Чужая победа - Максим Хорсун

Но любой путь рано или поздно заканчивается. Меня сгрузили, положили брюхом на камни. Я осторожно осмотрелся. Нет, это не потемнело в глазах от нарушения кровообращения. Нет, мы действительно провели много времени в дороге.

Ночь… Светлая, обе луны на небе. Стрекочут местные цикады, и веет сырой, пахнущий морем ветер.

Налетчик развязал на мне ремни, рывком поставил на ноги. Я матюгнулся и упал. Прятун-налетчик снова схватился за воротник кителя и потянул вверх. И опять я не смог удержаться на ногах. Абориген что-то пробурчал и отошел.

Я кое-как сел. Стал массировать бедра и икры, и почти сразу почувствовал, что ноги оживают.

Привстал, развернулся и увидел Настасью. Она была бела как снег и сидела на валуне, рассматривая следы от ремней на запястьях.

– Настя, ты знаешь, где мы? – спросил я.

– А хер его знает, – буркнула она и закашлялась.

– Как ты?

Настасья только отмахнулась в ответ.

Какое-то ущелье… Излом скал над нашими головами. Шуршат сухими ветвями редкие кустарники. Аборигены в масках возятся со своими животными.

Мимо прошли двое. Я узнал прятуна Зугу, за ним следовал налетчик, который не забывал подталкивать пленника стволом «минакова» и что-то приговаривать неприятным шепотом.

Еще один абориген подозвал меня жестом к себе. Я подчинился. Покрытое зазубринами и бурыми пятнами лезвие мясницкого ножа указало, куда именно нужно идти.

Ойкнула, а затем выругалась, точно бывалый космолетчик, Настасья. Ее заставили встать и повели под дулом «минакова» к стене ущелья.

За нагромождением камней скрывался вход в пещеру. Мы прошли сквозь узкую горловину и оказались в зале, освещенном светом костра. Угли жарко пылали, дым уходил в вертикальный тоннель в низком своде. На нас смотрели сквозь отверстия в масках сидящие возле костра прятуны. Я замешкался, но тут же получил чувствительный укол острием ножа в плечо. Прошел дальше по коридору, сбежал по выдолбленным в скале ступеням в соседний зал. Подал руку и помог спуститься Настасье, посадил ее на плоскую, похожую на скамью, каменюку.

Последним в пещеру спустился Зугу. Абориген забился в дальний угол, сел, обхватив колени руками.

– Такие вот пироги… – проговорил я, осматривая стены и свод пещеры.

– Каменный мешок… – прошептала Настасья.

Я обнял Настю за плечи.

– Прости, дорогая. Если бы не я, тебя бы здесь не было.

– Отставить, товарищ старший лейтенант… – Настасья вяло отстранилась, сбросила мою руку. – Не трогайте, болит все! Я своей головой думала, когда пошла за вами. Никто ни в чем не виноват. Договорились?

– Заметано, – согласился я. Действительно, какой смысл теперь посыпать голову пеплом?

Зугу пошевелился, вытянул голову, пофыркал, раздувая и без того широкие ноздри.

– А почему этот красавец оказался с нами? Почему его не увели с остальными прятунами? – спросил я.

– Да откуда я знаю? – Настасья закрыла лицо ладонями. – Вы можете оставить меня в покое хотя бы на чуть-чуть, а?

– Нет уж, дорогая, отдыхать потом будем. – Я отошел к противоположной стене, расстегнул молнию на брюках и помочился. Сколько можно терпеть-то? – Спроси Зугу, что хотят от него вот эти, в масках.

– Черт… – Настасья поглядела со смесью обиды и негодования сначала на меня, потом на Зугу. Но все-таки залопотала на языке прятунов.

В ответ Зугу сплюнул вбок, отвалился от стены, присел на корточки и что-то ответил.

– Он говорит, что прогневил духов… – перевела блеклым голосом Настасья. – И, таким образом, навлек беды на свое племя… – Она неожиданно встрепенулась и выпалила: – А что вы ожидаете услышать? Зугу – темное, испуганное существо, которое понимает еще меньше, чем мы с вами!

«Темное, испуганное существо» снова харкнуло, указало пальцем на ноги Настасьи и что-то с ухмылкой проговорило. Настасья задрожала от гнева. Я подошел к Зугу, поглядел на него сверху вниз.

– Спроси, чем же он так сильно разозлил духов?

Настасья перевела. Зугу посмотрел на меня с прищуром, затем заговорил, время от времени отвлекаясь на плевки.

– Он сказал, что слишком долго дышит воздухом пустоши и ест мясо носатых кобыл, – принялась толмачить Настя. – Что он давно должен был стать прахом, но Крылатые сделали его снова молодым и полным сил.

– Хорошо, – одобрил я. – Скажи еще, пусть прекратит харкать – хватит! А то мы скоро утонем.

