Посредник - Фредерик Форсайт

Во-первых, Советский Союз не сможет дальше комплектовать свои сто семьдесят семь пехотных дивизий, имеющиеся сейчас, без широкого привлечения новобранцев из южных этнических групп, — я имею в виду мусульман. А мы все прекрасно знаем, что в СССР их с большим удовольствием вообще бы расформировали. Во-вторых, наших стратегов пугает не огромная, разбросанная Советская Армия, а армия вдвое меньшая, но зато профессиональная. Небольшая профессиональная армия гораздо полезнее, нежели огромная и неуклюжая, а сейчас у них именно такая и есть.

Но если они вернутся назад в СССР, — возразил Джонсон, — то в Западную Германию уже вторгнуться не смогут. Ли, скажите: если они вздумают перебросить войска через Польшу в Восточную Германию, мы узнаем об этом или нет?

— Конечно, — уверенно ответил директор ЦРУ. — Кроме спутников, которые можно ввести в заблуждение замаскированными грузовиками и поездами, и у нас, и у англичан в Польше вполне приличная агентура. Какого черта, восточные немцы вовсе не хотят, чтобы на их территории разразилась война. В случае переброски они, скорее всего, сами поставят нас в известность.

— Ладно, а чем поступаемся мы? — спросил Оделл.

— Сравнительно небольшим количеством войск, — ответил Джонсон. — СССР выводит десять дивизий по пятнадцать тысяч человек каждая. Наш контингент в Западной Европе составляет триста двадцать шесть тысяч. По договору у нас остается чуть меньше трехсот тысяч, впервые с сорок пятого года. То есть мы выводим немногим более двадцати пяти тысяч, а они — сто пятьдесят. Шесть к одному — это неплохо, мы ведь рассчитывали, что будет четыре к одному.

— Да, но мы согласились, — возразил Станнард, — не вводить в строй две наши новые тяжелые дивизии — одну бронетанковую и одну мотострелковую.

— Как насчет экономии, Хьюберт? — мягко поинтересовался президент. Он предпочитал, чтобы говорили другие, а сам внимательно слушал, высказывал несколько кратких, но дельных замечаний, после чего принимал решение. Министр финансов поддерживал договор. Если он вступит в действие, ему будет гораздо проще сводить концы с концами.

— Три с половиной миллиарда бронетанковая дивизия, три и четыре десятых пехотная, — ответил он. — Ко это лишь начальные затраты. Потом мы будем экономить ежегодно триста миллионов долларов на текущих расходах, если у нас не будет этих дивизий. А теперь, отказавшись от «Деспотов», мы сэкономим еще семнадцать миллиардов — во столько нам обошлись бы триста машин этого типа.

— Но ведь «Деспот» — лучшая противотанковая система в мире, — запротестовал Станнард. — Она нужна нам, черт возьми.

— Зачем? Чтобы уничтожать танки, находящиеся восточнее Бреста? — полюбопытствовал Джонсон. — Если в Восточной Германии останется половина их танков, мы сумеем справиться с ними теми силами, которые у нас остались, — самолетами «А-десять» и самоходными противотанковыми установками. К тому же на часть сэкономленных средств мы сможем построить наземные укрепления. Договором это разрешено.

— И европейцам нравится, — спокойно добавил госсекретарь Доналдсон. — Им не нужно сокращать свои вооруженные силы, а между тем десять-одиннадцать советских дивизий исчезают у них с глаз долой. По-моему, на суше мы одержали верх.

— Давайте теперь посмотрим, что получается на море, — предложил Кормак.

Согласно договору, Советский Союз согласился под наблюдением экспертов уничтожить половину своего подводного флота, то есть все атомные подводные лодки классов «Хоутел», «Ико» и «Новембер», а также дизель-элекгрические, классов «Джулиет», «Фокстрот», «Уиски», «Ромео» и «Зулус». Однако, как не преминул заметить Станнард, эти атомные лодки устарели и были небезопасны, так как у них постоянно происходили утечки нейтронного и гамма-излучения, да и другие, предназначенные для уничтожения, были старых проектов. Избавившись от них, русские смогут сконцентрировать свои материальные и людские ресурсы на постройке лодок типов «Сьерра», «Майк» и «Акула», технически гораздо более совершенных, а значит, и более опасных.

И все же, по словам Станнарда, 158 предназначенных к уничтожению лодок представляют собой груду металлолома, а противолодочные средства США будут при этом значительно сокращены, в результате чего в случае войны у Америки появится больше возможностей отправлять в Европу конвои.

И наконец, Москва согласилась пустить на слом первый из четырех имеющихся у нее авианосцев класса «Киев» и в дальнейшем их больше не строить — уступка сама по себе незначительная, поскольку эти корабли оказались крайне дорогими в эксплуатации.

