Пандемониум - Лорен Оливер

Воздух холодный, но все равно я очень скоро начинаю потеть, и сердце у меня начинает больно биться о ребра. Уже месяц я не проходила больше шестидесяти футов за раз. Мышцы у меня ослабли, и даже два пустых ведра через несколько минут пути превращаются в серьезную нагрузку для моих плеч. Я то и дело перемещаю ручки ведер на ладонях. Жаловаться или просить о помощи я не собираюсь, хотя Рейвэн наверняка видит, что я с трудом за ней поспеваю. Даже думать не хочется о том, каким долгим и длинным будет обратный путь с полными ведрами воды.

Хоумстид и главная улица уничтоженного города остаются позади, мы углубляемся в лес. Листва вокруг самых разных оттенков золота, оранжевая, красная и коричневая, словно весь лес постепенно тлеет изнутри. Я кожей чувствую свободное пространство вокруг, воздух чистый, нет никаких границ, никаких стен. Справа и слева от нас шуршат в опавших сухих листьях невидимые зверьки.

— Почти пришли,— говорит Рейвэн,— А ты хорошо держишься, Лина.

— Спасибо,— выдыхаю я.

Пот стекает на глаза, не могу поверить, что совсем недавно мне было холодно. Брэм идет впереди, он отгибает низкие ветки деревьев, они отскакивают обратно и больно хлещут меня по рукам и ногам, оставляя на коже тонкие красные полосы. Но я даже не пытаюсь увертываться или отбиваться. Такое ощущение, что мы идем уже несколько часов. Но этого не может быть — Сара говорила, что до реки полторы мили, не больше. Да и солнце только начинает вставать.

Еще немного, и я слышу этот звук. Поверх чириканья птиц и шелеста листвы — тихий булькающий звук потока воды. А потом деревья кончаются, земля становится каменистой — мы стоим на берегу широкой мелкой реки. Поверхность воды мерцает на солнце, можно подумать, что дно реки усыпано золотыми монетами. Примерно в пятидесяти футах слева от нас — небольшой водопад, вокруг черных камней в пятнах лишайника пенится вода. Мне вдруг безумно хочется закричать, я еле сдерживаюсь. Это место существовало всегда. Бомбы превращали в руины целые города, а река была здесь, бежала по камням и радостно смеялась своим секретам.

Мы такие мелкие, глупые существа. Большую часть своей жизни я считала, что природа — это тупые животные, разрушительные силы, а вот мы, люди,— чистые, умные и все контролируем. Я верила в то, что мы подчиним себе весь остальной мир, поместим его на предметное стекло микроскопа, подгоним под руководство «Безопасность, благополучие, счастье».

Рейвэн и Брэм уже зашли по щиколотку в реку и, присев на корточки, зачерпывают в ведра воду.

— Присоединяйся,— резко говорит Рейвэн.— Наши скоро проснутся.

Они пришли босиком, а вот мне приходится разуваться. Я сажусь на корточки и расшнуровываю кроссовки. Пальцы у меня распухли от холода, хоть я его больше и не чувствую. Сердце колотится во всем теле. Шнурки поддаются с трудом, и когда я подхожу к воде, Рейвэн и Брэм уже наполнили свои ведра и поставили их рядком на берегу. На поверхности воды плавают травинки и дохлые букашки, мы выловим их позже и прокипятим воду.

Я делаю шаг в реку, и поток воды едва не сбивает меня с ног. Даже у берега течение гораздо сильнее, чем кажется со стороны. Чтобы устоять на ногах, я мельницей размахиваю руками и в результате роняю одно ведро. Брэм, который стоит на берегу и ждет меня, начинает смеяться. Смех у него звонкий и на удивление добрый.

— Ладно, шоу закончено,— говорит Рейвэн и подталкивает его от берега.— Увидимся в хоумстиде.

Брэм в знак повиновения подносит два пальца к виску.

— Лина, пока,— говорит он, и я понимаю, что это первый раз за неделю, когда ко мне обратился кто-то кроме Рейвэн, Сары или Хантера.

— Пока.

Дно речки у берега из мелкой гальки, скользкие камешки больно впиваются мне в подошвы. Я вылавливаю упущенное ведро и по примеру Рейвэн и Брэма сажусь на корточки, чтобы его наполнить. Дотащить ведро до берега — задача посложнее. Руки у меня совсем ослабли, металлическая ручка больно впивается в ладони.

— Осталось еще одно,— говорит Рейвэн.

Она стоит на берегу, скрестив руки, и наблюдает за моими действиями.

Второе ведро чуть больше первого, и передвигаться с ним, когда оно полное, труднее. Я сгибаюсь в три погибели и тащу его обеими руками. Ведро больно бьет по голени, но с этим я ничего не могу поделать. Я выбираюсь на берег и со вздохом облегчения опускаю ведро на землю. Как дотащить до хоумстида два полных ведра сразу, я понятия не имею. Это нереально. У меня уйдет на это несколько часов.

— Готова? — спрашивает Рейвэн.

— Дай мне секунду,— прошу я и наклоняюсь, уперевшись руками в колени.

Руки у меня немного трясутся. Солнечные лучи пробиваются сквозь кроны деревьев, река говорит на своем древнем языке, птицы стремительно перелетают с ветки на ветку. Мне очень не хочется уходить отсюда.

«Алексу здесь бы понравилось»,— непроизвольно думаю я.

А я так старалась не произносить в мыслях его имя, не допускать его в свое сознание.

На противоположном берегу маленькая темно-синяя птичка чистит клювом перышки, и меня вдруг захлестывает непреодолимое желание раздеться догола и нырнуть в реку, смыть с себя слои грязи, пота и сажи, которые я не могла соскрести в хоумстиде.

— Отвернись, пожалуйста,— прошу я Рейвэн.

Рейвэн забавляет моя просьба, она закатывает глаза, но тем не менее отворачивается.

Я, извиваясь, выскальзываю из брюк, стягиваю майку и бросаю все на траву. Повторный заход в реку приносит боль и наслаждение одновременно — леденящий холод пронизывает меня насквозь. Я бреду к середине реки, здесь камни на дне крупные и плоские, а течение сильно бьет по ногам. Река не очень широкая, но у небольшого водопада образовалась глубокая яма, настоящая купальня. Вода такая черная и холодная, что я стою на краю этой ямы и никак не могу заставить себя сделать решающий шаг.

— Я не собираюсь ждать тебя вечно,— не оборачиваясь, кричит мне Рейвэн.

— Пять минут,— кричу я в ответ и, вытянув руки вперед, ныряю.

Холод встречает меня, как непробиваемая стена, он разрывает каждую клеточку моего тела, в ушах стоит нескончаемый звон. Холод выбивает из меня весь воздух, я с открытым ртом выныриваю на поверхность и вижу, что солнце поднялось выше, а небо стало более насыщенным и плотным, чтобы удержать светило над горизонтом.

И в эту секунду холод вдруг исчезает. Я снова ныряю и позволяю течению бороться с моим телом. Погрузившись в воду с головой, я почти понимаю ее журчащий, булькающий язык. Под водой я слышу, как река произносит имя, о котором я так старалась не думать,— «Алекс, Алекс, Алекс» — и слышу, как она уносит его вниз по течению. Я выхожу из реки на берег, дрожу и смеюсь одновременно. Я одеваюсь, клацая зубами, ногти у меня посинели от холода.