К западу от смерти - Луис Ривера

— Для начала я хотел бы задать вам несколько вопросов… Как жителю этого города. Что-то вроде любопытства туриста.

— У нас не слишком много достопримечательностей. Да и туристов тоже… За последний месяц — только вы и ваш приятель.

— О приятеле потом… Скажите, почему у вас так много собак?

— У меня?

— В городе. В вашем городе.

— Я не обращал внимания, честно говоря… Я вообще редко выхожу из отеля.

— А продукты и прочее?..

— Вас интересует система снабжения моего отеля?

— Нет, — я немного смутился. — Просто…

— Я редко выхожу из отеля, — отчеканил хозяин, глядя мне в глаза.

— Так как же насчет собак?

— Не понимаю, о чем вы.

Он явно знал и о собаках, и о том, почему их так много в городе, но по какой-то причине не хотел об этом говорить. Можно было попытаться пробить эту стену, но я боялся, что на этом разговор закончится. Мне же нужно было выяснить еще кое-что. Или, по крайней мере, попытаться…

— А почему я не видел никого из молодежи? Сплошь старики…

— Я же сказал вам, что почти не выхожу из отеля.

— Но это-то вы должны были заметить! Неужели житель города не знает, кто в нем живет? Вы что, ни с кем не общаетесь?

— Это мое личное дело, с кем я общаюсь.

— Послушайте, это не допрос… Мне просто любопытно. Я хочу побольше узнать об этом городе. Он странный, но…

— Затягивает?

— Скорее, пугает.

— С этого всегда все начинается.

— Что начинается?

— Страх. Испуг… Это начало начал.

— Оригинальная мысль.

— Нет. Она просто верная. Конечно, не любой страх… Только необъяснимый. Вы хотите понять его природу — и готово. Вы в ловушке.

Я вскинул голову. Он повторил мою мысль.

— Почему вы сказали о ловушке?

— Так бывает, — он пожал плечами.

— Вы говорите загадками.

— Иногда.

Я не знал, что сказать… Он умел сбивать с толку. Некоторое время мы молчали. Я прихлебывал виски. Если вы знаток, то Johnny Drum пятнадцатилетней выдержки может отвлечь вас от насущных дел. И еще как…

Интересно, откуда в таком отеле ТАКОЙ виски?

Есть люди, с которыми молчать невозможно, — чувствуешь дискомфорт. С хозяином отеля было иначе. Молчание казалось донельзя естественным. Правда, неизвестно, кто из нас молчал, а кто помалкивал…

— Вы родились в этом городе? — спросил я после долгой паузы.

— Нет. В этом городе никто не рождается.

— Почему?

— Так… — он опять пожал плечами.

— Вы можете хоть на один мой вопрос ответить прямо?

— Не думаю, что вы захотите услышать ответ.

— Ошибаетесь. За последние две недели я насмотрелся и наслушался такого, что готов к чему угодно.

— Всему свое время.

— Не понял?..

— Когда придет время, вы узнаете, почему здесь никто не рождается… Да и о собаках будете знать больше.

— Почему бы вам не сказать сейчас?

— Не время, — отрезал хозяин.

Я не ожидал от него такой резкости. Он сжимал стакан так, что казалось, тот вот-вот лопнет.

— Не время, так не время, — сказал я, пытаясь его успокоить. — Так понимаю, что и на остальные мои вопросы о городе вы не станете отвечать?

— Я не люблю говорить о городе, — он виновато улыбнулся. — Меня это выводит из себя. Извините, если обидел вас.

— Ничего. Хотя жаль, конечно… Впрочем, это ваше право. Вы здесь хозяин.

Мы опять замолчали. Он встал, взял бутылку и долил виски в мой стакан, который как-то подозрительно быстро опустел.

— Но о моем друге вы можете говорить? Эта тема вас не раздражает?

— Нет, конечно. Правда, не знаю, смогу ли я чем-нибудь вам помочь…

— Он не говорил, откуда приехал?.. Вообще, рассказывал что-нибудь о себе?

— Ваш приятель был неразговорчив. А что, он должен был сказать что-нибудь важное?

Я замялся. Сказать ему, что я похоронил друга почти две недели назад, а тот, как ни в чем не бывало, разгуливает по этому городу? И что? Он подумает, что я ненормальный. А с другой стороны, есть ли в этом городе нормальные? Сам-то хозяин тоже со странностями. Может, на общем фоне и я сойду за трезвомыслящего человека?..

— Понимаете… Он умер. Достаточно давно…

— Достаточно для чего? — перебил меня хозяин.

— Что?

— Вы сказали «достаточно давно». Для чего достаточно?

