Враг стоит на Востоке. Гитлеровские планы войны против СССР в 1939 году - Рольф-Дитер Мюллер

Министр пропаганды поддерживает издание пропольской публицистики в рейхе. Список академических исследований, посвященных Восточной Европе, пополнился новой серией публикаций, объединенных под общим названием «Отчеты о Восточных землях» и посвященных рассмотрению экономических, экономико-географических проблем, а также проблем в области политики расселения. В первом номере, вышедшем в начале 1935 г., Восточные земли определялись как территории между Рейном и Уралом, между Финляндией и Персией, в их освоении Германии предстояло сыграть решающую роль{102}. Само собой разумеется, свою нишу здесь предстояло занять и Польше. Вот почему речь шла о «германо-польском территориальном союзе в границах Восточных земель», с помощью которого представлялось возможным ликвидировать влияние Москвы, обеспечить свободу Украине и сделать ее частью немецкой «экономики большого пространства»{103}.

Пилсудский, несмотря на пережитый ранее отрицательный опыт, продолжал отстаивать идею Восточной федерации, которая должна была простираться от Прибалтики через Украину вплоть до Кавказа. Она была призвана ослабить влияние России и обеспечить Польше независимый статус великой державы как наиболее мощному элементу федерации. По этой причине Пилсудский поддерживал усилия волынского воеводы Генрика Юзефского по «украинизации» бывшей русской провинции Волыни. В отличие от Галиции, украинизация здесь не была направлена против Польской республики, с ее помощью Юзефский надеялся объединить сторонников Семена Петлюры, убитого в 1926 г. последнего главы украинского правительства, сотрудничавшего в 1920 г. с Польшей. Такая политика Польши в адрес Украины шла в разрез с интересами Киева и Советской Украины{104}.

Возможный распад СССР являлся предметом обсуждений не только в кругах украинских и русских эмигрантов в Берлине, но и в кругах тех грузинских офицеров, которые в 1918 г. рассчитывали на приход немецких войск на Кавказ, а после окончания Гражданской войны и побега на Запад были приняты в состав польской армии. Как стало известно послу Германии в Москве, советское правительство было серьезно обеспокоено. Рудольф Надольный приступил к исполнению служебных обязанностей в конце 1933 г., резкая смена курса внешней политики Германии на Востоке побудила его подготовить политический отчет предостерегающего содержания{105}. Согласно тексту отчета, нарком иностранных дел Максим Литвинов подчеркивал, что советское правительство хотя и поддерживает ревизионистскую политику, однако отвергает очевидные намерения Гитлера по использованию военных средств. Со слов Надольного, Литвинов указывает на то, что в разошедшейся миллионным тиражом книге «Майн кампф» Гитлер говорит о подъеме Германии за счет России. Надольный цитирует:

Нарком иностранных дел Максим Литвинов послу Германии в Москве:

«Альфред Розенберг, руководитель Внешнеполитического ведомства НСДАП, поддерживающий контакты с украинскими сепаратистами, повторно заявил о намерении Германии заключить сделку с Польшей на предмет передачи Польше Украины в обмен на возвращение Германии Польского коридора либо с целью отторжения Украины от Советской России. А ведь Гитлер посвятил 14 главу книги “Майн кампф” размышлениям о крушении Советской России и о том, каким образом это крушение может быть использовано в колониальных интересах Германии. Есть основания опасаться, что Германия использует конфликт между Россией и Японией, дабы осуществить собственные планы, а симпатии в адрес Японии, распространившиеся в Германии в последнее время, говорят о том, что таковы и есть истинные намерения»{106}.

Надольный был убежден в том, что война на Дальнем Востоке неизбежна, однако сомневался в возможности дестабилизации обстановки в СССР; с его точки зрения, это противоречило интересам Германии. Он выступал за возобновление рапалльской политики, которую характеризовал следующим образом: «Политика Германии на Западе и на Востоке издавна подчинена принципу: на Западе — статика, на Востоке — динамика. На Западе достижение нашего национального единения и утверждение стабильных взаимоотношений со Старым Светом, на Востоке, напротив, динамичное распространение нашего влияния на просторах Восточной Европы и Азии». До сих пор, по его мнению, немцам удавалось проводить такую политику, действуя заодно с Россией. Гитлер и Розенберг напротив, предвосхищают стремительный крах СССР, взгляды, которые в настоящее время укореняются в правящих верхах Германии. Однако реализовать исторические задачи Германия может лишь противодействуя Польше, а не действуя с ней заодно. «Сотрудничество с Польшей, направленное на удовлетворение наших территориальных притязаний за счет России, есть не что иное, как химера».

