К западу от смерти - Луис Ривера

Реальность стерта. Кто-то смахнул ее влажной тряпкой, как мел со школьной доски. Оставив только меня, сидящего в кресле, полупустую бутылку, полную окурков пепельницу и серую папку у меня в руках…

— Эй! Эй, вы живы? С вами все в порядке? Скажите хоть что-нибудь, черт вас дери!

Я с трудом разлепил глаза. Голова разламывалась от боли. Язык распух и был шершавым, как баскетбольный мяч. Я сидел в кресле. Папка выпала из рук. Рядом с ней на полу валялись пустая бутылка и смятая пачка сигарет. Из-за двери слышались крики. Я не сразу сообразил, что это кричит хозяин отеля. И обращается ко мне.

— Что? — прохрипел я. Язык не слушался.

Кое-как я поднялся и доковылял до двери. На пороге стоял хозяин отеля.

— Что вы кричите? — спросил я.

— Вы двое суток не выходили из номера. И не отвечали мне, когда я стучал… Я уже думал, что вы отдали концы.

— Что вы несете?.. Какие двое суток? Я пришел вчера вечером… — мысли путались у меня в голове.

— Говорю вам, вы уже два дня и две ночи не показываете носа из номера. Что с вами? Вы больны?

— Не знаю, — проговорил я. — Не знаю… Сам ничего не понимаю. Я читал… Похоже, пил виски и курил… Хотя я бросил курить два года назад. Откуда у меня сигареты?..

— Да вы же сами просили принести вам пачку!

— Черт, ничего не помню… В голове туман.

— Вы уверены, что вам не нужна помощь?

— Я вообще ни в чем не уверен… Но помощь… пожалуй, нет. Нет. Мне нужно немного отдохнуть. Приму душ и… У вас есть аспирин? Или пиво?

— Есть и то и другое.

— Принесите. Только поскорее, хорошо? И еще… Расписание поездов. Найдете?

Хозяин кивнул. Несмотря на его слова, лицо его выражало полнейшее равнодушие. Так смотрят на мучения мухи с оторванными лапками. Я закрыл дверь.

Из душа меня вытащил стук в дверь. В номер вошел хозяин с подносом, на котором лежал аспирин и стояла запотевшая бутылка пива. Я тут же проглотил пару таблеток и запил их пивом. К горлу подкатила тошнота.

— Расписание поездов я узнал. Да, впрочем, я и так мог вам сказать, что поезд будет только через неделю, — сказал хозяин.

— Что? Как через неделю… Что за чушь! Сюда они приходят чуть ли не три раза в день.

— Раньше — да. А теперь… Ближайший — через неделю.

— Вы понимаете, что говорите? Этого не может быть…

Хозяин пожал плечами.

— Я не машинист поезда. Я всего лишь хозяин отеля. А вам очень нужно уехать?

Я промолчал. Действительно, почему я вдруг решил уезжать?.. Ведь с индейцем я так и не встретился. И ничего не выяснил о смерти друга. То есть не сделал ничего, что могло бы прекратить всю эту чертовщину. Даже если я вернусь, никто не поручится, что со мной не случится еще что-нибудь странное и жуткое. А потом я просто сойду с ума… Если еще не сошел. Но оставаться дальше в этом отеле… Черт! Я совершенно не знал, что мне делать. И чувствовал, как подступает паника.

— Не знаю… — пробормотал я.

— Простите, что?

— Н-нет… Это я не вам. Пожалуй, я останусь еще на несколько дней. Мне очень нужно разыскать одного человека… Вы не подскажете, как мне выйти на восточную окраину города? Вчера… Два дня назад я проплутал целый день и не смог выбраться из центра. Не город — лабиринт.

— Это несложно. Я набросаю вам план, когда вы будете уходить.

— Хорошо. А теперь я хотел бы побыть один.

— Конечно, конечно.

Закрыв за хозяином дверь, я тяжело повалился на кровать. Что же происходит со мной? Неужели во всем виновата рукопись? А может, она просто послужила спусковым механизмом, и безумие, которое дремлет в каждом человеке, в том числе и во мне, вырвалось на свободу?

Я попытался припомнить все, что прочитал за… За эти два дня. Не бойся. Скажи это. Ты просидел в номере двое суток. И ни черта не помнишь из того, что делал. Ты слетаешь с катушек, приятель. Слетаешь с катушек…

Я с трудом встал и снова направился в ванную. Нужно было побриться.

А зачем? Не все ли тебе равно?

Я повернул кран, но оттуда лишь раздалось шипение. Воду отключили. Я посмотрел на себя в зеркало. Воспаленные глаза, ввалившиеся щеки и трехдневная черная щетина.