Соединенным Штатам договор позволял сохранить только что сданные авианосцы «Авраам Линкольн» и «Джордж Вашингтон» при условии, что на слом пойдут «Мидуэй» и «Корал Си» (от них и так собирались избавиться, но тянули время, чтобы включить в договор), а также менее старые «Форрестол» и «Саратога» вместе с их авиакрыльями. Когда эти авиационные подразделения будут выведены из строя, то для приведения их в боевую готовность понадобится года три-четыре.

— Русские решат, что на восемнадцать процентов снизили наши ресурсы для атаки на их любимую Родину, — брюзжал Станнард, — а сами отдали за это сто пятьдесят восемь лодок, с которыми у них были одни неприятности.

Однако кабинет, видя, что удастся экономить по 20 миллиардов в год (половину на обслуживании и половину на технике), одобрил договор в части военно-морских сил; против были лишь Оделл и Станнард. Самым животрепещущим вопросом оказались военно-воздушные силы. Кормак знал, что для Горбачева это главное. В сущности, Америка выигрывала на суше и на море, поскольку нападать ни на кого не собиралась: она лишь хотела иметь гарантии, что и СССР не сможет выступить в роли агрессора. Однако, в отличие от Станнарда и Оделла, Кормак и Доналдсон знали: многие советские люди, включая и кое-кого из лидеров, искренне верят в то, что в один прекрасный день Запад набросится на их Родину.

Нантакетский договор предусматривал, что Запад остановит производство истребителей «F-18», а также многоцелевых истребителей, находящихся на вооружении в Италии, Западной Германии, Испании и Великобритании; Москва же должна прекратить дальнейшие работы над самолетом «МИГ-31». Кроме того, русские должны снять с вооружения «Блэкджек», туполевский вариант американского бомбардировщика «В-1», и 50 % самолетов-заправщиков. Таким образом, стратегическая угроза для Запада с воздуха будет значительно снижена.

— Как мы узнаем, не строят ли они «Блэкджек» где-то еще? — поинтересовался Оделл.

— На Туполевском заводе будут наши официальные наблюдатели, — ответил Кормак. — Вряд ли русские решатся построить такой же завод где-нибудь еще. Ли, я прав или нет?

— Правы, господин президент, — отозвался директор ЦРУ и, помолчав, добавил: — Да и потом у меня есть свои люди у Туполева.

— Вот как? — с удивлением проговорил Доналдсон. — Впрочем, как дипломат я этого знать не должен.

Кое-кто из собравшихся улыбнулся. Все знали, что Доналдсон отличается некоторым пуританством.

Ключевым для Америки пунктом Нантакетского договора в части военно-воздушных сил был отказ от бомбардировщика «В-2» — весьма перспективного самолета, который был невидим для радиолокационных станций и мог поэтому сбрасывать ядерные бомбы практически когда и где угодно. У русских он вызывал громадные опасения. Михаил Горбачев считал, что только с такой уступкой с американской стороны Нантакетский договор будет ратифицирован. Благодаря ей у него отпадет необходимость израсходовать как минимум 300 миллиардов рублей на коренную перестройку всей хваленой системы ПВО, которая теоретически должна быть способна отразить любой удар с воздуха. Эти деньги Горбачев хотел направить на новые заводы, технологию и нефть.

Америке отказ от «В-2» давал экономию в 40 миллиардов долларов, правда ценою потери 50 тысяч рабочих мест в оборонных отраслях промышленности.

— А может, оставить все как есть, пусть эти мерзавцы вконец обанкротятся? — предложил Оделл.

— Майкл, — тихо отозвался Кормак, — тогда им придется воевать.

После двенадцатичасового обсуждения кабинет одобрил Нантакетский договор. Теперь предстояло самое утомительное: нужно было убедить сенат, промышленников, финансистов, средства массовой информации и весь народ в правильности решения. Оборонный бюджет сократился на сто миллиардов долларов.

В середине мая пятеро мужчин в январе обедавших вместе в отеле «Ремингтон», по предложению Миллера образовали группу «Аламо», названную так в память тех, кто в 1836 году сражался при Аламо за независимость Техаса с мексиканскими войсками генерала Санта-Аны. План разгрома королевства Ибн-Сауда получил название плана «Боуи», в честь полковника Джима Боуи, погибшего при Аламо. Кампания по подрыву авторитета президента Кормака с помощью оплаченного распространения слухов в лобби, средствах массовой информации, конгрессе и среди народа называлась планом «Крокетт» — по имени Дэйви Крокетта, пионера и воина-индейца, погибшего в том же сражении. Нынешняя встреча была посвящена обсуждению предложения Ирвинга Мосса, заключавшегося в том, чтобы нанести Джону Кормаку такой удар, после которого он станет более податливым к уговорам и уйдет с политической арены. Это был план «Тревис», названный так в честь командующего американскими войсками при Аламо.