Взбалмошная девчонка - Лэйси Дансер

Темпест прикрыла глаза, чувствуя, как нарастает в ней гнев.

— Прошу? Запомни, Страйкер, я никогда и ничего не прошу! Мне слишком хорошо известно, что значит потерять гордость. — Она открыла глаза и взглянула ему в лицо, моля бога, чтобы на этот раз он наконец ее понял. — Я не хочу отнимать у тебя свободу, Страйкер. Не хочу привязывать тебя к себе. Это все равно что посадить тебя в клетку. Мы не сможем так жить. Ни я, ни ты.

Страйкер молча смотрел ей в глаза. Словно свет вспыхнул перед ним и озарил непроглядную тьму: он впервые понял, что происходило в душе у Темпест. При этом свете хитрый план его казался жалким и подлым. Первый раз в жизни Страйкер стыдился себя. Слава богу, он только начал претворять свои хитрости в жизнь! Страйкер протянул руку и провел пальцем по ее губам — так осторожно, словно боялся, что она сейчас исчезнет.

— Нам пора идти.

— Знаю.

Страйкер поднялся, прижимая к себе драгоценный груз:

— Постарайся задремать и не вертись.

Темпест положила голову ему на плечо:

— Хотела бы я стать хоть чуточку легче!

Страйкер поцеловал ее — и в ласке его Темпест почувствовала новую, неизведанную нежность.

— Ты легка, как пушинка, — едва слышно прошептал он, глядя поверх ее головы.

Темнота и удушающая жара делали свое дело: каждый шаг давался с трудом. Однако Страйкер шел быстро, делая привалы через каждые сорок пять минут. Темпест дремала, она ворочалась у него на руках, но не просыпалась. Когда небо побледнело и на востоке занялась заря, Страйкер отошел в сторону от дороги и стал готовить место для лагеря.

Темпест потянулась и открыла глаза, сбросив с себя одеяло. Она чувствовала себя почти здоровой.

— Видно, тебе здорово досталось, — заметила она, поднимаясь и наблюдая, как он достает из рюкзака еду. — Выглядишь хуже некуда. Отдыхай, а я приготовлю завтрак, — сказала она, коснувшись его руки.

Взглянув на нее, Страйкер отметил, что глаза ее блестят и на щеках появился румянец. Потрогал лоб — горячий. Температура держится. Не показывая своего беспокойства, он спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

Темпест улыбнулась, стремясь прогнать его тревогу.

— Отлично. Только есть очень хочется.

Страйкер улыбнулся в ответ. Похоже, Темпест и вправду выздоравливает: в нормальном состоянии аппетит у этой хрупкой девушки был поистине волчий.

— Значит, ты проголодалась? Это обнадеживает!

— Еще как! — Она взяла у него рюкзак и начала рыться по карманам в поисках съестного. Особого выбора не было, но все-таки консервов, захваченных Страйкером, хватит, чтобы утолить голод. — Будешь тушенку?

Страйкер откинулся назад, рассматривая Темпест. Впервые до него дошло то, что все эти годы он принимал как должное: никогда еще Страйкер не встречал другой женщины, способной без жалоб и нытья принимать все, что подбросит жизнь; более того — получать от этого удовольствие! Что бы ни происходило вокруг, Темпест не хныкала и не бежала от реальности. Она принимала все, что происходило в жизни, как должное и жила настоящим, не прячась ни в прошлое, ни в будущее.

Темпест подняла голову; глаза ее удивленно блеснули.

— Ты еще здесь? — упрекнула она, доставая и откладывая в сторону банки с мясом и консервированными овощами.

— Я принесу воды.

Она помотала головой;

— Ну уж нет! Ты свое отработал! Теперь на должность шеф-повара и прислуги заступает Темпест Уитни-Кинг. Я слышу шум воды; значит, река недалеко. — Она шутливо ткнула пальцем в его мускулистую грудь; — Иди отдыхай. А работать буду я.

Она замолчала, ожидая неизбежных возражений, готовая во что бы то ни стало настоять на своем.

Страйкер видел, что Темпест готова к битве. Глаза ее воинственно сверкают — значит, близится гроза… И вдруг он широко ухмыльнулся;

— Слушаюсь, командир!

Темпест заморгала и уставилась на него так, словно у него вдруг выросли три головы и хвост. Уже второй раз за день Страйкер сдавался без борьбы!

— Слушай, с тобой точно все в порядке? — На этот раз она пощупала ему лоб, проверяя, нет ли жара.

Страйкер улыбнулся:

— Абсолютно.

— Температуры нет… Не тошнит?

— Нет.

— Головой не ударялся?

— Нет.

— Не болит голова? Или, может быть, кружится?

— Не-а. — Голова и вправду кружилась — только не от нездоровья. Вот уже два дня он, можно сказать, не выпускал Темпест из объятий. Чувствовал тепло ее тела, вслушивался в ее сонное бормотание, видел за непреклонным фасадом беззащитную детскую уязвимость…

— Да что с тобой такое, черт возьми! — пробормотала Темпест, разглядывая его во все глаза.

— А что?

— Ты уже второй раз соглашаешься со мной не споря!

Страйкер твердо решил больше не лгать. Пусть между ними все будет честно. Он готов сражаться рядом с ней — но не против нее.

— Может быть, я учусь.

— Учишься? Чему?

Страйкер пожал плечами, недоумевая, почему никогда раньше не пробовал решать дело миром. Почему он постоянно старался взять над ней верх?

— Да так, кое-чему.

Темпест сгорала от любопытства — это очевидно. И Страйкер был доволен. Пусть она задумается, пусть взглянет на него и на себя — может быть, тогда им вместе удастся найти ответы на мучающие его вопросы.

— Слушай, о чем ты вообще говоришь?

— О королях и капусте.

— Ненавижу, когда ты изъясняешься загадками!

Страйкер кивнул в сторону консервных банок:

— Ты, кажется, собиралась готовить завтрак. Я умираю от голода. — Он мягко перекатился назад и сел, прислонившись спиной к стволу дерева. — Вперед, женщина! Накорми своего повелителя! Теперь твоя очередь потрудиться.

Темпест поднялась на ноги. Он делает вид, что ничего особенного не происходит, хорошо, она поддержит игру.

— Как прикажешь, о великий и ужасный!

Страйкер рассмеялся ей вслед. Маленький лагерь скрылся за кустами, и Темпест замедлила шаг. Ей нужно было подумать.

Темпест казалось, что мир вдруг начал вращаться в противоположном направлении. До сих пор жизнь ее делилась надвое — «до» Страйкера и «после». Он был для нее другом, спасителем, недолгим возлюбленным и вечно любимым. Но он ее не любил. Темпест знала это, но без сожаления отдала ему свою невинность. Она понимала, что Страйкер не одобряет ее взглядов, мыслей, образа жизни, они — чужие люди. Но он желает ее. И тогда Темпест казалось, что этого достаточно. Каким же наивным ребенком была она в двадцать лет!

Она приняла его страсть как должное и позволила научить себя древнему как мир любовному таинству. И заплатила за урок слишком высокую цену. Крылья страсти подняли ее над землей и понесли в полет, из которого ей не суждено было вернуться прежней. Страйкер привязал Темпест к себе навечно: теперь она не могла даже вообразить себя в объятиях другого мужчины. И снова она неслась по миру в бешеной гонке за приключениями… но не могла убежать от Страйкера. Он стал для нее солнцем, путеводной звездой, ветром, дующим в паруса ее свободы. Она знала: пока жив Страйкер, с ней ничего не случится.