Номер 2, Лето 2009 - Интернет-журнал Виноградова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Антон Павлович, пренеприятнейшая сегодня погода, вы не находите?
– Пожалуй. Льет как из ведра, милейшая Светлана Владимировна.
– Ах, а я так не люблю дождь. Ведь куда приятнее, когда на чистом голубом небе светит теплое весеннее солнце. Тогда все вокруг словно оживает, расцветает новыми, волшебными красками…
Мария Петровна вошла в холл, оглянулась – но никого не увидела. Голоса были четкими, ясными – мужской глубокий, красивый, и тонкий нежный девичий.
– Мария Петровна, доброго вам вечера. Присоединитесь к нашей беседе? – голос шел от стены. Сторож повернулась и столкнулась взглядом с портретом А. П. Чехова. Мария Петровна могла поклясться на чем угодно, что говорил именно великий таганрожец.
– Почему бы и нет? Я уверена, Мария Петровна будет приятнейшим собеседником, – заметил портрет И. В. Степановой, одной из самых знаменитых актрис, когда-либо игравших в театре имени А. П. Чехова.
– Ну… я… – замялась Мария Петровна. – Для меня будет честью принять участие в вашей беседе.
Портрет Ирины Викторовны негромко и звонко рассмеялся.
– Согласитесь, сегодня малоприятная погода. Всю ночь – как будто на небесах река из берегов вышла, – заметил Антон Павлович.
– Англичане говорят: «Если бы не погода, нам бы не о чем было говорить», – заметила Ирина Викторовна.
– Да… – протянула Мария Петровна. – Но, согласитесь, более интересной темы для общения незнакомых людей просто не существует.
– Существует, – оборвал ее голос сзади. – Можно также поговорить о войне, о славных подвигах предков и грядущих великих деяниях потомков.
– Всеслав Иванович, с вами только о войне и можно говорить. Но ведь это грязь, кровь, смерть… Это не только подвиги, но и поражения, – ответила портрету генерала Ирина Викторовна. – А если мы можем встречаться только один раз в году, то давайте выберем другую тему для разговора.
– Какую? Война – вот истинная темя для настоящих мужских разговоров!
– Но ведь я – женщина. И Мария Петровна – тоже. И нам неприятно слушать про эти ваши выстрелы, раны… Давайте лучше поговорим об искусстве. Сегодня ставят удивительно интересную пьесу…
Но тут разговор портретов был прерван первым звонком, извещающим о том, что пора, пора заходить в зал и занимать свои места… Портреты ожили – Антон Павлович улыбнулся – и краска растворилась, оставив лишь слегка желтоватый холст. Те же перемены случились и с остальными портретами – актеров и актрис; жителей города, простых, изображенных занятыми своими нехитрыми делами; писателей, генералов и полководцев, проезжавших через Таганрог и побывавших в театре. А потом открылась входная дверь театра…
Мария Петровна побежала к прихожей и обомлела, увидев вошедшую публику – Антон Павлович под руку с Ириной Викторовной, о чем-то беседующие государь Александр Первый и основатель города император Петр Первый, и многие другие – знаменитые и не очень жители и гости города вереницей проходили через прихожую, холл и в открывшиеся будто по-волшебству двери зала…
Прозвенел второй звонок. Какая-то женщина (Мария Петровна была уверена, что видела ее на одной из картин, но не могла вспомнить, на какой именно) оттаскивала за руку от буфетной стойки мужа, приговаривая:
– Дорогой, пойдем. Уже прозвенел второй звонок.
Муж отошел, и они скрылись в толпе, наводнившей прихожую и холл. Вот уже приходили не только изображенные на картинах люди, но и совершенно другие – и также словно вышедшие из прошлых времен, неторопливые, чинные, они без суеты проходили через прихожую, улыбались и кивали удивленной Марии Петровне…
Из холла вышла Ирина Викторовна, подошла к сидящей Марии Петровне.
– Ну что же вы сидите? Пойдемте, вот-вот прозвонит третий звонок. И мы вам там место заняли – на первом ряду, рядом с Антоном Павловичем.
Сторож встала и пошла в зал, полный – все места уже были заняты, – а зрители все прибывали и прибывали, уже останавливаясь в проходах и у стен, отовсюду слышался возбужденный шепот:
– Что же они сегодня покажут?
– Не знаю, но в труппе будет играть Дмитрий Васильевич, а значит – пьеса будет отличная!
– Вы думаете?
– Ш-ш-ш! Вот-вот начнется! Потом наговоритесь, ночь впереди длинная.
– Простите великодушно…
Но вот прозвучал третий звонок, двери в зал бесшумно закрылись, неяркий свет, льющийся, казалось, со всех сторон, погас. Заиграла негромкая веселая музыка…
Занавес поднялся.
