Леди так не делают - Екатерина Сергеевна Бакулина

class="p1">– Я знаю, – руки Хэла, которые гладили мою спину, замерли. – Она в городе, с Маккаленом. Не волнуйся, у нее все хорошо.

– Ты знал?

– Знал, – согласился он. Потом взял меня за плечи, заглянул в глаза. – Мэг… – он вдохнул поглубже. – Мне, наверно, пора. Я просто увидеть тебя забежал. И еще, я хочу сказать… Если вдруг тебе будут говорить что-то, если попытаются пугать, ты не верь. У Кеннета ничего нет на тебя и быть не может. Но попытаться, скорее всего, он попытается. Не соглашайся ни на что. Если в чем-то будешь сомневаться, обращайся к Аарону Прескоту, он хороший юрист и все сможет объяснить, у дворецкого есть адрес. И Хэмишу Огилви, брату королевы Кейтлин. Огилви, конечно, тот еще самовлюбленный сукин сын и меня терпеть не может, но Кеннета Линдсея он терпеть не может еще больше, и к власти не допустит. Так что вы с ним можете договориться. Главное – ничего бойся. Даже если твоего мужа обвинят в заговоре, тебя не тронут. Если попытаются, скажи им, что письма Торренса могут передать в газеты.

– Письма?

– Просто скажи, они поймут. Скажи, я велел напомнить. Все будет хорошо.

Он поцеловал меня в лоб. Отпустил.

Все сплетни – только сплетни, даже жаль…

Глава 8. О родственных связях и попытках запугать

Меня пригласили во дворец уже следующим вечером.

Благо, ехать тут недалеко, капитан Бреннан проводил меня.

– Ваше высочество! Леди Каррингтон прибыла, по вашему приказу! – объявляют ему, и я вхожу Малую приемную.

«Высочество». Уже успел отхватить тебе титул. Только никакой не принц.

Сегодня утром Совет сделал его регентом.

Так странно снова бывать здесь.

Все так же, и в то же время все совсем не так.

Все те же голубые стены, тот же ангелочек на каминной полке. Я любила в детстве этого ангелочка, он такой задумчивый, все пыталась понять – что у него на уме. Тяжелый, зараза… как-то пыталась поднять. Такой воздушный на вид, возвышенный, но на самом деле – просто кусок мрамора.

Новое зеркало. Кресла другие, больше позолоты и завитков.

Кеннет в кресле у камина, в неформальной обстановке, так сказать. Высокий, крупный, уже начинающий полнеть… Сколько ему? Кажется, и тридцати нет… около того. Розовые щеки, легкие залысины на лбу. Муж принцессы Анны, старшей дочери Эдварда. Из рода древнего и знатного, но ничем особо не выделяющегося. Принцессе выбирали мужа такого, какой на корону бы не посягнул. А он взял и…

Я стояла. Он смотрел на меня, разглядывал.

Нервничал. И это особенно интересно.

– Вы уже знаете, леди Каррингтон, что вашего мужа арестовали по обвинению в заговоре против короля?

– Да, ваша светлость, – сказала я.

Так и подмывало сказать: «Надеюсь, он лишится головы, а я стану вдовой». Но не буду, это слишком. И все же, я никогда не любила Грэга и, уж точно, мне его не жаль.

Кеннет поморщился. Сделал вид, что не заметил?

– Сейчас мы решаем, как поступить с Уолширом, – сказал он. – Вы же понимаете, что оставлять герцогство в семье предателя и заговорщика будет не слишком правильно.

Что ж, я была готова. И все же, то, как он говорит об этом – вижу, что сомневается. Очень сомневается. Настолько, что вряд ли решится отобрать.

– Вы ведь не хотите остаться ни с чем, леди Каррингтон?

А я могу?

– Думаю, моя матушка не очень обрадуется, если я вернусь к ней, – сказала, глядя ему в глаза. – У нее слабое здоровье, и мое общество, полагаю, будет ей в тягость.

Как бы там ни было, я единственная наследница Кайлмори. Да, титул принадлежит матери, как и земля, но доход с земли, по завещанию отца, в равной степени нам обеим. А это немало. Мне уж точно есть куда пойти.

И у меня нет сына, за титул которого я могу переживать. А дочери.. одна уже, похоже, нашла себе молодого лейтенанта…

– Но неприятности, полагаю, вам все равно не нужны, леди Каррингтон.

– Не нужны, – согласилась я.

На самом деле, очень хотелось присесть, разговор обещал быть долгим.

– Что вы можете рассказать о делах вашего мужа и о его отношениях с лордом Малькольмом?

– Боюсь, почти ничего. Мой муж не посвящал меня в свои дела.

Я бы рассказала, если бы было чего рассказывать. Покрывать Грэга мне сейчас хочется меньше всего.

Кеннету важно все знать. Вопросы… Куда уезжал Грэг за последние месяцы, кто приезжал к нему. Не знаю ли я, кто ему писал, кому писал Грэг. Что я думаю о его взглядах, его планах. Не обсуждал ли он чего-то… может быть не со мной, но я слышала?

Я не подслушивала, это точно. И ничем не могла помочь. Да, какие-то письма я видела… от графа Трегье, и еще что-то… да, из Ланции, очевидно. Но это все. Что было в тех письмах? Может быть, торговые дела, Грэг интересовался Энженским вином и бренди, ему присылали… «Я хотела бы, ваша светлость, но не могу больше ничего сказать».

Между делом я бросила взгляд на еще одно кресло и диванчик позади. Я бы села, даже не спрашивая разрешения, Кеннет не король, а я герцогиня. И, между прочим, я герцогиня гораздо дольше, чем он герцог, ему этот титул даровали вместе с рукой принцессы, лет шест назад.

Сесть? А то вот так, стоя перед ним, я начинаю чувствовать себя провинившимся ребенком. Но диванчик стоял слишком далеко, чтобы оттуда можно было вести разговор, не начиная повышать голос. Кричать не хотелось, как и прислушиваться.

Кеннет этот мой взгляд перехватил и мерзко усмехнулся. Так мерзко, что желание пойти и сесть, наплевав на все приличия, стало почти непреодолимым. Еще немного, и…

Даже притом, что леди не ведут себя так.

– Что вы можете рассказать о лорде Харелте? – спросил Кеннет.

Вытянулся напряженно.

И я отчего-то подумала, что вся эта затея – вряд ли его рук дело. Идея не его. Он просто удобен кому-то.

– С его высочеством принцем Харелтом я знакома с детства, ваша светлость. Но последние годы мы почти не виделись. Боюсь, мне нечего рассказать.

– У меня есть сведения, – Кеннет строго смотрел на меня, – что лорд Харелт так же был в сговоре с вашим мужем.

– В сговоре? – удивилась я. – Именно поэтому Хэл прострелил ему ногу?

– Полагаю, здесь причина скорее личного характера, – не моргнув глазом, ответил Кеннет. – Дело скорее в ревности и в некоторых… так сказать, разногласиях. Леди Каррингтон… Это другое.

– И, несмотря на все это «другое», мой