«Свобода» на троих - Ева Никольская

Поздним вечером в шарту Кир-кули…

Чтобы уснуть прямо на стуле, девочке после богатого приключениями дня хватило пары фужеров не крепкого вина и слабеньких сонных чар, незаметно насланных на нее магами. Она задремала, опустив голову на лежащие поверх скатерти руки. Под тихий говор чужих голосов и приятную медленную музыку, которую по третьему разу крутил исполнительный дом. Беседа мужчин сама собой сошла на нет, мелодия затихла, отыграв последние аккорды — и в столовой воцарилась тишина. Такая, что было слышно, как посапывает юная сейлин, ненавязчиво отправленная компаньонами в страну сладких грез.

— Спит, — нарушил затянувшееся молчание темноволосый.

— Угу, — кивнул блондин, с едва заметной улыбкой посмотрев на Заю. — До утра теперь, как и вчера.

— Ну, что ж, — Сэн одарил выразительным взглядом сидящего напротив аше-ара, — тогда мы, пожалуй, пойдем.

Тень улыбки исчезла с лица стража, а голубые глаза заледенели.

— Идите, — немного помедлив, сказал он. Затем взял фужер с недопитым Зоей вином и залпом осушил его. — Комната в торце коридора…

— Я помню.

— Не расслабляйся и не теряй контроль, — не слушая его, продолжал инструктаж хозяин шарту. — Ты не связан с ней в жизни и смерти, как я. Малышка только днем сама невинность, наивность и безобидность в одной премилой упаковке, а ночью она голодный зверь, гай. Убьет и не заметит. Помнишь дерево?

— Помню. Вышло мило, а главное, быстро. Эту б девочку в качестве оружия массового поражения использовать… после родов, — самодовольно оскалился темноволосый. — А насчет меня… расслабься, не убьет. Или ты забыл, что я бессмертен?

— Я то помню, главное, чтоб и ты не забыл, оставшись с ней наедине, — налив себе еще вина, проговорил страж. — Когда спит или теряет сознание, айка становится не обычным энергетическим вампиром. Это какой-то особый вид, высасывающий жертву, усыпляя ее бдительность… наслаждением.

— Как интере-е-е-сно, — продолжая нагло улыбаться, протянул Сэн, — Вчера такие подробности ты мне сообщить по-видимому забыл?

— Вчера мне было не до подробностей, — бесстрастно парировал аше-ар и снова выпил. — Айка за полчаса ополовинила мой резерв, а восстановление заняло все пять. Потом подарок ей доделывал, оружие зачаровывал…

— На что? На то, чтоб оно ее об дер-р-рево приложило?! — веселость покинула сильнейшего, а его темные брови сошлись на переносице, не предвещая ничего хорошего собеседнику.

— Это случайность, — вздохнув, покаялся тот. — Не подумал, что она сама начнет изучать огнерис. Если б подождала меня…

— То что? Приобнял бы за плечики и принялся нашептывать правила безопасности на нежное девичье ушко? — ехидно поинтересовался его собеседник, остывая. — Ты бабник, Кир из рода Кули. Неисправимый, неизлечимый и невменяемый ловелас, готовый волочиться за каждой юбкой, — не скрывая презрения, объявил свой вердикт Сэн.

— Не за каждой, а за одной конкретной, — нисколько не обидевшись, аше-ар протянул руку и легонько погладил по волосам мирно спящую девушку. — И да, ты совершенно прав — мне доставляет удовольствие с ней… м-м-м… общаться. Почему бы и нет?

— Ну-ну, — как-то нехорошо усмехнулся сильнейший. — Сейчас и я пообщаюсь с ней… в удовольствие, — он интонацией выделил последнее слово и многозначительно посмотрел на стража.

Кир-Кули спокойно выдержал этот взгляд, потягивая вино из высокого ромбовидного фужера.

— Главное, не переусердствуй, — сказал он, наконец. — А то останется от бессмертного и всемогущего жалкий сухой скелет.

— Неужели действительно беспокоишься, эйсард? — недоверчиво щуря свои кошачьи глаза, спросил брюнет.

— Конечно, беспокоюсь, — совершенно серьезно кивнул блондин, — за айку. Без тебя придется нам самим искать дорогу в ее мир. А это, знаешь ли… хлопотно.

— Знал бы ты — насколько! — Сэн от души расхохотался, потом встал из-за стола, обошел его и, аккуратно взяв на руки спящую девушку, понес ее в небольшую комнату-спальню, где Кир-Кули еще вчера выставил мощные магические щиты, защищающие «живой» дом от аппетита вамп.

— Не знаю, — пробормотал себе под нос аше-ар. — «Но непременно узнаю, мой лучезарный гай», — мысленно добавил он, провожая хмурым взглядом спину своего компаньона, затем взял со стола бутылку, допил несколькими большими глотками ее содержимое и со стуком водрузил пустой сосуд обратно.

Прошлой ночью айку энергией жизни «кормил» Кир-Кули, позволяя темной сущности сейлин утолять таким образом свой странный голод. Сегодня, по устному соглашению с сильнейшим, была очередь Сэн заниматься девушкой. Вот только облегчения от заслуженного выходного белокожий страж не испытывал. Когда маг с Зоей на руках скрылся из виду, аше-ар тоже встал и, прихватив с собой еще одну открытую бутылку, вышел из столовой. В коридоре к нему присоединился выскочивший из комнаты Таас. И только когда они оба оказались на улице, прилежный шарту начал наводить порядок. Белые щупальца выползали прямо из скатерти, они оплетали и затягивали внутрь стола недоеденные блюда вместе с посудой.

Хозяин любил чистоту. А его дом любил радовать своего хозяина.

На небе сгущались сумерки, неумолимо гася остатки закатного пламени на горизонте. Среди обрывков темных облаков загорались россыпи звезд, а над черными силуэтами деревьев висели два полумесяца — Элма и Кроук. Их мягкий свет озарял все вокруг, придавая вечернему пейзажу сказочный флер. Он скользил серебристой дорожкой по безмятежной глади озера и выбивал искры на белой чешуе задремавшего на волнах киприна.

Кир-Кули, прикрыв за собой дверь, сел на крыльцо, свесил вниз ноги и, не обращая внимания на незваного спутника, приложился к горлышку бутылки. Сегодня он как-то слишком много пил, и останавливаться пока не собирался. Черный, как сама ночь, зверь с истинно-кошачьим превосходством оглядел сначала аше-ара, потом его стеклянную «подругу» и… разлегся рядом, подогнув под себя передние лапки.

— Налить? — покосившись на него, спросил мужчина. Острые ушки Тааса встали торчком, а в зеленых, как у наместника, глазах отразился неподдельный интерес. — Значит, налить, — хмыкнул блондин, верно истолковав реакцию посланника Сэн.

По белому запястью стража побежали голубые нити силы, с кончиков пальцев сорвались искры и, закружившись в странном хороводе, начали собираться в некое подобие мерцающей чаши. Когда полупрозрачная конструкция окончательно оформилась, Кир-Кули щедро плеснул в нее вина и поставил перед любопытным кошачьим носом, который тут же принялся обнюхивать странную посудину.