Чужая победа - Максим Хорсун

– А вы что подозреваете? – я тоже понизил голос.

– Это не обычная боевая станция, сам же видишь, – Любимов указал подбородком на дежуривших в дальней части коридора десантников. – Не думаю, что такой уровень охраны – здесь обычное дело. Очевидно, посты выставили перед нашим прибытием. Союзники опасаются, как бы мы не узнали чего лишнего.

– Да как тут узнаешь? – опешил я. – Каждый люк закрыт на десять замков.

– Вот и я о том же. Представь: у тебя разгерметизация модуля! И нужно десять замков открыть, чтоб в соседнюю секцию перебраться до того, как упадет давление. Несоответствие ведь?

– Да, нестыковка, – согласился я.

– У меня предположение, – Любимов и вовсе перешел на шепот, – что здесь Крылатые занимаются тем же, чем занимались «мумии» на спутнике Объекта-114.

– И, естественно, мы ничего об этом не знаем.

– Да. Мы не узнаем. «Островитяне» тоже, похоже, не узнают.

– Черт! – смог лишь выдавить я. – Конкуренция старших рас!

– Вот именно, – согласился Любимов.

Через полчаса Задорожный и я заняли места в «колибри». Распластались на ложементах, пристегнулись ремнями.

Зеленые огни на индикаторах, размещенных на подволоке перед нашими лицами, мигнули и сменились красными. «Колибри» расстыковалась со станцией, и сразу же наступила невесомость.

Глава 6

Миссия: «Тихо-тихо».

Задача: смотреть и слушать.

Звезда: Тау Кита (звезда, относительно близкая к Солнцу).

Планета: Убежище.

Особые примечания: община землян на Убежище – микросообщество, живущее по собственным законам.

Туман наполз со стороны моря и в считаные мгновения поглотил поселок землян, да и всю долину. Сумеречное небо, в котором даже днем светили самые яркие звезды окрестностей, стало пепельно-серым, тяжелым. Звезды скрылись, крошечный диск Тау превратился в размытое блеклое пятно.

Кладбище было маленьким. Пяточек пустоши, огороженный по периметру невысокими валунами. Полдесятка железных, покрашенных в белый или бирюзовый цвет крестов торчали из каменистой земли.

Трое аборигенов-прятунов орудовали лопатами, посапывая от напряжения. Нагие по пояс, одетые в дешевые китайские джинсы, они были из тех, кто ошивался вблизи поселка землян и брался за любую работу, требуя в награду выпивку или ширпотреб. Дело шло споро. Тела погибших гравитронщиков быстро исчезли под слоем земли. А вокруг клубился туман, словно дым, и долетали издалека шелест волн и петушиные крики – в поселке держали кур.

– Что ж, дело сделано, – сказал через некоторое время Задорожный. – Пойдемте, помянем ребят.

Степан Гагаринов – староста поселка и эколог, Анна и Алексей Козловские – пожилая семейная пара фермеров, да батюшка – отец Антоний, – вот и все, кто пришел проводить наших космолетчиков в последний путь.

Местные побрели к поселку, безошибочно взяв направление, что, по-моему, было невозможно сделать без компаса в таком молоке. Прятуны поплелись следом за нами, закинув лопаты на плечи. От аборигенов сильно несло мускусом.

Задорожный захватил с корабля десять банок тушенки «Второй фронт» и двухлитровую пластиковую баклажку со спиртом. Поминать так поминать. Тутошние земляне с пониманием отнеслись к нашей просьбе похоронить ребят на своем кладбище и взялись помогать, кто чем может. Звездный флот Земли они уважали, хотя и не скрывали, что на Убежище привыкли иметь дело с Крылатыми, а не с соотечественниками. Мол, Земля далеко, а Крылатые – отовсюду.

Мы со старпомом были атеистами – насколько это возможно для тех, кто побывал под вражеским огнем, – но тронула нас панихида, которую провел отец Антоний. Отпел батюшка ребят, как родных, даже в глазах у меня защипало.

Из тумана проступили силуэты построек. Древесина на Убежище была редким материалом и ценилась высоко. Поэтому дома лепили из камня и металлического хлама, вроде списанных модулей космических станций и кораблей, кусков обшивки, старых баков и обтекателей.

Вдоль главной улицы земляне посадили сосны, но те мутировали и превратились в какие-то корявые зонтики полутораметровой или двухметровой высоты. Та же беда творилась, насколько я слышал, и на огородах. Вместо капусты и лука прорастали горькие уродцы. Поэтому дела в поселке шли ни шатко ни валко. Если бы не помощь Крылатых, так вообще пришлось бы землянам покинуть Убежище.

Пара дворняг кинулась нас встречать. Ко мне и Задорожному они относились как к старым знакомым, хотя видели только во второй раз. А вот с прятунами собаки вели себя обычно настороженно; аборигены, впрочем, платили им той же монетой.