— Для того чтобы снимать номера в отелях. В частности, в вашем. Он умер. Повесился. Или его повесили, это пока неясно… И вдруг вы говорите, что видели его совсем недавно. Спустя неделю после того, как я бросил горсть земли на его гроб. Улавливаете? — все сказанное показалось бредом даже мне.

— Улавливаю, — кивнул хозяин.

Я был готов поклясться, что он ничуть не удивился. Будто по его отелю покойники разгуливают совершенно свободно.

— Вас это не удивляет? — спросил я.

— А почему я должен удивляться? Ничто не может исчезнуть бесследно… Если кто-то откуда-то уходит, то ведь должен он куда-то прийти… Верно?

Я был сбит с толку. Никак не ожидал подобных рассуждений. Поэтому не нашелся, что ответить, и лишь слабо кивнул.

— Ну-ну, не пугайтесь, — усмехнулся хозяин. — Я не выжил из ума. Хотя, согласитесь, определенная логика в этой идее есть. Но можно найти и не столь шокирующее объяснение. Специально для вас… Например, человек, которого я видел, лишь похож на вашего друга. Бывает ведь такое, что два человека полностью подпадают под одно описание, хотя и не очень похожи.

— Я об этом думал. Не очень похоже на правду.

— Вы можете предложить другое объяснение?

— Не знаю… Может, он водит меня за нос? Я не видел его тела… Гроб не открывали. Он мог повесить другого человека, похожего на себя, и уехать из города.

— Зачем ему это нужно?

— Он всегда бредил о полной свободе. Идея фикс, если хотите.

— И он действительно способен на убийство?

— Нет. Насколько я его знал — нет. Скорее отрубил бы себе правую руку, чем посягнул на чью-то жизнь.

— Вот видите.

— Что вижу? — меня била дрожь. — Вы хотите меня убедить в том, что видели ходячий труп?

— Я никого ни в чем не хочу убеждать, — сказал хозяин, снова доливая в мой стакан виски. Сам он почти не пил. — Вы спросили мое мнение, я вам его сказал. Выводы делать вам.

— Но должно же быть какое-то объяснение всему происходящему? — я был в отчаянии.

— Необязательно. Во всяком случае, в этой жизни.

— Мне не очень помог наш разговор.

— Сожалею, — хозяин был сама вежливость. — Только чего вы от меня ожидали?

— Я и сам не знаю… Думал, хоть про город расскажете.

— Если хотите узнать город лучше — идите к нему. Слушайте музыку его улиц, говорите с домами… Рано или поздно город ответит на все ваши вопросы. САМ ответит.

— Черта с два! Меня уже чуть не сожрали один раз ваши собаки. Давать им еще шанс я не хочу!

Хозяин молча посмотрел на меня, встал и убрал бутылку. Я понял, что наш разговор окончен. Допив одним глотком то, что оставалось в стакане, я тоже встал. Разочарование и легкий испуг где-то на самом краю сознания. Вот все, что я вынес из этого разговора.

— Простите, — сказал я, — не найдется ли у вас бутылки Johnny Drum для меня?

Хозяин залез в шкаф и протянул мне непочатую бутылку. Я посмотрел на этикетку. Двенадцатилетняя выдержка. Тоже неплохо.

— Включите в счет.

— Считайте, что это подарок. Некоторая компенсация за ваши обманутые надежды.

Я взял бутылку. Благодарно кивнул и открыл дверь. Но слова хозяина заставили меня замереть на пороге:

— Кстати, о собаках, — сказал он тихо. — Может, так город ответил на какой-то ваш вопрос? Вы об этом не думали?

Я открыл было рот, чтобы что-нибудь ответить, но хозяин демонстративно повернулся ко мне спиной.

Так ничего и не сказав, я поднялся в номер. Он уже казался мне почти домом. Моя квартира, уставленная дорогой мебелью и техникой, все эти ковры и мягкие кресла, стали лишь бледной тенью. Как и вся моя прошлая жизнь… Я не родился в этом городе. Но всю свою жизнь я провел здесь. Все, что было до него, — не более чем сон.

Я упал в кресло и сделал несколько глотков виски прямо из бутылки. Потом открыл рукопись. И стены номера начали таять…

Здравствуй, ночь. Сегодня одиноки мы с тобой. Но никто не отнимет у нас право излить друг другу свое одиночество.

Неизбывно оно. И нет ничего, с чем мы делились бы охотнее. И нет ничего, от чего так настойчиво бы отказывались те, кому мы предлагаем свою долю.

Как хотел бы я всей душой полюбить свое одиночество! Но для этого должно оно быть хоть немного ласковее со мной. Сейчас же еще слишком остры его зубы и слишком длинны когти. Опасным зверем оно подходит ко мне. И чувствую я его горячее дыхание на своем лице. Вижу, как заглядывает оно мне в лицо, и жестоки его глаза.