Пятерняшки для фитоняшки (СИ) - Литвин Светла

Вообще не мог представить, что по нашей с Таней квартире бегает ребёнок и ещё внимания требует. Соски, пелёнки. Фу! Да и делить Синичку я был не готов даже с нашим ребёнком, как и наблюдать её загон по поводу отсутствия этого ребёнка. И вот опять же его ещё нет, а он уже доставил мне столько неприятностей.

— Ну вероятность что у вас всё с полтычка получится равна…что там в процентах? Кажется, один и два через запятую. В масштабах мира цифра, конечно, внушительная, но даже если вы в неё впишитесь, у вас есть девять месяцев в запасе. — успокоительная речь друга не помогла вовсе и главным критерием в принятии такого важного решения всё же было Танино настроение.

Хотел видеть её счастливой, а не за грузом угнетающих мыслей, превращающих её из яркой и весёлой Синички, в облезлого хмурого воробья.

Чтоб скрыть нежелание и порадовать Синичку запоминающимся согласием заехал после работы в магазин и купил пару детских носочков. Милая вещица лежала в кармане пиджака, прожигая в груди дыру. Я конкретно наступал себе на горло ради любимой женщины.

Стоило зайти домой, Таня меня не встретила, только крикнув из гостиной сухое «привет». Это в последнее время стало обычным делом для неё. Загоняясь, она постепенно отдалялась, пропали бурные встречи в прихожей с поцелуями, ужины и завтраки проходили раздельно, и спорт Таня забросила, как и меня. Каждый её вечер проходил возле телевизора, и хорошо, если ужин был готов, но чаще я сам варил себе покупные пельмени, на готовку сил и желания у меня не было. Мог бы для Тани, но она отказывалась есть.

Её апатией было отравлено всё вокруг и с этим срочно надо было что-то делать.

Я разделся, прошёл к жене. Как обычно, завернувшись в плед, моя маленькая смотрела очередное мыло по телеку.

— Темно как в заднице! — включил свет, на что Таня недовольно засопела, подобрав коленки к груди.

— Тихо! Пожалуйста, сейчас Семён будет делать Насте предложение. — Таня вся подобралась, и переместившись на край дивана, уставилась в телевизор.

Рядом на журнальном столике кучкой лежали обёртки от конфет, кожура от мандаринов и мятые бумажные платочки. Такие кучки так же стали нормой в нашем доме. Я понимал о чём они свидетельствуют, но Синичка никогда не высказывала своих переживаний. Зато отлично показывала в отношении. Она интерес потеряла к семейной жизни, сдалась и потухла.

— У меня тоже для тебя есть предложение. — заговорил громко, чтоб Таня на меня посмотрела.

И она бросила на меня свой негодующий взгляд, меняющийся с каждой секундой. Тепло пробилось наружу, и чахлый воробей вновь стал моей прекрасной Синичкой. Наверно если бы она не увидела на моей ладони носочки, убила бы за то, что не дал ей досмотреть серию.

Татьяна

Когда увидела на руке у мужа крохотные носочки и услышала его слова о предложении душенька моя словно воспарила, но я попридержала своих буйных розовых пони. Побоялась, что неправильно истолковала этот жест, а больно падать ну совсем не хотелось.

— Максим! Ты купил моему братику носочки? Это так мило. — я протянула руки к подарочку, но муж не позволил взять их, зажал в кулак подарочек.

— Да нет же! — он моими выводами мыл недоволен, — Знаешь, — он присел рядышком и приобнял меня, — Я тут подумал, давай не будем ждать год. Я это нашему будущему малышу купил, но, если хочешь, можешь братику подарить, когда родится.

Было чувство, что я сплю или брежу.

— Э-э-э нет! Эти носки я никому не отдам! — я стала пытаться забрать у Макса свою прелесть, но он то и дело уворачивался.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Максим поднимал руку над головой и мне не давал дотянуться до заветной вещицы.

— Ну М-а-а-акс! — отчаявшись, я сдалась капризно, а муж подмял меня под себя, завалив поперёк дивана.

— Сначала с тебя обещание. — шепнул, целуя в губы мимолётом.

— Какое? — на секунды в душу рванулся страх.