Пятеро прятунов строили вокруг склада забор из необработанного камня. Двое месили лопатами цементный раствор, один таскал его ведрами, двое клали камень. Гагаринов подошел пообщаться с работягами. Завязался оживленный разговор. Прятуны говорили по-русски быстрыми, отрывистыми фразами и сильно коверкали слова. Гагаринов же излагал, как диктор на радио: не торопясь, тщательно проговаривая, иногда вставляя что-то на языке прятунов, очевидно – ругательства. Со стороны было занимательно наблюдать это взаимопроникновение двух человечеств.

Отец Антоний сказал, что пойдет домой – отнесет кадило, а потом вернется. Мы же потянулись за Козловскими – поминки должны были состояться у них дома. Трое аборигенов с кладбища не отставали.

Перед жилищем фермеров – приземистой лачугой, накрытой куполообразным обтекателем, – прохаживался пилот «колибри» – лейтенант Пренон. В дверях показалась дочь Козловских – худая и долговязая, но по-своему милая девица по имени Настасья. Она должна была хлопотать на кухне, ожидая, когда мы вернемся. Теперь же Настасья поспешила выйти к нам с ведром воды, ковшом, мылом и полотенцем.

– Как прошло? – девушка зачерпнула ковшом из ведра, я подставил руки. Теплая вода потекла на камни под нашими ногами.

– Мы благодарны вам, – я улыбнулся. – Лучше нельзя было сделать.

– Сами как? – снова спросила Настасья и подала полотенце.

– Осваиваемся, – ответил я. – Немного непривычно все выглядит, уж извините. Эти хижины, море, туманы, прятуны и дворняги с петухами… На Хуракане все было по-другому.

– А как было на Хуракане?

– Дождливо и насекомые во-от такого размера, – я развел в стороны руки, точно хвастливый рыбак. – Я расскажу вам позднее, Настя.

– Фу! Вот такие большие, что ли? Интересно-интересно. Вы, наверное, и Землю помните? – Она принялась лить воду в подставленные ладони Задорожного.

– Ха! – усмехнулся тот в усы. – Конечно, помним!

– А я – уже плохо, – призналась Настасья. А потом пожаловалась: – Скучновато здесь…

Я поглядел на девушку. Сколько, интересно, лет ей было, когда Козловские решились переселиться с раздираемой кризисами Земли на Убежище? Не думаю, что жизнь на Убежище могла бы показаться кому-то скучной: малоисследованный мир, населенный дикарями. Тут не будни, а сплошные приключения. Ну, наверное, и соседство с каннибалами через какое-то время перестает щекотать нервишки. И становится… даже не скучно, а скучновато – да, с легким пренебрежением.

– Лейтенант Пренон! – окликнула Крылатого Анна Козловская. – Что вы там как не родной! Мойте руки и к столу!

Пренон нехотя засучил рукава комбеза, подошел к Настасье, затем снова отошел, заглянул внутрь хибары: увидел длинный стол, заставленный нехитрыми закусками. Спустил рукава и смущенно поглядел на меня и на старпома.

– Пусть не покажется, что я смею высказывать неуважение к обычаям союзников… – проговорил он растерянно. – Но я должен доставить груз в Область Равновесия. Я прошу извинить…

Задорожный вытер руки, повесил полотенце на плечо Настасьи.

– Конечно. Мы вас понимаем. Делайте свою работу. Из поселка мы никуда не денемся: на тысячу километров вокруг – одни камни.

– Не забудьте только нас забрать, – добавил я, закуривая.

Аборигены с кладбища заводили носами, жадно ловя дымок. Они тоже встали в очередь, чтобы помыть руки. В общем, чувствовали себя как дома.

– Вот вы, Пренон, – как всегда! – Хозяин дома упер руки в бока. – Не выпить с вами, не закусить! Сколько можно повторять: курица – это не птица! Крылатым на Эдеме позволялось употреблять в пищу курятину.

– Вернусь через сутки, – сообщил Пренон, пропустив тираду Козловского мимо ушей.

– Сутки Гнезда? – уточнил я.

– Конечно, – усмехнулся пилот. А потом посерьезнел, подобрался и сказал: – Примите соболезнования, союзники. Как у вас говорят: пусть земля будет пухом!

Пренон раскланялся с хозяином, повернулся кругом и ушел. Высокий, подтянутый, в черном комбинезоне пилота. И с коротким серо-белым пером за ухом.

– Вот индюк! – обронил вполголоса Задорожный.

– Не-не-не! – живо возразила Анна Козловская. – Хороший парень. Свой. Даже женить его хотели на девочке с Земли.

Старпом указал глазами на Настасью:

– На ней, что ли?