Дракон восточного моря, кн. 1. Волк в ночи - Елизавета Дворецкая

Несколько мгновений прошли в потрясенном молчании. Убедившись, что все всё увидели и оценили, Торвард медленно выпрямился, осторожно освободил меч и стал вытирать клинок подолом своей шелковой рубахи – тот, разумеется, не запачкался в этом поединке с воздухом, но конунг фьяллей словно помогал своему клинку снять усталость, которую тот разделил с ним. Сам Торвард дышал лишь чуть быстрее обычного.

А народ в гриднице, едва лишь он пошевелился, очнулся и восторженно закричал. Красота зрелища, восхищение силой, ловкостью и выучкой конунга фьяллей заставляла мужчин и женщин вопить, хлопать, колотить кубками по столу и топать ногами. А Торвард, словно ничего не видел и не слышал, спокойно вернулся на свое место и убрал меч в ножны. До зрителей ему словно бы не было дела, а просто захотелось немного размяться и самому себе напомнить, на что он способен.

Но к восторгу каждого из тех, кто все это видел, примешивалась жуть. Этим танцем конунг фьяллей лишь позабавил то ли себя, то ли бога Тюра, но что будет, если его возможности обратятся против тех, кто вокруг? Кто остановит этот сверкающий стальной вихрь?

Рамвальд конунг уже был не рад, что к нему заявился такой гость, а Торвард просто ждал, пока оружейники и башмачники выполнят все заказы, чтобы увести дружину опять в море. Он явственно скучал, и в его темных глазах под полуопущенными веками тлел неприятный, недобрый огонь. Разговаривал он почти только со своей дружиной, иной раз резким, повелительным окриком, не выбирая слов, осаживал Эйнара, Ормкеля или Коля Красного, если им случалось повздорить с кем-то из конунговых гостей или домочадцев. На кваргов он почти не обращал внимания и отвечал, вяло и неохотно, лишь если к нему обращался сам Рамвальд конунг.

Только при виде йомфру Альделин он несколько оживлялся. Лицо его смягчалось, светлело, в глазах появлялся томный, даже мечтательный блеск. Всю свою жизнь Торвард любил женщин: все силы его пылкой души и здорового тела влекли его к ним. Помня, что с ним было в Камберге, он осознавал, что Альделин ему лучше вовсе не замечать, поскольку назойливое внимание к родственнице конунга грозит большими неприятностями. Но он не мог на нее не смотреть, его неудержимо тянуло к одной из тех, в ком он видел Богиню и блаженство, которым та может одарить смертного. Ее одну он удостаивал своим вниманием, но девушка была этому совсем не рада. В первый вечер после его появления она вообще не решалась от смущения показаться на люди, но потом то ли любопытство, то ли настояния родни победили, и она снова стала выходить в гридницу и на пиру угощать пивом знатных гостей.

– Ну, йомфру, что ты боишься меня, как будто я тот дракон, что приходил по ночам в покои короля Хродегарда? – проговорил Торвард, когда Альделин подошла с кувшином наполнить его кубок. – Что ты даже не поговоришь со мной? Ну, подойди, присядь, я не кусаюсь.

– Ты, Торвард конунг… – Альделин теребила свои браслеты, не зная, что сказать. – Ты сам все время молчишь, может быть, ты вовсе и не хочешь беседовать. Твою матушку ты оставил в добром здоровье?

– Конечно, а что ей сделается? – Торвард пожал плечами. Обсуждать здоровье своей матери ему было неинтересно.

– А почему же ты покинул твою жену в самый разгар зимних праздников?

– Какую жену? – Торвард удивленно поднял правую бровь, точь-в-точь как делала кюна Хёрдис.

– Ну, фрию Эр… – Альделин запнулась, потому что при упоминании этой женщины беспокойный огонь в глазах Торварда вспыхнул ярче.

– С чего ты взяла, у меня нет никакой жены, – небрежно ответил Торвард. Даже просто от дружелюбного разговора с приветливой красивой девушкой ему сейчас стало бы легче, но Альделин, как назло, выбирала такие предметы для беседы, от которых у него внутри все скручивалось от боли, словно прямо в душу втыкали прут каленого железа. – Так что любая знатная девушка может сидеть рядом со мной без ущерба для своей чести. Поговори со мной.

– О чем же мне с тобой разговаривать, Торвард конунг? Я простая девушка, не сведущая ни в чем, кроме самых обычных дел, и не мне тягаться с… – Альделин и хотела, и не смела намекнуть на его удивительный, скоротечный брак с повелительницей священного острова Туаль. Ей, как и другим женщинам Морского Пути, было до смерти любопытно, что и как между этими двоими произошло, и Альделин не прочь была при случае выведать хоть что-нибудь у главного участника событий. – Если даже та, что мудростью своей равна богиням, не сумела удержать твое внимание, то я…

– Заходи как-нибудь к нам. – Многозначительно понизив голос, Торвард бровью указал в ту сторону, где располагался гостевой спальный покой, отведенный для его дружины. – Мои ребята присмотрят, чтобы нам не мешали, а я все тебе в подробностях расскажу…

Говоря это, он поднял руку и мягко, но выразительно погладил девушку по бедру, запустив ладонь под хенгерок. Он просто не мог удержаться: со страшной силой его влекло к тому источнику, в котором он всю жизнь находил столько блаженства и который теперь был отгорожен от него какой-то черной стеной злобы и непонимания.