Он сейчас передумает или поставит непосильное для меня условие, и наш ребёнок так и останется мечтой.

— Вернись. — одно слово и я в ступоре, и сказано было так глубоко, но я откровенно не соображала.

Эмоции опережали возможности мозга, и он в них захлёбывался, теряя возможность думать.

— В смысле? — глупить от счастья позволительно, а от страха тем более.

Оправдав себя саму, немного расслабилась, чтоб не дрожать в руках мужа.

— Хочу тебя обратно. Ты у меня, знаешь, какая? — взгляд у Макса был такой открытый и тёплый, кожу обдало морозом.

Так как раз бывает, когда с холода и в тепло, а до меня ещё наконец-то и окончательно дошло что ему не всё равно. И к Паше Максим не ревновал, потому что верит безоговорочно.

— Какая? — это было уже интересно, и отогреваясь, я начала соображать о чём Максим толкует.

В последнее время я потеряла смысл в жизни и ориентир был таким нечётким, что это была не я. Я не жила, а существовала, забыв в этом существовании о муже и даже о самой себе.

— Ты у меня внимательная и заботливая, добрая и умная. Аккуратная и красивая. Увлекаешься спортом, следишь за собой. Ты у меня вся такая фитоняшка прям… — уже на ушко подытожил Максим, поймав губами мочку.

Он только что описал ту, кем я в последнее время действительно не являлась.

— Вернусь… — выдохнула и уткнулась лбом в плечо Макса.

Было очень стыдно перед ним. Я его не замечала и мне так было проще. Проще спрятаться в свою скорлупу и сидеть в ней не высовываясь, чтоб меньше думать о том, чего не хватает. Точнее, кого.

— Так соскучился по тебе Синичкина. — Максим сгрёб меня в объятиях, ещё сверху ножищей своей придавил так, что я крякнула от тяжести.

— Я уже давно не Синичкина, вообще-то. — он игнорировал тот факт, что я взяла его фамилию и стала Татьяной Бойко.

— Синичка Синичкина моя. Держи подарочек, а я ужин приготовлю. Романтический. — Максим сжал меня напоследок ещё крепче, и отпустив, отдал махонькие носочки.

Не стала возражать, хотя Макс был с работы. Но мне необходимо было себя привести в порядок. Из-за того, что сегодня у меня был выходной, я, кажется, даже не умывалась. Этот факт портил всю романтику. Но я пообещала себе прийти в себя и что это будет последний раз, когда Макс сам готовит, прейдя с работы.

— Я тогда в душ. — прижимая к груди крохотные носочки, опередила Макса, за что выхватила шлепок по пятой точке. — Нахал! — смех у меня вышел странный, неуверенный.

За всё время, проведённое в своей скорлупе, я разучилась веселиться. В душе всё ещё сновали неприятные сомнения, но в целом я была готова вернуться к мужу такой, какой он взял меня в жёны.

Глядя на себя в зеркало, я долго выбирала между ванной и душем. Оценив своё потухшее личико, выбрала всё же ванну с большой шапкой воздушной пены. Мне необходима была маска не только на волосы, но и, собственно, на все части тела хорошо было бы.

Отмокала я так долго, что Максим управился с ужином раньше.

— Романтический ужин в ванне. — объявил муж, протискиваясь с подносом в саму ванную комнату.

Хорошо, что основной марафет я уже навела и просто нежилась в тёплой воде с пенкой.

— Ты сюда не влезешь. — квартира хоть и крупногабаритная, но ванна не джакузи, а вполне себе стандарт.

— Влезу. Я компактный. — с этим Макс пристроил поднос на раковину и стал раздеваться.

Муж накормил меня вкусным, но лёгким ужином. Творожно-шоколадное суфле было как раз тем, что мне нужно. Хороших эмоций не хватало и в последнее время меня тянуло на сладкое, так я спасалась от своих угнетающих чувств и переживаний. Наверно если бы Макс принёс отбивную или что-то подобное, я бы не смогла съесть и кусочка.

— Понравилось? — спросил Максим, отставив поднос с опустевшими тарелками.

— Очень, только вода остыла. Холодновато. — я уже стала похожа на изюм и у меня было только одно желание, выбраться из воды.