Путешествия туда, но, главное, обратно - Евгения Фабр

– А мне и собираться нечего. Я уже готова.

– Тогда я скоро подъеду за вами. Ждите.

Через двадцать минут Инга уже сидела в салоне новенькой «Волги». На улице завывала метель, а тут было тепло и уютно, сладко пахло настоящей кожей и бензином, играла тихая музыка. Хриплый голос пел на английском, как будто жевал манную кашу. Инга сняла шапочку и стряхнула с неё капли растаявшего снега. Светлые волосы разметалась по плечам, нарушая чёткую линию стрижки. Человек, не знающий Кавказ, не смог бы даже предположить, что эта светловолосая, белокожая женщина с огромными серыми глазами есть классическая представительница своих предков, в которых течёт горячая кавказская кровь. Игорь Константинович сбоку взглянул на Ингу, сосредоточенно копошащуюся в своей сумке. Сердце его упало. Этот прожжённый ловелас с невыразительной внешностью, не знавший отказа у женщин, вдруг оробел. Нет, не испугался (чего ему бояться), а именно оробел. Было в Инге что-то такое, что привело его почти в смятение.

В просторных выставочных залах Манежа было многолюдно. Толпа, переговариваясь и жестикулируя, медленно передвигалась от картины к картине, и пара влилась в этот же поток. Наконец, завершив круг, их вынесло в главный зал, откуда начинался осмотр. В центре на фоне огромного полотна с изображением политических деятелей, начиная со времён царской России, в толпе почитателей и знакомых стоял автор. Увидев Игоря Константиновича, он замахал рукой. Игорь с Ингой подошли к художнику. После дружеских объятий и поздравлений Игорь Константинович представил спутницу. Ползунов понимающе подмигнул приятелю.

– Я всегда считал, что у тебя прекрасный       вкус.

– Это просто знакомая.

– А разве ты ходишь с незнакомыми? – оба рассмеялись.

Инга спокойно наблюдала эту сцену. «Кому какое дело с кем и куда я хожу, если даже мужу это неинтересно», – подумала она со злостью.

Посидев в кафе Манежа, которое закрывалось значительно раньше, чем сам выставочный зал, и, выпив по чашке отвратительного кофе, похожего скорее на помои от мытья посуды, Игорь Константинович решительно встал.

– Так. Это не дело. Куда пойдём дальше?

– А куда хотите, – с вызовом ответила Инга.

– Есть два варианта: первый – ресторан «Славянский базар» или «Метрополь». Но в одиннадцать они закрываются. И второй – поехать ко мне домой.

– Домой, – не колеблясь ответила Инга.

Игорь Константинович одобрительно посмотрел на спутницу.

* * *

Такие квартиры Инга видела только в кино про жизнь русского дворянства. Игорь Константинович жил в Оружейном переулке в «министерском» доме сталинской постройки. Фасадом дом выходил на Садовое кольцо. Квартира была огромной с высоким потолком и широкими окнами. Четыре, возможно больше, просторные комнаты были заставлены старинной резной мебелью. В гостиной, увешенной картинами, стояло антикварное пианино с золочёными канделябрами и золотым узором по чёрному потускневшему лаку. Инга приоткрыла крышку и уверенно взяла громкий аккорд.

– Ты играешь?

– Я окончила музыкальную школу в Германии, но там, где мы жили с мужем до переезда в Москву, хорошего инструмента не было, и я почти всё забыла. А уроки музыки в школе на уроках пения мастерства не добавляли.

Игорь Константинович сел на маленький вертящийся табурет и, едва касаясь легко пробежал пальцами по клавиатуре. В конце он взял два громких бравурных аккорда и вопросительно посмотрел на Ингу

– Что тебе сыграть?

– «Мурку», – засмеялась Инга.

– А, может быть, выпьем настоящего кофе? А то от буфетной бурды у меня до сих пор изжога.

– Ага, и запьём коньяком, – добавила Инга. – В этом доме обязательно должен быть хороший коньяк.

– Вот это по-нашему, «по-бразильянски». И, кстати, давай на «ты». А то как-то однобоко получается: ты – вы. Я уже запутался.

– Выпьем «на брудершафт», тогда и решим, – серьёзно ответила Инга.

Игорь Константинович засуетился, собирая на стол. Блики световых зайчиков от висящей прямо над столом искрящейся люстры бегали по хрусталю ваз и бокалов и отражались в зеркалах столовой. Инга прошлась вдоль стен, рассматривая картины.

– Откуда столько?

– Мой дядя был довольно известным художником, членом Союза художников, преподавал в Строгановке. Теперь почил в бозе, а это его наследство. Он был очень плодовитым мастером, поэтому хватило всем родственникам. Кроме того, он немного коллекционировал, так что здесь не только его работы. Хампердинк, – вдруг без всякого перехода сказал Игорь Константинович и нажал на клавишу магнитофона.

Правда, хорошо бы, чтобы это были «Куин» или «Депеш-Мод», но Хампердинк все же лучше, чем две-три отечественные примадонны, песни которых навязли в зубах до тошноты.

– И кто у нас муж? – неожиданно спросил Игорь Константинович.

– Муж недавно получил подполковника. Мы оба из семьи военных. Вместе учились в школе в Германии.

– А что, он сейчас в командировке?

– Почему в командировке? – удивилась Инга. – Муж, скорее всего уже дома, если придёт вообще.

– Странный ответ.

– Думаю этого достаточно.

– Вполне, – согласился Игорь Константинович. – К столу, к столу. Всё готово.

В небольших чашках кузнецовского фарфора дымился ароматный кофе, а в огромных подогретых на пару коньячных рюмках благоухал французский коньяк. На полупрозрачном зелёном блюдечке в форме листа лотоса с прожилками и навсегда застывшими каплями влаги блестели ломтики тонко нарезанного лимончика. Крошечные пирожные разных сортов и формы веером лежали на плоском блюде, глазурь которого была покрыта лёгкой паутинкой трещинок, говорящих о его древнем благородном происхождении.

– Может быть что-нибудь посерьёзнее? Рыбка, икорка?

– Возможно позже, – без тени смущения ответила Инга.

Игорю Константиновичу всё больше и больше нравилась эта милая молодая женщина, совершенно лишённая жеманства. Ему казалось, что все её поступки подчинены вполне определённому плану. И не было в их встрече никакой импровизации или случайности, во всяком случае, для неё. «Интересно, интересно, – подумал он. – И чего же мы хотим, крошка? Уж не женить ли ты меня задумала?» Но как бы хорошо не знал он женщин, он не мог даже предположить, что ничего подобного даже в мыслях у Инги не было. А если бы смог проникнуть в её самые потаённые уголки души, то ещё ни раз вспомнил бы примеры из истории и литературы о непредсказуемом коварстве женщин. В первую же ночь Инга осталась у Игоря.

* * *

После двух месяцев почти ежедневных свиданий, Инга неожиданно исчезла. Исчезла, не сказав ни слова и не простившись. Самолюбие Игоря Константиновича было уязвлёно. Он боялся признаться даже себе, насколько глубоко Инга зацепила его. Обычно своих подруг бросал Игорь, но при мысли об Инге у него начинало бешено колотиться сердце, а к горлу подступала горячая волна желания. Ни одна женщина не позволяла себе такой дерзости, а тут какая-то девчонка, пусть и хорошенькая и умненькая (других, собственно, у