Тот еще видок, приятель! Но для этого паршивого городишки сойдет…

Спускаясь вниз, я поймал себя на мысли, что вовсе не хочу покидать этот отель. Не слишком приятно ходить по городу, где все обходят тебя стороной. Мне совершенно не нравился этот город. А уж если говорить совсем честно, то он пугал меня до безумия.

Отдавая ключ хозяину, я спросил:

— Вы нарисуете мне план?.. Или, может, у вас есть карта города?

— Карты нет. Но вот вам план.

Он протянул мне сложенный листок бумаги. Не глядя, я сунул его в карман.

— Только у меня одна просьба. Если я не выйду из номера завтра утром, постучите мне. Хорошо? Стучите очень громко. Можете даже выломать дверь. Я заплачу.

В ответ он кивнул головой и уткнулся в газету. Я готов был поклясться, что именно ее он читал, когда я первый раз зашел в этот отель.

И снова я брел по бесконечным кривым улицам. Солнце палило так, словно задалось целью превратить этот город в груду головешек. Улицы мне показались еще грязнее, а пыль… Пыль была везде. Туфли утопали в ней, как в пышном ковре. Она хрустела на зубах, забивалась за шиворот, толстым слоем ложилась на волосы… От нее было не скрыться. Так же как и от собак. Они вели себя как настоящие хозяева города. Завидев впереди угрюмую стаю, я прижимался к выбеленным стенам домов и ждал, когда псы пройдут мимо. А они шли, как компания подвыпивших хулиганов по ночной улице.

На этот раз я довольно быстро вышел к парку. Не понадобился даже план, который нарисовал для меня хозяин. Просто я свернул на очередном перекрестке, прошел совсем уж узким и грязным переулком и увидел перед собой парк. Я чуть ли не бегом бросился вперед, чтобы поскорее укрыться в тени деревьев от палящего солнца.

По меркам этого города, в парке было людно. Тут и там я видел людей, в основном индейцев, которые сидели набольшими кампаниями на скамейках, а то и просто на траве. Они курили, жевали табак, пили пиво и разговаривали. Совсем как нормальные люди… Но при моем приближении все разговоры стихали, а взгляды становились настороженными, словно они боялись, что я наброшусь на них и начну кусать.

Чертов город!

Я прибавил шагу. Мне захотелось как можно скорее выйти на главную улицу. Неизвестно, чего от них можно ожидать. Нет, похоже, что это не я сошел с ума, а весь этот город. Вместе с собаками, домами и людьми. Коллективное умопомешательство. И что я здесь, ради всего святого, делаю?

Чертов город!

Когда я проходил мимо неработающего фонтана, от небольшой кучки старых индейцев, которые безмятежно жевали табак, подставив солнцу морщинистые лица, отделился человек и двинулся мне наперерез. Я внутренне напрягся. После всего, что со мной случилось, глупо было бы ожидать, что он хочет предложить мне пропустить с ним по стаканчику.

Наконец мы с ним остановились друг против друга. Ему можно было дать и семьдесят, и сорок лет. Седые, коротко подстриженные волосы, морщинистая шея, загорелое до черноты лицо. Но глаза ясные, а лоб чистый и гладкий, как у совсем молодого человека. Такое сочетание производило угнетающее впечатление. Словно какой-нибудь полоумный хирург сшил из двух разных людей одного. Но не слишком умело…

Я молчал и внимательно следил за его движениями, стараясь не выпускать из поля зрения его приятелей. Индеец тоже не произнес ни слова.

Я попытался обойти его и сделал шаг в сторону. Он тоже шагнул, загораживая мне дорогу. Я растерялся.

Вдруг незнакомец взял меня за руку и что-то сказал. Язык был мне совершенно незнаком. Резкие гортанные звуки, похожие на клекот хищной птицы.

— Извините, я не понимаю, — вежливо сказал я и попытался высвободить руку.

Но человек держал ее крепко.

Он опять что-то проговорил, оживленно жестикулируя свободной рукой.

— Вы говорите по-испански? — спросил я. — Я не понимаю вас. Может, кто-то из ваших друзей говорит по-испански? Или по-английски?

Незнакомец немного помолчал, потом затараторил снова. Теперь он указывал рукой в ту сторону, откуда я пришел.

По его интонации я понял, что он просит меня вернуться. Я отрицательно помотал головой.

— Мне нужно туда, — сказал я, показывая ему за спину. — Пожалуйста, отпустите меня и уйдите с дороги.

Теперь замотал головой индеец.

— Почему нет? — спросил я. — Что, дорога закрыта? Или нужно дать вам денег? Деньги нужны? — я полез в карман, достал несколько купюр помельче и помахал ими перед крючковатым носом собеседника.

Он рассмеялся, показав кривые зубы.

— Что? Не хочешь денег? Тогда пропусти меня, — я попытался его оттолкнуть. Но он снова что-то взволнованно залопотал и ухватил меня за рукав.