Посол Германии в Москве Рудольф Надольный, 9 января 1934 г.:

«В том числе и другая возможность — реализовать подобные притязания за счет СССР, т. е. намерение втянуть Польшу в войну с СССР и, воспользовавшись обстановкой, захватить Польский коридор вопреки воле Польского государства, — такие намерения не могут быть предметом политики, ориентированной на достижение упомянутых целей либо политики, открыто провозглашенной. Подобная возможность может представиться однажды как результат удачного стечения обстоятельств, в таком случае мы обязаны будем воспользоваться текущим моментом в собственных интересах. Однако с учетом нынешней обстановки предметом наших притязаний является скорее Польша, а никак не Россия»{107}.

Надольный, следовательно, считал, что в условиях совместной войны Германии и Польши с СССР немцы могут прибегнуть к аннексии Польского коридора. В Варшаве это, по-видимому, понимали и потому реагировали сдержанно на предложения Германии о военном сотрудничестве.

Надольный не питал симпатий к Японии. «Чем может быть для нас Япония? Не чем иным, как неудобным, повсеместно притесняющим нас конкурентом на мировом рынке. Блага, которые мы принесли Японии, военное дело, культурное воспитание, в Первую мировую войну не были оплачены по достоинству. Если СССР действительно окажется на грани катастрофы, то наши политики должны будут позаботиться о том, чтобы наилучшим образом воспользоваться этой ситуацией».

Очевидно, что прорусскую аргументацию Надольного вполне могли принимать консерваторы из Министерства иностранных дел, она не вполне противоречила линии рейхсканцлера и национал-социалистов в части, касающейся развертывания активной «динамики» на Востоке и использовании любого удобного случая для активного противодействия СССР.

Надольный не верил в то, что агрессия Японии против СССР на Дальнем Востоке может привести к принципиальной дестабилизации СССР. Военные атташе Германии в Токио и Москве демонстрировали убежденность в том, что военный конфликт на Востоке не затронет Западную группу войск Красной армии{108}. Войсковое ведомство, оно же секретный Генеральный штаб сухопутных войск, аналогичным образом оценило обстановку. В отчете ведомства за апрель 1934 г. отмечалось, что разрастания конфликта на Дальнем Востоке ожидать не приходится. В случае военного столкновения между Россией и Японией Красная армия, по мнению экспертов, имела хорошие шансы на победу{109}.

Гитлер оставил прогнозы военных экспертов без должного внимания, Надольному пришлось, сдерживая ярость, оставить должность в Москве. Рейхсканцлер настроил себя на то, что, невзирая на едва начавшееся наращивание вооружений и вопреки военной слабости рейха, у страны в любое время и, весьма вероятно, уже в первые годы пребывания нацистов у власти могут возникнуть возможности, которые позволят Германии реализовывать вожделенную «динамику» на Востоке. Политика умиротворения в отношении западных держав, нейтралитет Англии и альянс с Польшей, казалось, несут в себе многообещающие перспективы. Розенберг, советник Гитлера по внешнеполитическим вопросам, не разделявший взглядов консерватора и министра иностранных дел Нейрата, в мае 1934 г. представил меморандум о германо-британских взаимоотношениях. В нем он отстаивал мнение о необходимости совместной интервенции Германии, Великобритании и Польши в Советскую Россию. К Польше должна была отойти Украина, Великобританию интересовали месторождения нефти на юге России{110}. Розенберг поддерживал соответствующие контакты с экономическими кругами Великобритании. Консультант Муссолини по вопросам политики на Востоке поделился своими впечатлениями по итогам переговоров в Варшаве. Он сообщил Муссолини, что поляки хотели бы объединить под знаменами Пилсудского все окраинные народы — начиная с финнов и заканчивая турками — в целях организации крестового похода на СССР{111}. Он получил от дуче задание наблюдать за «центробежными силами» в России, дабы иметь возможность адекватного реагирования с учетом складывающейся ситуации{112}. Военный конфликт с СССР впервые оказался возможен и даже весьма вероятен — и это мнение разделял не только Надольный. Конечно, речь шла не о «крупных» сценариях наподобие плана «Барбаросса» 1941 г., не о наступлении на Москву, а о небольшой импровизированной германо-польской интервенции в СССР с целью отторжения Советской Украины и вероятного наступления на Киев. Предпосылкой к таким действиям было нападение Японии на СССР на Дальнем Востоке, послужившее сигналом к интервенции европейских держав на западной границе СССР. Во Внешнеполитическом ведомстве НСДАП исходили из того, что в случае «освобождения» монгольских народов Советской России Японией начнется декомпенсация Советской империи на Кавказе и Украине, и Германии придется «со всей внимательностью следить» за происходящими процессами{113}. Во всяком случае, советское руководство едва ли верило, что фашистский диктатор, следуя программе «Майн кампф», на начальном этапе предпочтет захватить Европу, чтобы затем с помощью мощной немецкой армии подчинить себе СССР. В Москве ясно помнили об угрозах 1918–1920 гг.