Ощутив эту руку на своем бедре, к которому ни один мужчина еще не прикасался, Альделин невольно вытаращила глаза от изумления, а потом зажмурилась от стыда и бегом бросилась прочь, даже не думая, что такое поспешное бегство не пристало знатной деве. Но она и подумать не могла, что кто-нибудь осмелится на такую вольность… скорее даже наглость по отношению к знатной деве, родственнице конунга, в гриднице этого самого конунга, на глазах у него и у всего хирда!

Множество любопытных глаз пристально следило за их беседой, многие гадали, что из этого может выйти и к чему привести. Торвард и прежде имел славу человека, чье общество опасно для женской добродетели, а теперь, когда он сделался таким странным, от него и вовсе не приходилось ждать ничего хорошего. В то время как йомфру Альделин, несомненно, заслуживала самого уважительного обращения – красивая, учтивая, высокого рода, она к тому же приходилась родственницей нынешнему и будущему конунгам, и многие знатные женихи имели на нее виды.

В числе их находился и Вемунд сын Сигмунда. Сигмунд хёвдинг из Камберга значился одним из самых почетных гостей на зимних праздниках у Рамвальда конунга и неизменно присутствовал на всех пирах. Это был рослый, широкоплечий и очень сильный человек лет пятидесяти, с довольно правильными чертами лица, с небольшими глазами, прячущимися среди морщин. Давным-давно сломанный в какой-то битве нос у него был немного сплющен и переносица словно вдавлена, а в русых волосах и рыжеватой бороде – такое сочетание на Квартинге не редкость – уже виднелось много седины, из-за чего голова казалась очень пестрой, трехцветной. «Ты, хёвдинг, под старость стал совсем разнопёстрым!» – как-то пошутила фру Стейнфрид, жена его родича Ивара хёльда, и с тех пор прозвище Пестрый так за ним и закрепилось.

Младшего сына он привез с собой на эти праздники не без мысли присмотреть ему невесту – Вемунду недавно исполнилось двадцать два года, и он был настроен уже в ближайшее время обзавестись собственной семьей. Его безмерно возмущало то, как дерзко Торвард конунг при встрече обошелся с йомфру Альделин. Вемунду очень нравилась сестра конунговой невестки, и в тиши спального покоя он бессонными ночами складывал стихи в ее честь, хотя и понимал, что произнести вслух плоды своего вдохновения сможет не раньше чем на свадьбе [7]. Но почему бы и нет? Родом, положением, состоянием он был ее достоин, и только робость перед такой красивой девушкой мешала Вемунду намекнуть ей на свои чувства и намерения.

Рамвальд конунг и его родичи тоже замечали внимание Торварда к Альделин, но относились к этому по-разному.

– Альду нужно отослать домой! – каждый день говорила фру Оддрун, жена отсутствующего Эдельгарда ярла. После смерти жены Рамвальда и при частых отлучках его наследника она управляла домом конунга, и он привык во всем с ней советоваться. – Что он пялит на нее свои черные троллячьи глаза, он ее сглазит! От таких глаз можно умереть! А то он еще лапает ее на глазах у всего хирда, будто рабыню какую-то! Отец, прикажи, чтобы ее отвезли домой! А то не вышло бы чего похуже! От него всего можно ожидать! Все эти фьялли такие! Я слышала, у них в Аскефьорде ни одна невеста замуж не выходит, прежде чем ему не отдастся, но здесь-то не Аскефьорд! Что он себе вообразил?

– Я бы не хотел так торопиться! – отвечал на это Рамвальд конунг, пока отец сестер, Гейрфинн хёвдинг, озадаченно почесывал в бороде. – Торвард конунг не замечает ни меня, ни тебя, он замечает только Альду! А вдруг он собирается посвататься к ней?

– Слава асам, что меня он не замечает! Но почему ты думаешь, конунг, что он хочет посвататься? По-моему, у него совсем другое на уме!

– А зачем он вообще приехал? Ему ведь уже лет двадцать семь или двадцать восемь, думает же и он когда-нибудь жениться! Так почему бы и не на ней? Она хороша собой, знатного рода и к тому же в родстве с конунгами кваргов – она ему самая подходящая пара! И она ему нравится! Хотя я тоже, разумеется, предпочел бы, чтобы он не выражал этого так явно и не распускал руки в гриднице. Где-то я его понимаю, – себе под нос хмыкнул конунг, еще не настолько старый, чтобы женская красота сделалась ему безразлична. – Но хоть бы обручился сперва…