На сцену выбежала Наташа, уже в образе невесты, и негромко начала звать главного героя:
– Фигаро! Фигаро!
Маргарита Виталина
Вот и пойми этих мужиков…
Утром пришел техник – чинить сигнализацию.
Такой словоохотливый, все спрашивает, спрашивает, а я и отвечаю, меня тоже молчуньей не назовешь.
Муж посмотрел на меня убийственным взглядом и язвительно прошептал: "Ты ему еще покажи, где деньги лежат".
Ну, я задумалась над его словами… все-таки, муж.
Заходит техник на кухню и обводит ее взглядом:
– О, сколько у вас варенья!!! (Мы как раз чай пили)
– Да самое дешевое покупаю, раньше сами варили, теперь дорогие фрукты и ягоды стали…
– Да и сахар… (добавила неуверенно, немного подумав – я представления не имею, сколько стоит сахар, у меня его вообще нет, может, из-за дороговизны?)
Глядя на стену, где висят тарелки, привезенные с курортов нашей земли необъятной, на холодильник с магнитами – из командировок бесконечных:
– О, я вижу, вы путешествовать любите!
– Да это все в прошлом, с первым еще мужем… (нынешний покосился на меня недоуменно – я ответила ему злорадным взглядом)
– Ух ты ж, какой ноутбук у вас!
– Да это я с работы на день принесла, сегодня отнесу – у меня старенький компьютер, ломается все время (пытаясь спиной заслонить новенький монитор, а компьютер и правда в ремонте).
– Вот это да! Какая у вас картина красивая!
– А, да это муж нарисовал, в 10-м классе еще… (купила на вернисаже в Третьяковке, правда, по-дешёвке)
– Правда???
– Ага, у бабушки, в деревне… (отродясь не было у нас деревенских бабушек)
Взгляд мой упал на мужа: тот глядел на меня совершенно обалдевшими глазами и отчаянно сдерживал смех.
Когда техник ушел, он спросил у меня:
– А что это с тобой было? Так врать!!! А еще учительница!
***Вот и пойми этих мужиков!!!
Жанна Балон
Выбор
Ольга смотрела на четыре таблетки, лежащие перед ней на столе: красная, синяя, желтая, зеленая. Ей предстояло принять, наверное, самое важное решение в жизни, и выбор нужно сделать именно сегодня – биологические часы показали, что больше тянуть нельзя, наступил последний день.
За окном шумел город, и она отвлеклась на минутку, но тут же вернулась к своим раздумьям.
– Нужно сосредоточиться. Ох уж этот выбор, – вот так же ведь когда-то сидели и мучались в раздумьях и ее мама, и бабушка, а вот у прабабушки была совсем другая проблема. Да уж, жизнь у прабабки была совсем иная. Ольге вспомнились старинные автомобили, которые были в ходу в те времена – она видела их на картинках. Они выглядели так романтично – не зря в некоторых парках до сих пор катали на них детей и влюбленные парочки.
Прабабушку Ольга почти не помнила – только морщинистое, как печеное яблоко, лицо и руки в синих венах. Она умерла, когда Ольге исполнилось шесть лет. От нее всегда пахло чем-то сладким, то ли корицей, то ли ванилью, а еще она рассказывала истории, похожие на сказки. Про времена своей молодости, про то, как встретила прадеда, про то, каким был мир…
Ольга закрыла глаза и попыталась погрузиться в медитацию. Сначала ей представился луг, по которому к ней навстречу бежал темноволосый мальчик лет пяти. Когда он почти добежал до нее, его черты начали меняться, и он вдруг превратился в девочку. Ольга помотала головой, отгоняя ненужные мысли.
– Нет, ничего не получается. Как же выбрать? Хоть жребий кидай, – но жребий кидать было совершенно неприлично, обществом такие варианты ужасно осуждались, необходимо сделать свой, только свой, совершенно осознанный выбор.
Она снова прислушалась к себе и вдруг точно поняла: девочка! Раз – и чтобы не передумать, быстро схватила красную и синюю таблетки и выбросила их в мусоросборник. Желтая и зеленая лежали на столе и, казалось, подмигивали разноцветными глазами. Темное и светлое, темное и светлое… Ольга подошла к зеркалу, может с мамой посоветоваться? Нет, мама придет в ужас от того, что дочь не может решить сама. Закрыла глаза, открыла снова – ее зрачки нежно-голубого цвета казались в полумраке почти прозрачными.
Снова закрыла глаза, и вдруг на нее накатили воспоминания. Прошлое лето, и пляж, и мужчина, который казался ей самым лучшим на свете. И его глаза. Темно-карие, почти шоколадные.