затем понюхал букет. На пол слетел кружась один желтый листок. Он поставил вазу на стол и стал нетерпеливо расхаживать по холлу. Если бы это была палуба его корабля, он приказал бы боцману вытащить труса из его убежища. Да, жизнь на море среди мужчин куда проще!

Это верно, но на корабле не услышишь мелодичного женского смеха, не увидишь такой нежной кожи, не уловишь тонкий запах духов. Слушая, как где-то наверху Черити щебечет со своей няней, он мечтал о безыскусной любви собственного ребенка. Ничего этого в море не найдешь.

Как бы ему хотелось, чтобы рядом был Лоренс! Он бы все привел в порядок. Его кузен сразу бы понял, следует ли ему преследовать художницу ради радостей плоти или ухаживать за ней, как за своей будущей женой. Он бы сразу сказал, за какой леди стоит ухаживать. Он бы рассмеялся, ободряюще хлопнул его по спине и предложил выпить бренди или прокатиться хорошим галопом, вместо того чтобы расшаркиваться здесь и позволять одевать себя как жеманного хлыща.

Наверняка Лоренс не унижался до такого ханжества, чтобы угодить своей жене.

Эта мысль казалось Треву пугающей, и он обрадовался, когда дверь наверху приоткрылась и в холл долетели голоса. Он поспешил к лестнице, желая поскорее закончить со всеми делами, а потом сбежать на свой корабль.

Поднимаясь, он слышал тихие звуки возражений, долетающие из комнаты виконтессы. Ответы художницы можно было слышать более отчетливо. Слов он не расслышал, но тон ее был успокаивающим, даже ласковым, как будто она разговаривала с капризным ребенком. Следовало бы задуматься, почему Люси Джонс оказывала ему эту услугу, когда остальные считают его убийцей, но он был слишком сосредоточен на своей цели, чтобы рассуждать о ее мотивах.

– Он кузен вашего мужа, миледи. Кому вы поверите – своему мужу или его деду?

Ага, вот отличный довод! Трев напряг слух, чтобы расслышать ответ. Ему хотелось думать, что жена Лоренса не была безнадежной нюней. Первые слова леди он не разобрал, но, приблизившись к двери, он услышал ее последний аргумент:

– …а если у меня родится мальчик? Он убьет и моего ребенка?

Трева пронзила боль. Не отдавая отчета в своих действиях, он распахнул дверь спальни. Она ударилась о стену с пушечным грохотом, и обе женщины вздрогнули и с испугом уставились на него.

– Я не убийца! – заорал он. – И мне не нужен ваш проклятый титул! Я хотел только вернуться домой!

Виконтесса вскрикнула. Художница тяжело вздохнула и указала на дверь.

– Цветы, – спокойно напомнила она. – И коплименты.

Трев попытался заставить ее опустить взгляд. Он знал, что темное лицо и изуродованная шрамом щека пугала и большинство мужчин. Она же, не дрогнув, перенесла его пристальный, угрожающий взгляд. Круто повернувшись, Трев вышел из комнаты, бормоча под нос проклятия. Он быстро сбежал по лестнице и через несколько секунд снова появился, на этот раз с вазой в руках.

Синде пришлось притворным кашлем скрыть невольный приступ смеха. Разодетый в кружева, напудренный, в шелковом камзоле с буфами и узких панталонах, сэр Тревельян представлял собой необыкновенное зрелище. Его элегантным чулкам не требовались подвязки, чтобы облегать его мускулистые икры. Но за упрямо стиснутой челюстью и сверкающими глазами она разглядела такое невыразимо виноватое, смущенное и сердитое выражение, что ей захотелось погладить его по щеке и заверить, что все будет хорошо. Она никогда не видела, чтобы столь мужественный человек до такой степени растерялся при виде женских слез, не говоря уже о том, чтобы продолжать сражаться за правое дело, вместо того чтобы проклясть всех и сдаться.

И в одном он был совершенно прав: пышные кружева и высокие каблуки на таком мужественном мужчине выглядят просто нелепо. Ему следует уволить своего камердинера.

– Миледи, прошу принять мои искренние извинения. – Войдя в комнату, Трев поклонился и протянул цветы. Мелинда не приняла их, и тогда он поставил их на туалетный столик перед зеркалом. – Я знаю, что прибыл в очень деликатный для вас момент, но вы должны знать, что я тоже потрясен этим горем. Лоренс был моим надежнейшим другом. Я хотел только помочь вам, как этого хотел бы он сам.

При упоминании имени покойного мужа вдова прижала к лицу платок и разрыдалась. Тревельян растерянно посмотрел на Синду, спрашивая у нее совета, как ему вести себя дальше.

– Вы хотите засвидетельствовать свое уважение перед могилой кузена, – шепотом подсказала она ему, проходя за его спиной к двери. – Согласится ли она проводить вас туда?

Он упрямо напрягся и крепко сжал челюсти. Глупый человек! Он хотел обсудить с безутешной вдовой дела, касающиеся поместья. Долго же он отсутствовал в свете, если надеялся, что все будет так просто.

– Миледи, мне хотелось бы засвидетельствовать свое уважение могиле моего кузена. Не будете ли столь добры проводить меня?

Синда удовлетворенно улыбнулась и направилась к лестнице. Она хотела забрать свои принадлежности и поскорее скрыться, пока все здесь не пошло шиворот-навыворот и он снова не начал кричать. Она исполнила свой долг и сделала все возможное, чтобы исправить собственную ошибку.