– Сами скажите… – надула губы Настасья.

Выходит, Крылатые проводят эксперименты над прятунами. Как старшие – над младшими.

– Спроси, где находится место, в котором его снова сделали молодым.

Настасья вздохнула, но подчинилась.

Прятун заговорил опять. Быстро-быстро зачастил и завершил речь, ткнув пальцем вверх. Моя переводчица нахмурилась еще сильнее, потерла виски затем сказала:

– Если в двух словах, то этого места больше нет. После того, как Зугу сбежал, Крылатые свернули «стойбище» и перенесли его на небеса, вместе со всеми аборигенами, которые там оставались. Как-то так…

Да, Крылатые продолжают эксперименты на той безымянной станции, к которой пристыковался наш ЛК-50.

– Спроси, что с ним сделали? Спроси, благодаря чему ему вернули молодость?

Зугу поднялся на ноги, вышел на середину пещеры. Принюхался и что-то отрывисто проговорил.

Я посмотрел на Настасью.

– Он сказал, что духи пришли за ним, – ответила та, понизив голос.

Послышался усиленный эхом топот множества ног, через миг вход в пещеру озарил яркий свет. Мы невольно отшатнулись и заморгали.

Сначала в наш каменный мешок ворвались аборигены в масках с «минаковыми» наперевес. Они сбежали вниз, что-то галдя и тыча в нашу сторону стволами автоматов. Я загородил собой Настасью и поднял руки. Плохо было дело… Оставался небольшой шанс, что Настя не ошибалась и эти каннибалы действительно берегут землян для выкупа. Та пустота, которую я ощутил во время рукопашной схватки в стойбище Каменных Животов, снова потянула из меня душу, как космос вытягивает воздух из продырявленного космического корабля.

На фоне яркого света возник силуэт слишком высокого для прятуна человека. Человек этот неспешно, чуть расставив для равновесия худые руки, сошел по вырубленным в скале ступеням.

У меня сердце ушло в пятки, когда я понял, что тело незнакомца с ног до головы обмотано узкими полосами покрытой золотистыми узорами ткани. На сухом, коричневом лице не читалось даже намека на эмоции. Темные, лишенные белков глаза глядели на меня и сквозь меня. От незнакомца исходил сильный запах канифоли, гвоздики и камфоры.

Это был обитатель планеты Могила – «мумия», враг трех человеческих рас в исследованном космосе.

Глава 8

Миссия: «Лицом к лицу».

Задача: выжить и не свихнуться.

Звезда: Тау Кита (желтый карлик, маленький такой, меньше, чем Солнце).

Планета: Убежище.

Особые примечания: к ушибам лучше всего прикладывать лед или полотенце, смоченное холодной водой.

С Зугу опять не стали церемониться.

Аборигены в масках растянули его на каменной скамье, привязали руки-ноги, продев ремни сквозь отверстия в камне. Залепили рот чем-то похожим на скотч.

Прятун в длинном балахоне из сшитых вместе тонких шкур с поклоном подал «мумии» металлический чемоданчик, похожий на докторский. «Мумия» поставила его на пол и раскрыла. Внутри действительно оказались медицинские инструменты и препараты в стеклянных флаконах. Затем прятун в балахоне помог «мумии» надеть фартук и натянуть на обмотанные «бинтами» руки резиновые перчатки.

Настя охнула.

– Беда-беда, – прошептала она.

– Не смотри, – сказал я и прижал ее к себе. Мне, честно говоря, и самому хотелось забиться куда-нибудь в темный угол. Но аборигены с «минаковыми» окружали нас плотным кольцом. Не вырваться. Безликие маски окружали со всех сторон; темнели остатки мяса, сосудов и жил на плохо обработанной коже. Маслянисто поблескивали отрешенные, бессмысленные, точно у наркоманов, глаза.

«Мумия» зарядила ампулу в пневматический шприц. Склонилась над мычащим Зугу. Раздался щелчок, пленник тут же обмяк. «Мумия» что-то сказала аборигену в балахоне, тот коротко поклонился, вынул складной нож и разрезал рукав куртки Зугу.

Мне, конечно, приходилось слышать речь врага – в пропагандистских роликах, – но сейчас стало противно до тошноты. Это было урчание расстроенного живота, а не язык. Обитатели Могилы оказались на иной эволюционной ветви, чем Крылатые, «островитяне», земляне или даже прятуны. Вот поэтому мы все подсознательно и боялись, и ненавидели «мумий».

Крылатых смешит то, что мы называем родную планету Землей. Земляне вместе с «островитянами» посмеиваются за глаза над Крылатыми, над их перьями в волосах, над тем, что они «вылупились» в Гнезде.

Но у нас у всех вызывает отвращение раса, именующая свою планету Могилой. Их язык, их бесчеловечные традиции, их отталкивающий мертвецкий облик.