Честность свободна от страха - Саша Фишер

герр комендант! — прокричал он и сел на своей узкой кровати. Вопреки опасениям, ничего тревожного ему не снилось, жесткая кровать оказалась достаточно удобной, и Шпатц даже ощущал себя отдохнувшим.

Завтрак в столовой подавала хмурая пожилая фрау. Вчерашний небольшой кутеж немного облегчил кошелек Шпатца, о чем он особо не жалел, расслабиться было все же необходимо. Но поскольку работы пока еще не было, следовало отложить изысканные блюда и выпивку до лучших времен. Так что он с благодарностью принял миску сероватой овсянки и кружку жидкого киселя, отдал за это пять клейнов и устроился на неудобном стуле за длинным столом. Среди хмурых заспанных работяг и не менее хмурых конторских служащих. Разговоров здесь особо не велось, все максимально быстро переправляли содержимое тарелок в рот, запивали киселем и отправлялись по своим делам. Шпатц последовал общему примеру — с трудом запихал в себя клейкую безвкусную кашу, выпил сладковатый кисель с привкусом незнакомых ягод и с торопливо вскочил, с ностальгией вспоминая столовую в Гехольце.

До рабочей биржи можно было дойти пешком, на что потребуется около часа, а можно было воспользоваться ластвагеном и сократить дорогу вполовину. Времени у Шпатца было достаточно, так что он решил прогуляться. Заблудиться среди прямых улиц Билегебена, пересекающих друг друга строго под прямыми углами было крайне затруднительно, так что на этот счет он не волновался. Было облачно и прохладно, дождя не было, хотя и ощущалась его близость.

Дома в Билегебене были похожи один на другой — скудно украшенные квадратные каменные коробки. Отличались они только цветом камня — дома были и почти из черного гранита, и из коричневого песчаника, и из розового мрамора, и из других, незнакомых Шпатцу горных пород всех цветов и расцветок. Первые этажи большинства зданий занимали магазины и едально-питейные заведения. Фантазия хозяев всех этих мест не была столь сдержанной, как архитектура. Порой, Шпатц даже не мог сообразить, что может скрываться за некоторыми витринами. На углу Фоерштрассе и Мейнштрассе, например, был магазин, вывеска которого была разрисована разного размера глазами. Выпученными, суженными, выпуклыми и плоскими. За стеклянной витриной также покачивались разного размера глазные яблоки. Никаких уточнений, что продает или какие услуги оказывает это место не было. А в том месте, где Мейнштрассе упиралась в сквер и следовало свернуть направо, был крохотный магазинчик часовщика, витрина которого была увешана таким количеством карманных и настенных часов, что у Шпатца зарябило в глазах, и он подумал, что ему следует обзавестись будильником, чтобы не просить коменданта каждое утро стучать в его дверь. Но потом он вспомнил, что час назад обещал себе быть экономнее, пока не найдет работу, и с сожалением прошел мимо.

Вывеску Арбайтсамт было видно издалека — белые буквы на красном фоне и черное восьмилучевое солнце в белом ромбе — символ Вейсланда и Шварланда, изображение, которое присутствовало почти везде — на флагах, на документах и даже на мисках и ложках в публичной столовой. Для благого дела трудоустраивать граждан было отведено громоздкое пятиэтажное здание из серого камня.

К высокой двери из темного дерева вела пологая гранитная лестница. Средняя ее часть была свободна, а по краям сидели и стояли люди. Шпатц поднимался по ступеням практически в одиночестве и с удивлением оглядывал сборище, похожее не то на демонстрацию, не то на марш протеста. Состояло оно по большей части из мужчин всех возрастов и юных фройляйн. Некоторые держали в руках от руки нарисованные плакатики. «Любая работа за любые деньги срочно!», «Сделаю прическу вашей собачке», «Повар», «У меня семеро детей!», «Грамотный и внимательный. Срочно выполню любое конфиденциальное поручение!» Стоявшие и сидевшие провожали Шпатца жадными взглядами. Он взялся за массивную ручку двери и потряс головой. Почувствовал, что пальцы похолодели. В просторном холле было не так многолюдно. С правой и левой стороны за пронумерованными окошечками сидели клерки. К некоторым из них стояли небольшие очереди, большинство были свободны. «Все эти люди снаружи ищут работу? — недоуменно подумал Шпатц, остановившись. — Что мешает им зайти внутрь?»

— Чем могу помочь? — раздался солидный голос откуда-то сбоку и сзади. Шпатц обернулся. За крохотной конторкой в нише у самой двери сидел сухонький пожилой мужчина в простом сером костюме.

— О, разумеется! Я здесь первый раз и несколько растерян…

— Вам назначено? Покажите ваши бумаги! — дядечка шустро вскочил и подошел к Шпатцу. Ростом он едва доставал ему плеча. — Тааак. Да, все верно. Отлично, отлично. Спасибо, что явились без опоздания. Вам нужно пройти на второй этаж. Кабинет фройляйн Оффенбаум.

— Номер?

— На втором этаже кабинеты именные, молодой человек. Без номеров.

— Благодарю! — Шпатц наклонил голову и направился через холл к широкой лестнице. Массивные двери кабинетов второго этажа было видно через балюстраду. Согласно указателю, ему следовало идти направо. Кабинет указанной фройляйн — третий. Стандартная высокая дверь темного дерева, латунная табличка и латунная же массивная ручка. Шпатц осторожно постучал. Не услышав ответа, осторожно потянул дверь на себя.

— Добрый день…

За массивным столом сидела великанша. Она подняла голову и, не улыбаясь, посмотрела на Шпатца. Ему захотелось сжаться до размеров мыши и юркнуть в угол. Светлые волосы фройляйн были уложены в замысловатую высокую прическу, черная форма департамента контроля делала ее внешний вид еще величественнее. Несколько мгновений спустя, Шпатц решил, что он просто от волнения погорячился, решив, что перед ним дева-мстительница из сказок, на деле быть может женщина и не была нечеловечески-высокого роста.

— Шпатц Грессель? — спросила она.

— Д-да, — Шпатц обругал себя за нерешительность и трусливость. — Вот мои бумаги.

Он подошел к столу и выложил свои бумаги. Фройляйн мельком глянула на них и кивком указала на стул, который Шпатц сначала не заметил. Затем на свет был извлечен массивный гроссбух, зеленый бланк, желтоватый бланк и два синих бланка.

— Сейчас я буду задавать вопросы, а вы быстро и не задумываясь на них отвечать. Вам ясно, герр Грессель?

— Да, фройляйн Оффенбаум.

— Вы грамотный?

— Да.

— Знакомы ли вам символы Альтешпраха?

— Немного. Могу прочитать несложный текст.

— Эйнфашпрах?

— Да.

— Стенография?

— Могу расшифровывать, если никто не мешает. Записывать никогда не пробовал.

Холодный, как горные вершины, голос фройляйн продолжал сыпать вопросами. Ее интересовали, кажется, все аспекты жизни Шпатца, вплоть до эротических предпочтений. Опроснику, казалось, не будет конца.

— Какого рода инженерными работами вы занимались в армии?

— Тем же, чем и на шахтах — проектированием и укреплением туннелей.

— Вы занимались работой с взрывчатыми веществами?

— Да.

— Каковы ваши навыки в дрессировке хищных животных?

— Никаких. Если не считать, что в детстве у меня была домашняя кошка.

Справа и слева